Эми Эвинг - Черный Ключ

Я не разочарована.

Она раскрывает рот. Кинжал с грохотом падает на пол, в пределах досягаемости Хэзел — она пытается его схватить, но цепь удерживает ее. Герцогиня выхватывает кинжал и хватает Хэзел за волосы, дергает ее вверх и прижимает лезвие к горлу.

— Не подходи, — говорит она.

— Вайолет, — хрипит Хэзел.

— Ты не причинишь ей вреда, — шиплю я. Я подумываю присоединиться к воздуху и сбросить герцогиню с помоста, но это может закончиться перерезанием горла Хэзел.

— Итак, — говорит герцогиня, чувствуя себя более комфортно после того, как жизнь моей сестры взяла верх надо мной, — ты вернулась. Я думала, вернешься ли ты. Это часть причины, по которой я забрала ее в первую очередь. Я подумала, что тебя могут поймать, когда ты будешь спасать ее. Она поднимает одну бровь. — Ты хорошо замаскировалась, скажу я тебе.

Эш, Рейвен и Гарнет образовали вокруг меня свободный полукруг. Кора с нетерпением следит за каждым моим шагом, ожидая своей мести.

— А остальная причина? — спрашиваю я.

Герцогиня пожимает плечами.

— Ну, я, конечно, надеялась, что у нее будут твои способности, но довольно быстро стало очевидно, что она не является суррогатом. Ребенок был невозможен. — Что-то мелькает в ее глазах — может быть, сожаление? — но оно исчезает прежде, чем я могу понять его смысл.

Она оттягивает голову Хэзел назад.

— Когда ты сбежала с компаньоном, я думала, что мне конец. Я думала, что никогда не получу того, чего действительно хотела, чтобы моя дочь правила так, как я должна была. Но… что это за странная поговорка у вас в нижних кругах? Если жизнь дает тебе лишь лимоны, сделай из них лимонад? Я увидела возможность. Зачем давать ребенку жизнь, которая должна была быть моей? Курфюрстина настолько проста и глупа, ей так легко манипулировать. Почему бы не использовать это в моих интересах? В конце концов, она проделала такую прекрасную работу, крича всем и каждому в Жемчужине о том, как она ненавидела меня, как она не хотела родниться с моим домом. Она ревновала. Ревность — мелкое чувство. Оно загрязняет разум. Это делает тебя опрометчивым. Ведь у нее было все, и она этого не ценила. Хуже того, она не заслужила этого в первую очередь.

— Значит, ты украла мою сестру и пошла через голову Курфюрстины, чтобы стать парой Курфюрсту?

— Хорошая догадка, — говорит герцогиня с усмешкой. — И как только Оникс понял, что есть шанс снова быть вместе… что же, мы бы сделали что угодно друг для друга. Даже убить его жену из Банка. В этом глубина нашей любви.

— Тогда где же он? — спрашиваю я, жестикулируя. — Похоже, он бросил тебя.

— О нет, — говорит герцогиня. — Он больше никогда меня не бросит.

Что-то в ее тоне меня смущает. Кора тоже выглядит расстроенной — она оглядывает комнату, но там никого, кроме нас восьмерых.

— Но однажды он это сделал, — говорю я, пытаясь найти слабое место. Мои глаза мерцают, а кинжал все еще прижат к шее Хэзел. — Он бросил тебя. Он женился на Курфюрстине.

— Не говори так, будто ты что-то о нем знаешь, — огрызается герцогиня. — Он никогда не покидал меня. Нас разлучили. — Она гордо поднимает голову. — Мы любим друг друга. Больше, чем когда-либо любили двое людей. Мы сделали что-то красивое вместе, и они забрали это, они вырвали это у меня, даже когда я умоляла их не делать этого. Они называли это чудовищем, жизнью, которая росла внутри меня. — У нее дикий взгляд. — Это несправедливо! — она плачет. — Вы, бедные, глупые, бесполезные суррогатные матери, можете выносить ребенка, а я не могу.

Я ошеломлена. Герцогиня была беременна? Королевские женщины стерилизуются после замужества, но очевидно, что до этого герцогиня и Курфюрст спали вместе. Я слышу вздох Гарнета. Даже Кора выглядит потрясенной. Если бы об этом узнали, дом герцогини был бы разрушен навсегда.

Ее глаза полны слез, а руки дрожат от гнева. Густая капля крови сочится с лезвия и капает на шею Хэзел.

— Какой же я была дурой, — шепчет герцогиня. — Подумать только, они позволили мне оставить его себе.

На мгновение я вижу ее, герцогиню, юную и влюбленную. Кем бы она стала, если бы все пошло по-другому?

— Мне жаль, что это случилось с тобой, — говорю я. Карнелиан отрывает глаза от Эша, чтобы послать мне шокированный взгляд. Это точно отражает выражение лица герцогини, и впервые с тех пор, как я их знаю, я вижу, что они связаны.

Шок герцогини тает с презрением.

— Мне не нужна твоя жалость, — говорит она. — Я тоже этого не хочу.

— В этом-то и разница между нами, — говорю я. — Ты видишь жалость. Ты видишь слабость. Я вижу сострадание. Я вижу силу. Но когда ты страдаешь, ты чувствуешь, что должна заставить других страдать. Ты позволила этой трагедии превратить тебя во что-то холодное и жестокое. Ты убила Далию, девушку, имени которой ты даже не знала, которая ничего тебе не сделала. Ты отравила ее назло. Ты убила Аннабель только для того, чтобы наказать меня. Ты забрала прекрасную жизнь по прихоти, чтобы доказать свою правоту. Ты могла бы стать кем-то великим, Перл, — говорю я, беря пример с Рейвен и обращаясь к герцогине как к равной, — а вместо этого ты просто еще одна мелкая, язвительная королевская особа.

— Она бесконечно больше, — говорит низкий голос. Курфюрст выходит из тени, когда его охрана входит в комнату, маршируя в унисон, их красные куртки соответствуют сиденьям тронов.

— Оникс, — с облегчением говорит герцогиня.

— Я все думала, где же ты.

Нас окружают не менее двадцати ратников, все с винтовками.

Мы в ловушке.

ПОДХОДИТ КУРФЮРСТ И ЦЕЛУЕТ ГЕРЦОГИНЮ в щеку, игнорируя Хэзел между ними.

— Я собирался отправить этих людей в город, — говорит он, — но потом услышал голоса и подумал, что мне следует проверить тебя.

— Я так рада, что ты это сделал, мой дорогой. Ты помнишь моего старого суррогата, 197. Она вернулась, чтобы спасти сестру.

— Как Ты и подозревала, — говорит Курфюрст. Его взгляд падает на Гарнета. — Что он здесь делает?

— Он с ними, — говорит герцогиня. — Как всегда сплошное разочарование.

Курфюрст проводит пальцем по линии челюсти герцогини.

— Ты заслуживаешь лучшего, — говорит он.

Они даже не смотрят на нас. Одинокий пистолет Гарнета — ничто против всех этих винтовок. Как и меч Эша.

— Итак, — говорит герцогиня, поворачиваясь ко мне, — как долго ты работала с евнухом?

Мой мозг бешено крутится, пытаясь найти решение, чтобы вытащить нас отсюда. Лучшее, что можно сделать, это заставить ее говорить, пока я не придумаю план.

— У него было имя, — говорю я.

— Я прекрасно знаю имя Люсьена, просто не знаю…

— У него было имя, и это не Люсьен. Ты хоть понимаешь, почему все это происходит? — Я жестом показываю в окно, изображающее закат в ярком свете. — Ты хоть представляешь, что ты сделала с жителями этого города? С самим островом?