Алексей Рудаков - Дальние Тропы

Второй воин, опираясь на свою палку с тесаком, смотрел куда-то вдаль, приложив козырьком ладонь к шлему, отчего его наплечники и налокотники ощетинились, выставив в пространство изогнутые клинки своих краёв.

Там, куда этот воин устремлял свой взгляд, сердце Откусова пропустило удар — там поднимался вверх характерный грибовидный силуэт, быть которому на пергаменте не менее чем двухсотлетней давности никак не полагалось.

— Что это? — С трудом шевеля резко пересохшим языком, выдавил из себя Павел Викторович, а затем, махнув в душе рукой, вытащил из ящика заветную тарелочку. Наполнив пару рюмок он, кивнув мэ-нэ-эсу, торопливо опрокинул эликсир в себя и только закусив идеально дошедшим до нужной кондиции лимоном, перевёл взгляд на Игоря: — Ты это, — наполняя рюмки по второй, показал он глазами на гриб ядерного разрыва: — Объяснить можешь?

— Война, — принимая рюмку коротко ответил тот: — Вторжение и война. Судя по деталям — рисовал явно очевидец, она произошла здесь несколько сотен лет назад. Может двести, может четыреста, а может, — не договорив он махнул рукой: — После произошедшего историю переписали — не то победители, правя её под себя, не то выжившие, стараясь забыть о случившимся. Так что точнее сказать сложно — даже язык, на котором написана книга, сейчас неизвестен.

— Как это — неизвестен? — Проведя пальцем по заполненными красивой восточной вязью строкам, он недоумённо посмотрел на Маслова: — Это же арабский, верно?

— Очень похоже, но нет. — Покачал головой тот: — Я передавал образцы текста в Москву, своим знакомым по интернету — увы, — он с сожалением развёл руками: — Прочитать это невозможно. Похоже на арабский — да. Но только похоже. Ничего общего. Кроме внешнего вида, — торопливо поправился он.

— А какой?

— Неизвестно. Но я сумел определить место, где всё это происходило.

— Хм… И как?

— Тут, — Игорь ласково погладил фолиант: — В самом конце, есть карта. Я перевёл её на кальку и принялся искать.

— Нашёл? — Ощущая во рту неприятный привкус, выдавил из себя Откусов.

— Да, Павел Викторович, — кивнул тот: — Здесь это было. В Тобольске. Смотрите, — наложив на современную, несомненно скачанную с Гугл Мэпс карту полупрозрачный лист тонкой бумаги, он пригладил его рукой и молча показал результат.

— Русло, конечно, за прошедшее время малость ушло в сторону, — принялся давать пояснения Маслов, но господин директор его не слушал — то место, где на кальке были обозначены непонятные колонны, являвшиеся центром увиденного им комикса, было слишком ему хорошо знакомо — здесь и сейчас раскинул свои корпуса его институт. От неприятных мыслей — осознавать, что ты, день за днем, ходишь по месту былой кровавой драмы было неприятно, его отвлекли знакомые слова, произнесённые говорившим всё это время, мэ-нэ-эсом.

— Погоди, Игорёк, — приподнял руку Павел Викторович, прося того замолчать: — Ты сказал — Тартария?

— Великая Тартария, — закивал тот: — Все факты говорят, что тут, — он обвёл рукой пространство вокруг себя: — Некогда была столица Великой Тартарии. Поэтому нет ничего удивительного, что Проход, — он постучал всё тем же карандашом по копии рисунка: — Был привезён, ну, или создан, здесь — в столице великой Империи.

— На свою беду.

— Что, простите?

— На свою беду, говорю, был создан. Вот сидели бы себе тихо — можем и мы бы сейчас, Павел Викторович позволил себе хихикнуть: — Были бы не Россиянами, а Тартарцами. Ну да ладно, — коньяк привел его в доброе расположение духа, а рассказ Маслова, вкупе с картинками, был, по-честному, достойным завершением этого трудового дня — игра с папочками, повторявшаяся изо дня в день, успела директору порядком приесться.

— Ну да ладно, — повторил он, разливая коньяк по рюмкам: — Спасибо, Игорёк, повеселил. Давай ещё по одной и в архив иди. Занятную историю ты мне рассказал. Спасибо. Премию выпишу, но, — он шутливо погрозил пальцем своему подчинённому: — Что бы в архиве порядок был! Лично зайду! — Опрокинув в рот рюмку он торопливо закусил долькой лимона: — На днях.

— Но, Павел Викторович, а как же это? Неужели мы вот так просто и забудем?

— Игорь, — пора было заканчивать эту комедию и Откусов тяжело поднялся из-за стола: — Игорь, — повторил он, подходя к пареньку и кладя руку тому на плечо: — Мы же не археологи, и не историки. К чему нам это? Да, — он снисходительно потрепал Маслова по плечу: — Интересно. Познавательно и, я бы даже сказал — захватывающе. Но мы, Игорь, изучаем атмосферное электричество. Понимаешь? Каким боком нам всё это? — Его указующий перст ткнул в стопку отксеренных листов: — Не наше это дело.

— Не наше? А это?! — Перед Павлом Викторовичем появился самый первый рисунок — С молниями на чистом небе: — Вот же! Атмосферное — во всей красе.

— Вольность художника, — пожал плечами директор, всеми силами старавшийся заглушить любопытство учёного, которому судьба подкинула очередную загадку: — Для усиления эффекта.

— И атомный взрыв — вольность? — Выложив на стол последнюю картинку. Припечатал её ладонью Маслов: — Нет, Павел Викторович. Прошу меня простить, но я с вами не согласен.

— Ну, не согласен, так не согласен, — миролюбиво протянул Откусов, собирая картинки в стопку и закрывая толстенный том: — Я картиночки твои себе заберу — ты же не против? Посмотрю на досуге. А Вы, молодой человек, — директор вернулся на своё место и, приняв начальственную позу, ткнул карандашом в Игоря: — Извольте вернуться на своё рабочее место! До конца рабочего дня, — он сверился с наручными часами — недорогой копией известной марки: — Ещё два с половиной часа… Я Вас более не задерживаю. — Убрав в стол и тарелку и бутылку, он настороженно посмотрел на Маслова, не сдвинувшегося с места: — Что-то ещё? Или Вам, господин Маслов, что-то непонятно?! Идите и работайте!

— Да, Павел Викторович, — напрягшийся мэ-нэ-эс дерзко посмотрел директору прямо в глаза: — Мне непонятно, как Вы — известный учёный, можете отказаться от такого исследования! Мне непонятно как Вы — чьё имя постоянно мелькает в СМИ, не хотите заняться этим, — он постучал пальцем по тёмной обложке фолианта: — Революционным исследованием! Это же очевидно — перед нами Портал! В другие миры! Как можно просто взять и пройти мимо!

— А вот льстить мне не надо, — искушённый за долгую жизнь Откусов легко разгадал нехитрый план пытавшегося его задобрить сотрудника: — И на слабо, — он усмехнулся: — Меня пробовать брать не стоит. Что следующее — заявление на стол? Уже припас, или вот прямо сейчас — потребуешь от меня бумагу, накатаешь, а потом — рыдая и кляня ретрограда — это я про себя, если ты не понял, выбежишь из кабинета? Ну? Чего молчишь? Написал?