Александра Бракен - Темные отражения. Темное наследие

Родственники новых студентов оккупировали самые последние ряды. Чуть ближе сидели необычного вида первокурсники – лет на десять постарше. Это были те, кто хотел бы продолжить обучение, прерванное, когда большинство университетов обанкротились в разгар паники, вызванной появлением «пси».

Еще ближе, прямо за спинами журналистов, сидели мои ровесники или совсем подростки. На их рубашках виднелись небольшого размера значки – и это смотрелось так органично. Множество зеленых, поменьше синих и еще меньше желтых, как мой. И, вперемежку с остальными, белые.

Я опустила глаза, сделав паузу, чтобы вдохнуть. Пустые. Слово проскользнуло в мое сознание, непрошеное и уродливое. Это были те, кто выбрал – или родители выбрали за них – пройти через процедуру «лечения». Те, кому вживили импланты, чтобы сдерживать и нейтрализовать доступ мозговой активности к способностям, полученным от ОЮИН.

– Мы – настоящие счастливчики, – продолжила я. – За последние десять лет наша страна прошла через многое. Мы выжили в этих испытаниях, и они объединили нас так, как предвидеть не мог никто. Конечно, всем нам приходилось идти на жертвы. Мы боролись. И мы научились многому – и в том числе мы научились снова доверять друг другу и верить в будущее этой страны.

С левого края переднего ряда донесся резкий, громкий кашель. И делая глоток воды из запотевшего стакана, который оставили для меня на трибуне, я не удержалась и посмотрела в ту сторону.

За спиной полицейского, который маячил в том углу, наблюдая за присутствующими, сидели двое. Смуглая девушка в восхитительном легком платье из желтого шелка вытянула перед собой длинные ноги в сандалиях на ремешках и скрестила лодыжки. Голова наклонена в сторону, собранные в хвост черные вьющиеся волосы рассыпались по плечу. Очки «кошачий глаз» в металлической оправе сползли к кончику переносицы, и мне удалось разглядеть черты ее лица: густые брови и высокие скошенные скулы. Наверняка у нее были прекрасные широкие глаза, но проверить свою догадку я не смогла, потому что девушка сладко спала, слегка приоткрыв рот.

«О, так я впустую трачу ваше время?» – разозлилась я, наблюдая, как мерно поднимается и опускается ее грудь.

Рядом с ней сидел парень, похоже, мой ровесник тоже. Он был совсем другим, и мой взгляд непроизвольно задержался на нем на секунду дольше. Его каштановые волосы непокорно кудрявились и отливали рыжиной под яркими лучами солнца. Он опустил голову, но я сумела рассмотреть, что черты его лица были такими четкими, такими выразительными, словно он сам сначала продумал и нарисовал собственный образ. И я легко поверила в такую возможность. Загар, позолотивший светлую кожу, подчеркивал светлые глаза парня, от чего они выглядели ярче. Он встретился со мной взглядом, непроницаемое выражение лица ничуть не изменилось, лишь чуть опустились уголки его рта.

Я выпрямилась и отвела глаза.

– К таким, как я, было предъявлено немало требований, но мы должны установить барьеры для тех, кто не признает никаких ограничений. Общество может функционировать только благодаря границам и правилам, и мы должны продолжать работать над тем, чтобы вернуться к ним снова – и не испытывать их на прочность, рискуя нарушить мир.

Если разговор о ее будущем нагонял на эту девочку такую скуку, она могла бы просто встать и уйти. Еще один взгляд в их сторону. У девочки был зеленый знак, а у парня – желтый.

Я полностью сконцентрировалась на речи – оставалось произнести ее заключительную часть, которая мне совсем не нравилась. Я призывала «пси»-детей с терпением относиться к тем, кто нас боялся. И одновременно упрашивала тех, кто нас боялся, признать, что каждый день с момента, когда впервые обнаружили ОЮИН, наша жизнь была наполнена ужасом и насилием. Мне было непонятно, как можно сравнивать эти вещи. Однако речь составляли профессионалы. Им наверняка виднее.

Я запнулась лишь чуть-чуть, когда на экране появились незнакомые слова.

– И поскольку мы начинаем всe заново, становится всe важнее признать значение прошлого. Нам нужно ценить американские традиции.

Это и была новая формулировка, о которой говорила Мэл тогда в машине. Текст на телесуфлере замедлился, чтобы мне было удобнее читать незнакомые фразы.

– А это означает в том числе ценить нашу основную Конституцию, базовые основы веры и требования к гражданам нашей демократической страны.

На экране появлялись все новые фразы, которые застревали у меня в горле.

СЕГОДНЯ ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРОГОЛОСОВАЛО «ЗА» И ОДОБРИЛО УКАЗ, КОТОРЫЙ ВРЕМЕННО УДАЛЯЕТ «ПСИ», В ТОМ ЧИСЛЕ ДОСТИГШИХ ДЕЕСПОСОБНОГО ВОЗРАСТА, ИЗ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ СПИСКОВ, ЧТОБЫ ПРЕДОСТАВИТЬ ИМ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ И ДАТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ИСЦЕЛИТЬСЯ ОТ ТРАВМАТИЧЕСКОГО ОПЫТА, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОНИ СМОГУТ ОТДАВАТЬ СВОЙ ГОЛОС ЗА РЕШЕНИЯ, КОТОРЫЕ ПОТЕНЦИАЛЬНО СМОГУТ ИЗМЕНИТЬ ЖИЗНЬ ВСЕЙ СТРАНЫ. ЧТОБЫ ОНИ СМОГЛИ ЛУЧШЕ ПОНЯТЬ ВСЮ МЕРУ И ВЛИЯНИЕ СВЯЩЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ.

ЭТО ВРЕМЕННАЯ МЕРА, И МЫ ПЕРЕСМОТРИМ ЕЕ ПОСЛЕ ВЫБОРОВ В НОЯБРЕ ЭТОГО ГОДА, ПОСЛЕ ТОГО, КАК НОВЫЙ КОНГРЕСС БУДЕТ ПРИВЕДЕН К ПРИСЯГЕ.

Мои руки затряслись, хотя я вцепилась в отполированные края деревянной трибуны. Повисла напряженная тишина, которую нарушали только мои нервные вдохи и выдохи, усиленные микрофоном. Зрители заерзали на своих местах. Женщина на втором ряду наконец-то перестала обмахиваться программкой и с любопытством наклонилась вперед.

Что-то явно было неправильно. Я хотела оглянуться на Мэл – показать, что загрузился неправильный текст. Тому, кто решил, что это весeлая шутка, надо было бы хорошенько врезать – кем бы он ни был.

Текст вернулся к началу, потом еще раз. И еще.

Нет… это было… Для «пси» были уже установлены более строгие требования. Например, нам нужно было ждать достижения двадцати одного года, чтобы получить водительские права. Я произнесла целую речь о том, для чего необходима эта задержка, и как это будет восхитительно – одновременно получить право голосовать и право водить машину. Я зарегистрировалась в избирательном списке еще несколько лет назад – тогда же, когда это сделали Толстяк и Вайда. Я не хотела отставать.

Это должно быть… Наверняка тот, кто предложил новые поправки, просто забыл об этом, как забыли и другие «пси», состоящие в Совете при временном правительстве президента Круз. Возможно, уже идет работа над тем, чтобы отменить это решение.

Но Мэл говорила, что формулировка поступит прямо от главы администрации президента Круз. Тогда зачем вываливать это на меня без объяснений и предупреждений?

«Потому что они знают, что ты все равно это скажешь, – прошептал тихий голосок в моем сознании, – как раньше говорила всe, что тебе диктовали».