Геннадий Сосновский - Восковые фигуры

— Ты меня вспоминал! Как это мило.

С этими словами Людмила потянулась губами к его лицу, он, в свою очередь, сделал губы трубочкой, нежно их округлив, и тем самым сделал роковой шаг на пути к катастрофе. Коварная девица хорошо помнила все, что произошло с ней самой и проделала то же самое. Директор страшно вытаращил глаза, вздрогнул, дернулся, словно заряд огромной силы потряс его всего от головы до пяток… Крик не человеческий, а звериный исторгся из его груди. Он еще пытался бороться с той чужеродной неумолимой силой, что проникла в него и перекраивала все по-своему, он не сдавался, но все напрасно. Лишь процесс перехода из одного состояния в другое оказался более замедленным, что говорило об огромных психофизических ресурсах этого человека, но сути дела не меняло. Превращение началось. Свидетелями оказались, однако, не только те двое. Работники магазина, пришедшие на работу, бросились на крик и невольно остолбенели. Людмила между тем с ловкостью цирковой наездницы соскользнула с быстро уменьшающегося тела и отбежала в сторону, черты лица ее напряглись и заострились с выражением мстительного удовольствия, она достигла своего.

Сотрясаясь, директор наскоро давал указания:

— Клавдия Ивановна, проверьте еще раз годовой отчет! Сколько у нас там числится на балансе? По-моему, есть ошибка! Остаетесь за меня! Что-то происходит… Спасите! Погибаю!..

Отчаянный крик о помощи все еще звучал, но становился выше, звонче, срываясь на писк, пока наконец директор голый, в чем мать родила, не выскочил из-под вороха одежды и не бросился бежать, протягивая вперед руки, как слепой, и повторяя: «Это она, она, Людмила! Сейчас же сделай все по-прежнему!»

В это время магазин открылся, привлеченная суматохой толпа бросилась к месту происшествия, смяла прилавки, ящик с минеральной водой упал на пол, покатились бутылки, опрокинулась бочка с подсолнечным маслом, жирная струя хлынула под ноги, люди падали, расшибая затылки о цементный пол; двое алкашей, пользуясь неразберихой, проскользнули в соседнее помещение, в винный отдел, и приступили к распитию спиртного в быстром темпе, пока их оттуда не вытащили за ноги.

Некоторое время директор бегал по кругу, вскрикивал, ударял себя по ляжкам в состоянии крайнего возбуждения: «Да что же это со мной? Да что же это со мной?» — пока какой-то простодушный толстяк не протянул к нему руки и не обратился ласково-уте-шающим тоном, как к ребенку, присев на корточки:

— Да успокойтесь же, ради Бога! Расскажите по порядку, что случилось? Как все произошло?

— Она, она… — твердил директор, вздрагивая, как при сильном ознобе, — она… вот так взяла за нос… и сказала…

Не прошло и нескольких секунд — толстяк, проявивший столь неуместное участие, повалился на спину, как от внезапного удара, дергался тучным телом, как перевернутый жук, дрыгал руками и ногами, издавая какие-то ухающие звуки, точно на него вылили ушат ледяной воды, и становился меньше, меньше…

Теперь испуганная насмерть толпа ринулась назад, давя друг друга, смяла прилавки… К счастью, панику удалось вовремя пресечь. Позвонили в милицию, и вскоре, прибыл наряд блюстителей порядка. Можно было приступить к выяснению всех обстоятельств происшествия. Лейтенант милиции обратился к работникам прилавка с традиционным вопросом:

— Граждане, что здесь происходит? Есть свидетели?

Заговорили все хором, понять ничего нельзя было, но тут вперед выступила женщина с каменным лицом и металлическим голосом — Клавдия Ивановна, заместитель директора. Указала пальцем на Людмилу.

— Это ее рук дело! За ней давно замечались всякие штучки.

— Какие штучки? — не понял милиционер.

— Позорящие высокое звание работника торговли. Аморальная особа! Я бы даже сказала точнее — развратная! А еще точнее — проститутка!

— Подойдите сюда! — строго сказал милиционер. — Остальные потерпевшие, отойдите в сторону, не путайтесь под ногами!

Людмила подошла, бросив презрительный взгляд в сторону свидетельницы, и не удержалась от ответной реплики:

— «Уж молчала бы ты, корова старая!»

На это толпа в дверях ответила одобрительным смехом: все симпатии были на стороне очаровательной крошки.

Тем временем директор магазина, уже успевший несколько успокоиться, задрапировался в тряпицу. К нему пристроился невинно пострадавший толстяк. А минуту спустя присоединился и Булкин, решивший, что скрываться дальше нет смысла. Его шутовской наряд вызвал всеобщее оживление и даже аплодисменты: толпа глазела на удивительное зрелище, как на своеобразный аттракцион.

Положение резко изменилось, когда милиционер приступил к допросу потерпевших и составлению протокола по всей форме. Естественно, он пожелал узнать, каким способом здоровый, нормальный человек превращается в крошечное создание — в минигопса (это слово воспроизвел Булкин), воспринимать которого всерьез уже нет никакой возможности. Людмила, однако, опровергла такое легкомысленное к себе отношение и заверила, что ее умственные способности не только не стали хуже, а даже лучше, поэтому она в состоянии досконально описать все по памяти. Выслушав ее объяснения, милиционер не поверил ни одному слову, ибо все сказанное ею было похоже на чистейшей воды бред. Испытывая все же сильное любопытство, молодой лейтенант попросил проделать все манипуляции с ним самим; то был, конечно, лучший способ уличить во лжи маленькую врунью.

— А ну-ка попробуйте! — сказал он, посмеиваясь, и, поставив малышку на ладонь, поднес ее к своему лицу. Следующим актом драмы было то, что несчастный выпучил глаза, затряс головой и закричал: — Граждане, не скопляйтесь, граждане, расходитесь!

И пока он уменьшался в размерах, все продолжал повторять эти слова, как испорченная грампластинка. И едва лишь превращение завершилось, он выскочил из милицейской формы в шоковом состоянии, побегал взад-вперед, напевая какой-то марш и подыгрывая себе на губах, а потом вдруг плюхнулся на пол и растянулся недвижимо во всю длину своего тоненького стройного тела. Трудно было сказать, что наступило, обморок или смерть. Толпа в ужасе попятилась. Немедленно было дано указание закрыть магазин; всех, кто в нем находился, изолировали в отдельном помещении, а у входа поставили охрану; было решено срочно произвести медицинскую экспертизу, тщательно обследовать как самих потерпевших, так и тех, кто оказался с ними в контакте: возникло подозрение, что в городе разразилась чудовищная эпидемия, возбудитель которой был пока неизвестен (ясно, что фокусы с хватанием за нос и дурацкими словами придуманы для простачков). Конечно, следовало единственный очаг заражения немедленно локализовать, проведя все необходимые профилактические мероприятия.