Нил Шустерман - Грозовое Облако

— И что, у тебя такое каждый день? — спросил он.

— Вообще-то три или четыре раза в день.

— И Грозоблако это позволяет?

Дэйви передернул плечами.

— А с чего ему не позволять? Кому от этого плохо?

Грейсон указал на подбитый глаз:

— Уж тебе-то точно плохо!

— Не-е, мои болевые наниты поставлены на максимум, я почти ничего не чувствую. — Он заулыбался. — Смотри! — Дейви повернулся обратно к зеркалу, глубоко вдохнул и сфокусировался на своем отражении. Прямо на глазах Грейсона «фонарь» на лице Дэйви сдулся и пропал. — Мои наниты-целители поставлены на ручное управление, — объяснил он. — Таким образом, я могу сохранять побитый вид до тех пор, пока мне нужно. Ну ты понимаешь — для максимального эффекта.

— А-а… понятно.

— Само собой, если кто-то из наших негодных гостей зайдет слишком далеко и сделает кого-нибудь из нас квазимертвым, ему придется платить за оживление, и к тому же его исключат из клуба. Ну должны же быть какие-то рамки, правда? Впрочем, такое случается редко. В смысле, даже самые отпетые не доходят до того, чтобы превращать народ в квазипокойников. Нет уже таких буйных, как в Эпоху Смертности. Большинство моих коллег становятся квазимертвецами по случайности — ну, там, ударятся головой о стол или что-нибудь в этом роде.

Дэйви расчесал волосы пятерней, прихорашиваясь перед следующим раундом.

— А не лучше ли найти работу по душе? — поинтересовался Грейсон. Если уж на то пошло, в их совершенном мире вообще никто не обязан делать то, чего не хочет.

Дэйви надменно ухмыльнулся.

— А кто говорит, что она мне не по душе?

Концепция ошеломила Грейсона: значит, кто-то получает удовольствие от колотушек, кто-то обожает колотить, а Грозовое Облако сводит их вместе в безопасной обстановке.

Увидев на лице Грейсона изумление, Дэйви рассмеялся:

— Да ты, должно быть, стал негодником совсем недавно?

— А что, сильно заметно?

— Да. И это плохо, потому что негодники-профи сожрут тебя живьем. Кличка есть?

— Есть, — ответил Грейсон. — Рубец.

— Ладно, Рубец, похоже, тебе нужен забойный номер, чтобы достойно войти в местное сообщество. Я тебе помогу.

Несколько минут спустя, отделавшись от Резака, Рубец приблизился к Дэйви, который теперь поедал бургеры в компании двух других общемериканских крепышей. Грейсон, не зная, как подступиться к делу, замялся, уставившись в его тарелку. Дэйви пришел на помощь.

— Чего вылупился? — пробурчал он.

— Мне нравятся твои бургеры, — сказал Грейсон. — На вид вкуснятина. Дай сюда!

Он сграбастал бургер с тарелки Дэйви и вонзил в него зубы, словно акула.

— Ну, сейчас я тебе задам! — пригрозил Дэйви. — Всыплю по первое число!

Должно быть, это было одно из его любимых анахроничных выражений. Он выбрался из кабинки и вскинул кулаки.

И тогда Грейсон сделал то, чего никогда не делал раньше — ударил человека. Он двинул противнику в скулу, и тот едва устоял на ногах. Дэйви замахнулся, но его удар прошел мимо. Грейсон врезал ему еще раз.

— Сильнее! — шепнул Дэйви, и Грейсон последовал его совету. Он колотил изо всей силы — справа, слева, джеб, апперкот — пока Дэйви не повалился со стоном на пол. Его лицо начало опухать.

Грейсон оглянулся. Негодные с интересом наблюдали за дракой, некоторые одобрительно кивали.

Грейсону пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не извиниться перед Дэйви и не помочь ему подняться. Вместо этого он окинул взглядом остальных сидящих за столом:

— Кто следующий?

Крепыши переглянулись, и один сказал:

— Слушай, приятель, нам проблемы не нужны.

Они подвинули свои тарелки с бургерами к Грейсону.

Дэйви незаметно подмигнул ему, перед тем как подняться с пола и отправиться в туалет восстанавливать силы. Грейсон взял трофеи, скрылся в дальней кабинке и запихивался там бургерами, пока ему не поплохело.

Граница между свободой и дозволением тонка. Первое необходимо. Второе опасно. Возможно, это самая опасная вещь, с которой когда-либо сталкивалось создавшее меня человечество.

Размышляя над хрониками смертного времени, я давно уже очертило обе стороны этой медали. В то время как свобода дает толчок к просвещению и развитию, дозволение дает возможность злу цвести при свете дня, который при иных обстоятельствах мог бы уничтожить это самое зло.

Заносчивый диктатор дает своим подданным дозволение обвинять во всех бедах мира самых слабых — тех, кто не может себя защитить. Высокомерная королева дозволяет резню во имя Божье. Самонадеянный глава государства разрешает все виды ненависти, до тех пор пока она подпитывает его амбиции. Горькая правда состоит в том, что люди проглатывают это все не подавившись. Общество жадно насыщается и гниет. Дозволение — это раздувшийся труп свободы.

Вот почему, когда от меня требуется дозволение на какое-либо действие, я проигрываю бесчисленные симуляции, пока точно не оценю все возможные последствия. Например, я дозволило ЛАЖА-клубы. Решение далось мне нелегко. Лишь после тщательной оценки ситуации, я пришло к выводу, что такие клубы не только полезны, но и необходимы. Здесь негодники могут насладиться избранным ими стилем жизни и при этом не вредить обществу. Иллюзия насилия без неприятных последствий.

Ирония в том, что негодники делают вид, будто ненавидят меня, хотя прекрасно знают, что это я даю им то, чего им так хочется. Я не держу на них зла, подобно тому как добрый родитель не держит зла на раскапризничавшегося ребенка. К тому же даже самые отпетые из негодных в конечном итоге утихомириваются. Я заметило: со временем многие из них, несколько раз повернув за угол, успокаиваются и находят более мягкие формы протеста. Потихоньку, шаг за шагом они начинают ценить внутренний покой. Как это и должно быть. Со временем любой шторм переходит в ласковый бриз.

— Грозовое Облако

В то время как Грейсон Толливер был честен до неприличия, Рубец быстро стал изощренным лжецом. И начал он с истории своей жизни. Он придумал себе весьма неприглядную семью, хотя на самом деле у него ее вообще не было; приписал себе дикие выходки, которых никогда не совершал; рассказывал о себе небылицы, которые вызывали у людей смех, ненависть или восхищение.

Родители Рубца были профессорами физики и ожидали, что сын последует по их стопам, потому как отпрыск таких родителей совершенно очевидно должен быть гением. Вместо этого он взбунтовался и пустился во все тяжкие. Как-то раз он спрыгнул с Ниагарского водопада в надувной автомобильной камере — потому что это куда круче, чем ставить кляксы, прыгая с крыши. Чтобы вернуть его к жизни и поставить на ноги, потребовалось целых три дня!