Ники Сингер - Игра на выживание [litres]

Вода не горячая и не холодная. Она теплая.

Какое хорошее слово. Теплая – значит согревает.

Папа, эта теплая вода – самая лучшая вода во всем мире.

Напор сильный, а лейка под таким углом, что вода льет точно мне на макушку, струится по волосам, потом падает на плечи и дальше вниз, прямо как плащ.

Не знаю, сколько времени я так стою в этом плаще из воды.

Может, пару минут, а может – миллениум. Это не Замедленное время. Это – Замершее время. Потому что в этот момент все замирает. Кажется, даже мое сердце останавливается. Если бы у меня было мыло, я бы стала мыться. Но мыла у меня нет, и я просто стою и наслаждаюсь теплом.

У меня из волос падают веточки.

Нас кормят.

Завтрак: булочка с маслом. Масло.

Обед: овощной суп. Ингредиенты – крупно порубленные картошка, капуста и морковка.

Ужин: хлеб, желтый сыр, иногда – яблоко.

В столовой, где мы едим, все столы и стулья прикручены к полу. Сюда часто приводят детей.

Но я ни разу не видела мальчика.

Меня сопроводили в допросную. В комнате прямоугольный стол и четыре стула. Три стула – во главе стола и по бокам – заняты. Я становлюсь рядом со свободным.

Главный имгрим – женщина, сидит во главе стола. Худая, в элегантном лиловом костюме и пахнет так, как будто только что помылась. По бокам от нее двое мужчин в темно-синей форме. Все трое вооружены нанонетами, бумагами и пластиковыми стаканчиками с кофе. У меня от аромата кофе учащается пульс. На столе – мой глобальный паспорт. Раскрыт на девятой странице, и это плохая новость. Девятая страница – «Глобальный гражданин: кредит». Эту страницу я должна начать заполнять после того, как мне исполнится пятнадцать.

Женщина активирует свой нанонет и говорит:

– Я офицер иммиграционной службы Джин Шэнкс. Допрос проводится… – Тут она делает паузу. – Начат в одиннадцать часов пятьдесят одну минуту в соответствии с Иммиграционным законом Шотландии и Федеративных островов в присутствии офицеров национальной безопасности Пила и Макнэлли.

После этого она показывает мне раскрытые ладони и добавляет:

– Вашу руку, пожалуйста.

Она говорит это так, будто я могу отстегнуть руку и передать ей.

– Меня зовут Мари Энн Бейн, – говорю я.

– Я не спрашиваю, как вас зовут. Я сказала – вашу руку.

Я протягиваю офицеру Шэнкс руку. Она сканирует штрихкод невидимым лучом.

– Реп1787Ф, – считывает офицер нацбезопасности Макнэлли с монитора своего нанонета.

– Садитесь, – говорит Шэнкс.

Я стою. Я не собираюсь садиться.

– Мне четырнадцать, – говорю я. – Я – несовершеннолетняя. Я – шотландка. И я уже проходила проверку в Хитроу.

– Хитроу в Англии, – говорит имгрим Шэнкс. – На данный момент вы в Шотландии.

– Да, я знаю, но…

– Помолчите. Вас пока ни о чем не спрашивали, – перебивает меня Шэнкс. – Итак, вы родились на острове Арран. Все верно?

– Да.

– И когда вы покинули Шотландию?

– Когда мне было семь лет.

– Согласно имеющимся данным, вы покинули страну шесть лет девять месяцев и четыре дня назад, – глядя на свой монитор, говорит Макнэлли.

– Отсутствие на родине свыше пяти лет приравнивает вас к статусу «реп», – констатирует Шэнкс.

– Реп? – переспрашиваю я.

– Вы – репатриант, – говорит Шэнкс. – И я прошу вас сесть, Реп1787.

Я стою.

– Как пожелаете, – говорит Шэнкс после короткой паузы. – Офицер Пил?

Пил откашлялся и зачитал:

– «В соответствии с законом о территории Федеративных островов от двадцать второго ноября две тысячи сорок девятого года, право граждан на возвращение в случае их непрерывного отсутствия в стране в течение пяти лет и более приостанавливается до особого распоряжения».

– Вы все поняли? – спрашивает Шэнкс.

– Нет.

– Это просто, – говорит она. – Ваше право вернуться в Шотландию более не зависит от места вашего рождения.

Тут я сажусь. Стул крепкий и жесткий.

– А от чего оно теперь зависит? – спрашиваю я.

– Есть целый ряд необходимых условий, – объясняет имгрим Шэнкс. – Первое: место рождения родителей ваших родителей. Необходимо, чтобы все четверо были рождены на основной территории Шотландии либо на ее островных территориях.

Я не понимаю, что значит «островные территории». Но Арран – остров, и мама моего папы точно родилась на этом острове. И возможно, отец папы тоже. Но я понятия не имею, где родились родители мамы. Я вообще этого никогда не знала.

– В случае если место рождения родителей ваших родителей не может быть установлено и доказано, а мы в данный момент проводим проверку, – продолжает Шэнкс, – ваше право на проживание в нашей стране будет зависеть от вашей пригодности, которая, в свою очередь, будет зависеть от отметок на странице вашего Глобального кредита.

– Но у меня пока нет никаких отметок! – Я даже голос повышаю от возмущения. – У меня их и быть не должно. Мне четырнадцать! Я же вам говорила – я несовершеннолетняя!

– Это также сейчас проходит проверку, – говорит Шэнкс.

– Но почему? Я уехала из Шотландии, когда мне было семь лет. Вы сказали, что меня не было шесть лет, или около того. Просто посчитайте!

– Хочу предупредить: обструктивное поведение в вашем случае не поможет.

– Нет никакого моего случая. Это моя страна. Я здесь родилась.

Шэнкс постучала пальцем по моему паспорту:

– У вас глобальный паспорт. Если вы не пройдете проверку или ваш кредит будет слишком низким, вас отошлют по месту вашего последнего пребывания, а точнее…

– В Судан, – закончил за нее офицер Макнэлли.

– В Судан? – Я не верю своим ушам. – В Судане война!

– Судан, – говорит имгрим Шэнкс, – сторона, подписавшая Договор о Глобальных гражданах (Северный экватор). Соответственно, они примут вас обратно. Тем более что вы семь лет провели на территории этой страны. – Шэнкс делает паузу, чтобы отпить глоток кофе. – Если они откажутся принять вас обратно, вы официально станете лицом без гражданства. В этом случае действуют другие правила, и в данный момент мы его не разбираем. На данный момент нас беспокоит ваш Глобальный дебет. Офицер Пил, будьте добры, зачитайте обвинительное заключение.

– «Прямое нарушение закона Федеративных островов о пересечении границ и контрабанде, – зачитывает Пил. – Реп1787Ф задержана при незаконном пересечении границы Шотландии с неустановленным лицом».

Это они о мальчике. О мальчике с камешком-соской.

– Есть возражения? – спрашивает имгрим Шэнкс.

Я снова на ногах.

– Где он? Почему он ни разу не появился в столовой? Что вы с ним сделали?

– Это не должно вас беспокоить, – говорит Шэнкс.

– Он – ребенок! – ору я. – Маленький ребенок! Или вы думаете, что ему тоже пятнадцать?