Андреас Эшбах - Аквамарин

Я лишь смутно представляю себе, где вообще находится Великобритания и какая она. Мы лишь слегка коснулись темы «Европа» в школе. Мне вспоминается только, что времена года в Северном полушарии должны быть не как у нас, а в точности наоборот. Что там у людей в декабре зима, а у некоторых так даже со снегом и льдом! Поверить в это трудно, хотя фотографии оттуда я, конечно, видела. А лето там в июле, когда у нас сезон дождей.

Здание клуба выглядит невзрачным на фоне всех этих роскошных, белоснежных, сияющих на солнце вилл на Среднем мысе, выступающей оконечности берега залива на противоположной стороне от городского пляжа, которую все называют не иначе как Золотой горой, а на самой макушке ее возвышается феодальная твердыня Тоути. И всё же клуб – сердце окрестностей, потому что виллу на Золотой горе можно купить, а вот членство в клубе нет: для этого необходимы рекомендации других членов клуба. Доктор Уолш очень гордится своей принадлежностью к кругу избранных. Он не богат и не красавец, а всё равно входит в этот круг. А я не вхожу. Я никуда не вхожу, ни к чему не отношусь. В этом моя проблема.

Меж тем вокруг стало тихо. Все разошлись, на школьном дворе удивительно спокойно. Моя внутренняя дрожь улеглась. Я встаю, отряхиваю пыль со штанов. Хорошо было посидеть здесь, послушать шум моря и дать волю собственным мыслям. Но теперь пора домой.

Когда я прихожу домой, тетя Милдред порхает по кухне и буквально лучится хорошим настроением. Ее жесты так хаотичны, что я почти ничего не понимаю. Похоже, сегодня хорошее настроение у всех, только не у меня. В конце концов я топаю ногой и кричу:

– Да что случилось-то, черт возьми?

Она хоть и не может меня услышать, но чувствует вибрацию пола. Затем замирает, глядя на меня, и я повторяю руками:

– Что случилось?

– Я сделала жаркое из ягненка, – объясняет тетя Милдред на языке жестов. – С картошкой и дикими лимонами. И десерт!

Теперь я чувствую запах. Жаркое из ягненка? Посреди недели? Мы редко можем позволить себе мясо, один-два раза в месяц, не чаще, и в любом случае не ягненка.

– У кого-то день рождения? – спрашиваю я.

Тетя Милдред, улыбаясь, качает головой.

– Нет. Но нам есть что отпраздновать.

– Это что же?

– Сегодня шесть лет, как мы приехали в Сихэвэн.

«Ох», – вырывается у меня. Ну отлично. Карилья выбрала идеальный день для своего нападения. Одна мысль о том, чтобы рассказать тете Милдред о случившемся, приводит меня в ужас.

Но когда-нибудь придется, никуда не денешься, потому что миссис Альварес наверняка заведет разговор об этом, когда они в следующий раз увидятся. И тот следующий раз может наступить уже сегодня вечером, когда моя тетя снова будет мыть школьные туалеты, как она это делает каждый чертов будний день все шесть лет. Но не сейчас. Не сейчас, когда у нее такое отличное настроение.

– А помнишь? – говорит она, когда мы уже сидим за столом. Ее пальцы радостно приплясывают. – Помнишь, как мы переезжали? Каждую неделю в новом месте, сегодня здесь, завтра там? У тебя был рюкзак, у меня чемодан. И всё. Ты сменила столько школ, нигде не задерживалась подолгу. И всё равно у тебя хорошие оценки. Чудо!

Я пожимаю плечами. Для меня это никакое не чудо. Мне всегда было легко учиться, а то, что там, снаружи, в свободных зонах, считается уроками, – просто смех один. Вот наконец тетя Милдред снимает крышку со сковородки. Жаркое и пахло-то замечательно, а выглядит еще лучше. Она прекрасно готовит, в отличие от меня, но важнее всего то, что она умеет сделать многое из малого. Единственный ее недостаток, от которого я, правда, очень страдаю, – это то, что тетя Милдред не ест рыбу. А также никаких ракообразных, водорослей, моллюсков – ничего морского. А мне иногда безумно хочется порции хороших суши.

