Дмитрий Федотов - Маяки [Сборник]

Кабинет Этьена Легофф находился на семьдесят третьем этаже. Воздух там был сухой, как на окраине, и у Харва засосало под ложечкой от дурного предчувствия. Улыбчивый молодой человек встретил его стоя, как дорогого гостя.

— Поздравляю вас…

— Мне дадут выбрать корпус? — прервал любезности Харв.

— О да! Вы прибыли в числе первых. Хотя, поверьте, все корпуса в отличном состоянии. Хотите посмотреть прямо сейчас?

— Да. Давайте поскорее со всем покончим…

Харв не мог сказать, почему так нервничает. Ведь сегодня день его триумфа.

— Прошу!

Этьен вывел на стенной дисплей изображение корпуса — от шеи до ступней — и передал панель Харву.

— Стрелочками вращать, пробелом следующее. Всего двенадцать.

Стараясь сосредоточиться на корпусах, Харв внимательно осматривал каждый. Так он будет выглядеть ближайшие… лет сорок, наверно. Если не сорвет куш раньше. Это нетрудно — после ежегодной передачи победителей у Серафина его узнают все. И подпишутся. Главное, не потерять уровень кармы — расслабляться нельзя.

«Об этом говорила Ирен».

Нет, не сейчас. Он все обдумает, когда будет молодым. А для этого нужно выбрать лучший из корпусов. Кожа не должна быть слишком бледной, а мышцы — слишком раскачанными, как у номера три. Лучше посуше, такую форму легче поддержать. И никаких татуировок, как у номера шесть…

Серая звезда на левом предплечье.

Харв не успевает ничего подумать — «Витаминный взрыв» оказывается на полу, забрызгивая ботинки доктора.

— Не переживайте! — бодро сообщает Этьен. — Бывает. Нервы…

Харв поднимает глаза. Нет, не совпадение — серая звезда со смещенным лучом. Дефект аппарата, как сказал ему таксист. Тот самый, что так настойчиво предлагал дождаться брата. Тот самый, после звонка которому, на Харва напали…

Доктор выключил панель, но было поздно. Все встало на свои места.

Отмахнувшись от воды, Харв отер губы салфеткой:

— Этот человек….

— Корпус, месье Бойер, корпус.

— Этот человек, как он оказался у вас?

— О, вы же знаете, как происходит пополнение — должно быть что-то случилось, какая-нибудь авария. — Отстраненный взгляд Этьена выдавал активную работу с окулусом.

— Я видел его утром.

— Какой кошмар! Теперь я понимаю…

— Он был наводчиком на окраине. С ним работал его брат — или не брат — накачанный такой молодец. Совсем как номер три.

— Совпадение.

— Я могу проверить. Если будет след от укола…

— Вы нездоровы.

— Со мной все в порядке. Верните трупы на экран, черт вас дери! — потребовал Харв, пробуя включить свой окулус.

— Не выйдет, месье Бойер, — грустно сообщил Этьен.

Харв не сразу понял, что последнее относилось к окулусу. А когда сообразил, его охватил страх.

— Выпейте воды, и перейдем в соседний кабинет.

— Я никуда с вами не пойду!

— Не драматизируйте, пожалуйста. Сядьте.

Когда Этьен Легофф переставал любезничать, становилось заметно, что он не молод. Его вневозрастное гладкое лицо наверняка пережило не одну пересадку кожи.

— Перво-наперво, хочу, чтобы вы поняли, месье Бойер, — мы глубоко ценим вашу преданность моральным нормам нашего общества. Именно такой реакции мы ожидали от вас.

— Вы — это кто?

— Моралитет, разумеется. Его основная, базовая составляющая, к которой в скором времени будете принадлежать и вы.

Этьен чуть склонил голову, демонстрируя шрам линии жизни.

— Десять лет с последнего обновления. Когда после пересадки ко мне подошли и все объяснили, я сам решил остаться куратором — по первой профессии преподаватель, сами понимаете. А вы, простите, кто по профессии?

— Врач. Педиатр.

— Отличный старт! Одновременно и работа с детьми, и врач — очень морально. И это благородное спасение бандита… скажите, вы правда не догадывались, что окулус нельзя отключить?

— Нет. — Харв опустил глаза, не в силах больше смотреть на гладкое лицо Этьена.

— Не переживайте, редко кто догадывается. Даже аморалы уверены, что для выхода из системы достаточно отключить окулус. Вас же не пугает слово «система»? Я имею в виду — все эти страшилки о всеобщем слежении каждого за каждым — ну вот они сбылись. И что? Свобода и справедливость практически для каждого! Нужно лишь следовать моральным нормам, созданным обществом. А разве бывает мораль без общества?

— Не знаю.

— Не бывает. Один в пустыне ты — Бог, альфа и омега. Но что если в одном лишь нашем центре четырнадцать миллионов богов? По каким правилам они должны существовать? Кто будет решать, что есть хорошо, а что плохо?

— Видимо, те, кто набрал больше всего «хорошо».

— Точно! Вы неплохо соображаете, месье Бойер. Так и должно быть — глупцы не срывают куш.

— Что же выходит, вы сами следите за каждым человеком, вернее, за его окулусом…

— Боже упаси! Автоматика. Не самый сложный из существующих на сегодня искусственных интеллектов. Оценивает мотивы и поступки, рассчитывает карму. Если возникают спорные вопросы — подключаются люди. Как в вашем случае, например. Но для большинства окулусов хватает и базовой программы плюс спам-фильтры от разных кармических побирушек.

— Но что случилось с таксистом и бандитом?

— Мне казалось, я все объяснил. Эти люди настолько ушли в минус, что для нашего общества их жизнь — прямая угроза. Вы же испытали это на себе, и, поверьте, вы не первая жертва.

— Они не хотели меня убивать.

— Это нападение стало лишь последней каплей и… признайтесь, в вас говорит не жажда справедливости, а врач. Врач, чей пациент погибнет, несмотря на все старания…

— Погибнет?! Черт! Они еще не…

— Сядьте!

Харв рухнул как подкошенный.

— Да, они пока живы. Но их уже приговорили. Расслабьтесь, мы учли вашу реакцию, она моральна.

Закрыв глаза, Харв боролся с тошнотой.

— Поймите, мы не можем хранить корпуса. Три часа — уже опасный срок, где набрать столько доноров? Молодых, относительно здоровых людей, которые погибли так аккуратно, что повредили лишь мозг? А потребности велики — людей, способных оплатить пересадку, больше, чем кажется.

— Ужасно!

— Ничуть. Думаете, на какие деньги оплачиваются привилегии моралов? Повышенные налоги низкокармовых не покрывают расходов — как только система перестает их устраивать, отморозки вырубают окулус и бегут на окраину. Эти люди сами выбрали свой путь. Их поведение — злонамеренно и аморально. Будет справедливо, если отведенный им срок проживет кто-то вроде вас, месье Бойер.

— Я не могу.

Голос показался чужим, гулким. Харв открыл глаза.

— Вам нужно успокоиться. — Этьен смотрел сочувственно и тускло.

Глаза Моралитета. «Нет, — перебил себя Харв, — не Моралитета. Сейчас это лишь искусственный интеллект. Не самый лучший к тому же».