Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

Тянули время более всего из-за проблемы различения с Внешкольца, которая никак не желала решаться. Она оказалась принципиальной. А нерешенные проблемы заводят, раззадоривают.

Цвет К-времен, всех сезонов Аскании при виде с Капитанского мостика был огненно-жаркий. Приходилось отфильтровывать.

…Наиболее хотелось с него увидеть своих: ведь рядом же, в двадцати метрах под ними, все равно как с крыши шестиэтажки. Нельзя напрямую, даже через фильтры, так пусть хоть на экранах. Пусть не в отраженном свете, а сами светятся – ладно. Пусть маленькие и юркие. Разберем, где кто какой.

И ничего. Точнее, никого. Мертвые камни, даже угодья, ферму и усадьбу – могли. Все неподвижное видели, хоть и псевдораскаленное. А живое в силу подвижности – нет. Тот, открытый еще Пецем «эффект исчезновения». При К8640 он давал полную размазанность.

И скотину тоже. Спутниковые объективы, ультрафиолетовые и рентгеновские фильтры позволяли выделить только – как резво движущиеся, меняющие формы световые пятнышки – стада на десятки голов. То есть коллективы (которые всегда правы), толпы – если перенести на двуногих. Отдельное же животное или человека нипочем не различить.

А уж управлять с Внешкольца, с Капитанского мостика, как сначала думали, происходящим в Аскании, даже связываться с ней, передавать или принимать сообщения при разнице в темпах в полторы тысячи раз – не стоило и мечтать.

…А в том темпе в Аскании-2 шли годы и века, интервалы для серьезных событий. Почти к каждому визиту ниивцев (через их часы и дни) здесь от высеянных семян вырастали яблоневые сады, виноградники и ореховые лесополосы. Нагуливали тело и множились отары овец. Снаружи залетало немало птиц: вороны, голуби, воробьи – они обживались и плодились.

Повторялись ежечасно в «открытке» времена года по методике Терещенко: зима (с морозцами и когда с инеем, а изредка и снегом – если удавалось запустить такие облака извне), весна с оживлением растительности, с ливневыми дождями из тех же НПВ-украденных облаков, с хорами лягушек в каждом пруду и каждой луже, жаркое лето и осень. По четверти земного часа на сезон.

Почвы ГенБио создал отменные, черноземные; ливни разводили в них непролазную грязь.

Привыкли и к тому, что солнца на раз – всякий день, как правило, иного спектрального класса – и освещали все по-разному. Тусклее, ярче, голубее, оранжевее… Это вроде как входило в погоду, в метеосводку Аскании.

…МВ-солнце в окружении звезд в темно-синем небе было подобно Луне. Но глядеть в упор на них не рекомендовалось; разве только на утреннем приближении и вечернем удалении.

И даже пирамидальные тополя в двух аллеях возле усадьбы – одна с севера на юг, другая с запада на восток, различимые с Внешкольца как перекрестие (использовали для поиска места усадьбы) – выгнулись саблями, остриями зеленых верхушек в сторону МВ-солнц. Будто под ветром – в полном безветрии.

В основном же обитал здесь полудикий скот. Одичал виноград высших сортов. Но лакомиться и давить вино было можно – главное, угадать в подходящие пять минут, в К-август, месяц созревания и сбора – от тридцать пятой минуты до сороковой каждого часа.

Оставаясь надолго, заводили огородики для себя, птицу: курей, утей, гусей – на раз; битой набивали потом морозильники в башне и дома.

Разрослась, расстроилась усадьба «Под шестеренкой»; так назвали из-за расположения вблизи того астероида.

Путешествие на барже с обтекателями или на НПВ-катере было подобно бесшумному полету с средней самолетной скоростью. Достигали причала в Аскании за один-два часа. При наблюдении с Внешкольца это был мгновенный огненный штрих от края полигона к «открытке», как падение метеора в небе.

…Вообще же, дела в Аскании к концу второй декады ее существования постепенно превращались в игру и дачу. С самообеспечением мясом, орехами, виноградом – и изделиями из него, хорошо выдержанными.

Между посещениями проходили когда часы (меньше редко: причаливание длительней путешествия), когда дни – а это двадцать-тридцать К-лет. Бывает, что наведывались утром и вечером. Подгадывают к нужной поре, но не всегда удается. Замешкаться при отчаливании на несколько минут, равно как и поспешить – сдвиг на К-месяц. Вместо августа благодатного попадаешь в прохладный сентябрь. А уж о том, чтобы попасть в намеченный К-день, не стоило и мечтать.

Давыд Никитич Шпортько переправил НПВ-баржами, затем из зоны доставил в свой колхоз два табуна лошадей, отару овец, стадо мясных телок и бычков. Так что оправдал свои труды и потерянное время.

…В последние свои два века «открытка» не только бесплатно кормила весь институт, но и позволено было уносить говядину, баранину домой. Только чтоб не торговать. И зря не трепать языками. За последним работники НИИ следили сами, это было в их интересах.

Кое-кто из живших в Ширме и овцу себе во двор пригнал из Аск-2, и не одну. Или коз.

(Замечательно, что сведения о мясном и животноводческом изобилии в Шаре все-таки дошли до сыскных органов – тем более что те, обеспокоенные многими заявами, начали зыркать в сторону НИИ. Уж больно много людей знало, всем на роток не накинешь платок. И… сведения не сработали, потому что заяв о пропаже вагонов-рефрижераторов с мясом или там отар овец, гуртов коров и лошадей как раз и не было.)

А какие груды орехов высились на каждой прибывшей из Аскании-2 барже! Берите хоть мешками. И брали. Орехи – грецкие и лесные, волошские – были пунктиком ГенБио; он был убежден и расчетно доказывал, что засадив ими поля, занятые хлебными злаками, можно прокормить втрое больше людей – и куда более вкусно, калорийно, белково. Поэтому в Аскании-2 такие деревья и кусты преобладали.

Расстаться с такой лафой, прекратить ее, пресечь – было непросто. Особенно на фоне окрестного обнищания жителей благодатной Катагани.

А летом – то есть в середине каждого часа Земли – облакопровод/дождепровод обеспечивал ливни, а после них радуги от похищенных туч. Наполнялись пруды, превращались в озерца ложбины. От воды поднимался разноцветный пар. Купались и загорали – под странными солнцами обычным загаром.

…Нет, славный был мирок. Созданный из ничего, из бросовых камней в космическом пространстве и в горах. С помощью разума и знаний. И в то же время чувствовали: все, исчерпались. Набрались опыта, немало достигли… но дальше не продвинутся.

– Что ж нам здесь, волам хвосты крутить?!

Неслышный шум Вселенной не совмещался с «Цоб, серый, цабе, чалый!..» Становилось все ясней: не то, тупик. Примерка к Материку. Иного смысла Аскания-2 не имела. И возвращались наверх, включались в проект НетСурьеза: залезть за веществом в МВ.

(Тот изначально был холоден к Аск-2, ворчал: