Денис Калдаев - Семь миллионов сапфиров [litres]

– Сумасшедший!

Мне стало жаль беднягу. Не успел я сделать и шага, как старик встрепенулся, сделал неестественное движение, схожее с ходом шахматного коня, рухнул ничком и начал рвать на голове волосы. Волосы пепельного цвета. Их пучки контрастно выделялись на фоне черного асфальта. Жуткое зрелище. Я подбежал к несчастному, поймав чей-то осуждающий взгляд.

– Тише-тише. Я помогу вам, – я старался говорить твердо.

От старика нестерпимо пахло мочой. Он сопротивлялся (скорее всего неосознанно), но мне удалось посадить его обратно на лавку.

– У вас есть Т-23?! – с какой-то безумной надеждой спросил он.

Тот самый препарат от страха. Я покачал головой.

– А вдруг… вдруг я выживу? – прошептал старик и застонал. – Вы знаете, сколько мне лет? Мне всего сорок девять.

Его била дрожь. С губ капала слюна. Вдруг он направил взгляд в сторону, точно в просвет между двух тополей. Будто увидел там что-то.

– Мари, моя Мари… Где ты? Обними папу. Моя девочка, ты слышишь меня? Мари!..

Я мог лишь утешить его, но мне стало страшно. По-настоящему страшно.

– Мари… моя принцесса. Не забирайте ее от меня!

Он звал свою дочь и рыдал, уткнувшись в мое плечо, пока под оглушительный вой сирен не прибыли санитары «Скорой помощи» и не облачили его в тугое белое одеяние. «Невинные цифры» свели его с ума.

Я видел, как увозят этого человека, и меня самого охватило отчаяние. Именно тогда в моей груди поселилось нечто отвратительное со скользкими щупальцами. «Три часа, двадцать шесть минут!» – кричал он . Бедняга был класса «А», неудивительно, что у него отобрали дочь. У меня непроизвольно сжались кулаки. Никто и никогда уже не вспомнит об этом человеке с тростью в руках! Он обречен. Как и все мы. Агнцы и бродяги. Воины и господа. Даже чопорные долгожители. Не было на Земле человека, который бы жил вечно.

Все эти годы я тайно презирал Анализ. Будто именно он разрушил мою семью. Будто именно он повинен в нашей трагедии. Я ненавидел бесконечные примеры о его величии, эти «агнец», «дата Х» и «восхвалим А1». Безумный мужчина выглядел как старик. Его силуэт постоянно маячил передо мной. Я не забыл, как он рвал на голове волосы, как истошно кричал и звал свою Мари. Кто захочет этого? Никто не застрахован от класса «А». Даже если мне отмерена пара лет, уж лучше умереть в состоянии Неведения, чем с ужасом ждать, пока смерть подбирается ближе и ближе. Так мне казалось.

Спустя год на мое имя пришло письмо. Письмо из родного города! Что-то невероятно теплое встрепенулось в моей душе, и я мигом разорвал конверт, обнаружив внутри лишь коротенькое нотариальное уведомление.

«Уважаемый Марк Морриц! Извещаем Вас, что по достижении возраста восемнадцати лет в Вашу собственность переходит дом с прилегающим земельным участком по адресу: г. Керлиг, ул. Миндальная, 7. Для оформления собственности явиться в местное нотариальное отделение с паспортом и двумя стандартными фотографиями. Нотариус Л. Рорх».

Вот это сюрприз! Адрес родительского дома. У меня ничего не было, и вдруг как гром среди ясного неба. Конечно же, я мечтал увидеть родной дом, хоть это и вызывало во мне болезненные отголоски. В этом городе я родился, с ним были связаны и другие – самые светлые – воспоминания. Наконец-то у меня будет крыша над головой. Я восстановлю дом, в саду посажу груши и вишни, а в гараже открою художественную мастерскую. Хорошие мечты.

Первые месяцы после письма мне снился один и тот же сон. Родительский дом. Он стоял высокий и прекрасный, несмотря на то что с фасада слезла белая краска, а окна и двери были заколочены крест-накрест. Сад зарос, но яблони наверняка могли плодоносить. Неистовствовал май. Дорожку к крыльцу поглотил густой колючий бурьян, и дом выглядывал из него гордым двухэтажным айсбергом. Уже набухли почки сиреней, готовые вот-вот взорваться ароматом весны.

В горле стоял комок. Балкон, входная дверь, выполненная аркой, витиеватое расположение эркеров – все вызывало острое чувство ностальгии. Захотелось вернуться в детство, услышать голос мамы и… даже отца. Поиграть с крошкой Сью в прятки. Здесь, у выломанной штакетины забора, ютилась ее песочница.

Нет, я обязательно должен остаться здесь, думал я. Отремонтировать фасад. Привести в порядок яблони… Но едва я отворял калитку, как сразу просыпался.

Скоро меня постигло жестокое разочарование. В нотариальное отделение требовалось явиться с паспортом , а его можно было получить только после процедуры Анализа. Других способов не существовало. Я с горечью узнал, что лишь полноценный гражданин Эйорхола вправе унаследовать недвижимость.

– Что же лучше? – спрашивает нас директор Самшира, наклонив вперед свое тощее, бескровное лицо. – Сбежать из Эйорхола и стать убогим старообрядцем или заглянуть в карты судьбы и грамотно распланировать жизнь? Решать вам. Но именно здесь вы станете по-настоящему успешными. Ни в одном уголке мира нет столь высокой продолжительности жизни. Вы боитесь получить класс «А»? Дорогие мои, каждый из нас рискует получить низший класс, но вероятность этого мала. Крайне мала. Согласитесь, ведь кто-то должен быть агнцем! Даже если так, это божья воля, и ей не нужно противиться. Высший класс – гарантия благополучной жизни. Это беспроцентные ипотеки, бесплатное обучение в университетах и другие льготы. Всем эйорхольцам без исключения гарантируется соцпакет и медицинское обеспечение. Я уж молчу про медкомиссии, которые мы проходим раз в три года. А вот уехать с острова – настоящий позор!

Все слушают, затаив дыхание. Директор – прекрасный оратор, он ловко «жонглирует» словами, и кажется, что даже самый закоренелый противник Анализа после часовой беседы с этим человеком пойдет на процедуру. Директор умеет убеждать, это стоит признать. Но я ему не верю. Чертов мошенник.

– В Анализе нет ничего страшного, – продолжает он. – Когда его делал я, мне тоже было восемнадцать лет. Я тоже боялся. Но потом ни капли не пожалел об этом. Кто-то скажет вам, что, получив результат, вы можете сойти с ума. Запомните на всю свою жизнь – а я желаю вам долгой и счастливой жизни! – что лишь неверующие становятся сумасшедшими. Верьте в себя. Верьте в Бога. Когда наступит дата Х, он будет первый, кого вы увидите. Так однажды сказал мудрейший Люциус Льетт.

Выпускники дружно хлопают. Синхронно. В один такт. Их лица самодовольны, их движения уверенны и точны, их решимость парадоксальна. Девяносто семь процентов из них смело идут на Анализ. Неумолимая статистика. Меня всегда поражала столь высокая цифра. Видимо, в школах над нами знатно трудились.

Мы – дрессированные дети. Мы сгораем от нетерпения скорее пройти процедуру. Сыграть в лотерею. Испытать себя. Мы не видим в Анализе ничего пугающего. Нас не смущает, что после процедуры уже нельзя будет уплыть с Эйорхола. Но мы и не хотим покидать остров, ведь за его пределами «процветает детоубийство и даже содомия». Здесь лучше. Безопасней. Все мы надеемся, что непременно отхватим себе высший класс, и повсюду цитируем несравненного Мерхэ: «Умереть – не страшнее, чем родиться». Но если мы и боимся, то прикрываем свой страх доспехами из юмора, переводя серьезные размышления в глупую шутку.