Альманах «Буйный бродяга» - Буйный бродяга №5.5 Хроники Мировой Коммуны [СИ]

— …Но жить будем по-прежнему при царе. Романовы плодовиты, всех не перестреляешь, — ​грустно вздохнула Аля.

— Наследника убить необходимо. Ему сейчас прочат роль то ли второго Петра, то ли второго Наполеона, то ли земского царя из грез Бакунина. Откуда взялся этакий гений в вырождающейся семейке алкоголиков и сумасшедших — ​не знаю, но что время просвещенных и прогрессивных тиранов ушло — ​это факт. Он утопит в крови полмира ради своих амбиций, и даже если сумеет победить англичанку с Дядей Сэмом, построенная им империя обвалится внутрь себя, словно гнилой гроб. И когда это случится — ​все окраинные племена, от киргизов и маньчжуров до поляков и финнов, придут сюда, в Россию, чтобы вернуть накопившиеся в рабстве долги, чтобы мстить и уничтожать все живое. Я ненавижу гольштейн-готторпскую нечисть, я ненавижу всю эту русскую крепостническую свору, всех ваших нуворишей-мироедов, но русский народ я люблю. И русскую культуру тоже. Нам с вами нечего делить. Поэтому завтра ты должна его убить.

— Надеюсь, казнить нас будут вместе? — ​Аля позволила себе улыбнуться.

— У тебя будет шанс уйти! — ​Тадеуш взволнованно схватил ее за руку. — ​Какое-то время они будут совершенно парализованы неожиданностью. Ты должна, слышишь, ты обязана попробовать скрыться!

Часы в соседней комнате пробили одиннадцать. Аля извлекла свою руку из ладоней Тадеуша.

— Скоро вернется наш хозяин. Зря ты мне не сказал о нем сразу, я быстро привыкаю к людям, и теперь будет сложнее настроиться на убийство. И да — ​у меня есть еще уйма вопросов, нельзя было так вот сразу вываливать свой план на мою несчастную голову…

Ненавижу взрывы в замкнутом пространстве.

Я вообще не люблю, когда что-то бабахает у меня прямо под боком — ​еще с Воронежа об этом остались неприятные воспоминания. Ну а если в узком коридоре происходит взрыв, а ты не успеваешь даже раскрыть рот, и звуковая волна хлопает тебя с двух сторон по барабанным перепонкам, оставляя уши заполненными ватой, — ​тут невольно поворачиваешься к миру не самой, признаться, привлекательной стороной своей личности. Ничего не поделаешь, военные психотравмы, синдромы и комплексы не исчезают волшебным образом с достижением пенсионного возраста.

В общем, когда медленно едущий в пятнадцати метрах впереди нас робот-сапер исчез в снопе взрыва — ​я не глядя поймала плечо Ясмины правой рукой и буквально швырнула беднягу за угол (откуда только сила в такие моменты появляется?), а затем и сама отпрыгнула туда же, на ходу хватая и вытягивая из-за спины карабин.

Как только пальцы сомкнулись на рукоятке оружия, на правый глаз сразу же была выведена прицельная сетка. Я переключилась на вид «от ствола», высунула этот самый ствол из-за угла и приготовилась открыть огонь по любой пакости, которая может появиться из созданной взрывом пылевой завесы. Случившееся с группой Фернандеса в Памире не повторится, пока я здесь отвечаю за безопасность, следовательно, отвечать придется по полной программе.

– …Назад все, кому говорят! — ​я и сама, по правде говоря, не слышала, что кричу. Самая большая сложность в наших исследованиях — ​никогда не знаешь, какой сюрприз может тебя ждать на очередном объекте. До происшествия с киберзомби, которые три года назад растерзали Фернандеса и его товарищей, никто в «Интерсерче» вообще не думал о возможности боестолкновений и необходимости носить оружие. Вряд ли кто-то мог представить себе, что примитивные ужастики эпохи позднего капитализма могут получить вполне реальное воплощение.

– …Мама, что там у вас?! Мама, ответь! — ​первым до меня пробился голос Ю. Неудивительно — ​ее я слышу через имплантированные в слуховой канал динамики, а сама малышка находится на поверхности, метров на пять выше нас, в списанном и переделанном под наши нужды австрийском бронеавтомобиле. И именно потому, что она там, наверху, в безопасности — ​каждый инцидент здесь бьет ей по нервам сильнее всего.

…В чем я сразу же убедилась, обернувшись. Естественно, моя непуганая команда не очень-то встревожилась по поводу взрыва. Лу успела поймать летящую прямо в нее Ясмину и в данный момент пыталась поставить ее на ноги. Токо вообще никак не отреагировала на произошедшее, больше интересуясь содержимым планшета, с которого она управляла роботом, чем окружающей обстановкой. Только Мика схватился было за автомат, да так и застыл в нерешительности.

Секунд двадцать прошло, не больше.

– Что, расслабились? — ​набрав побольше воздуху в легкие, гаркнула я. Ощущение ваты в ушах постепенно пропадало, сменяясь стабильным звоном на высоких частотах.

– Мам, ну ты даешь, — ​Ясмина приняла, наконец, стабильное вертикальное положение, запустила руку в дреды, пару раз повернула голову влево-вправо, прислушиваясь к воображаемому хрусту позвонков. — ​Это что было — ​боевое безумие? Если ты так со своими на войне обходилась — ​что же ты с имперцами вытворяла?

– А нечего соваться вперед старших, — ​сердито буркнула я. Вообще, конечно, это мне нечего было вылезать из-за угла — ​какая-нибудь пакость направленного действия с шариками пятимиллиметрового диаметра вдоль по коридору вряд ли оставила бы от меня что-то большее, чем мокрое место.

Понятное дело, признавать свой промах перед молодежью было никак нельзя, но когда я вскинула правую руку, чтобы обвиняющим перстом ткнуть в направлении бритоголовой африканки Токо, отвечавшей в нашей команде за саперные работы, — ​плечо пронзила резкая боль, вынудившая меня прошипеть что-то безадресно-непечатное вместо длинной речи с разбором случившегося. Заработала растяжение во время своего «боевого безумия», чего и стоило ожидать. Пока Лу и Мика оказывали первую помощь, Ю засыпала меня гневными сообщениями в личку о том, что я уже не девочка и должна себя беречь (это нервное, обычно она воздерживается от напоминаний о моем возрасте). После очередного ее текстового излияния, изобилующего открывающими скобками и восклицательными знаками, я, не выдержав, в голос расхохоталась. Лу, ощупывающая плечо, чтобы узнать, где болит, вздрогнула от неожиданности:

– Ты чего, мам? Щекотно?

– Да нет, — ​замотала я головой. — ​Просто вспомнила старый фантастический рассказ, эпохи еще той, первой революции. Там дело происходит лет через полсотни после крушения капитализма. И вот сидят в пансионе для престарелых ветераны классовых боев семнадцатого года, а вокруг них суетятся маленькие детишки и спрашивают, спрашивают: «Бабушка, а что такое деньги? Дедушка, а что такое полиция? Что такое голод и война? Кто такие воры?». А старики сидят себе в креслах-качалках и вспоминают, вспоминают… Самое смешное, когда-то я думала, что так все примерно и закончится…