Тетя Милдред, как обычно, наваливает мне на тарелку гору из самых больших и вкусных кусков. В какой-то момент приходится закрыть тарелку руками и заявить, что она, видимо, хочет откормить меня на убой, чтобы она хоть что-то оставила себе.

Тетя Милдред слишком хороша для этого мира. В этом ее проблема. К тому же кроме нее у меня никого нет. Единственный человек, который принимает меня такой, какая я есть, единственная моя родная душа. Как-то это неправильно, что у нас такой пир после того, что сегодня произошло. Но я вдруг понимаю, что голодна как медведь после лечебного голодания. Я набрасываюсь на еду и уминаю за обе щеки так, что слезы из глаз – это, конечно, можно списать на острые приправы.

Тетя заботится обо мне с тех пор, как умерла моя мама, то есть уже довольно давно. Если бы мне нужно было описать ее одним словом, то это было бы слово «усталая». В любой случайной группе людей она казалась бы самой изможденной. Она стройная, я бы даже сказала, слишком худая, выше меня всего на полголовы. А ведь и я не слишком высокого роста. У нее неприметная стрижка средней длины – такая, чтобы не нужно было слишком часто ходить в парикмахерскую. Раньше ее волосы были темно-каштановыми, но сейчас половина из них уже поседела. На ее лице появились глубокие морщины, которые уже никогда не исчезнут. Ей сорок с небольшим, но выглядит она сильно старше. Только в ее глазах иногда загорается счастливый огонек, который делает ее снова юной. Сейчас как раз такой момент.

Ее хитрость в том, что она отказывается признавать: большинство жителей Сихэвэна смотрят на нее сверху вниз и друзей у нее практически нет. Что, конечно, ужасная глупость, если задуматься: уборщицу невероятно сложно найти, и многие мечтают ею обзавестись – и всё равно им плохо платят, да еще и считают людьми второго сорта. И это здесь, в Сихэвэне, центре крупнейшей неотрадиционалистской зоны Австралии, где все вечно разглагольствуют о человеческом достоинстве, правах человека и достойной жизни!

Такие люди, как мы, не живут вблизи пляжей. Нас держат поодаль, чтобы привыкшим к богатству и красоте жителям Сихэвэна не приходилось слишком уж часто выносить наш вид, не чаще, чем того требует необходимость. Мы живем в поселке, который так и называется «Поселок», имеет форму клина и состоит из пары рядов невзрачных двухэтажных построек, спрятанных за широкой полосой непролазных кустов и пальм. Мы слышим, как шумит трасса, ведущая в город. К югу от нас находится очистная станция, а это означает, что, когда дует южный ветер, нам приходится держать окна закрытыми, и не важно, какая на улице жара. А на западе забор с колючей проволокой отделяет нас от природоохранной зоны, откуда то и дело пробираются крысы, змеи и прочая живность.

Я подозреваю, что ни один из моих одноклассников никогда не бывал в Поселке. Они все думают, что жить здесь ужасно. Но это не так. На самом деле такие домики очень уютные. Или, по крайней мере, могут быть очень уютными: тетя Милдред так славно всё обустроила внутри, что, если бы не школа, не было бы вообще никаких причин выходить из дома. Поскольку нас только двое, у каждой есть своя собственная комната. Чего еще желать? Ну да, моя комната совсем крошечная, но зато она моя собственная, и это единственное, что имеет значение. Соседи тоже хорошие. Возможно, это потому, что они все в том же положении, что и моя тетя: обслуживающий персонал, работники, которые нужны жителям Сихэвэна, но которых эти жители не ценят.