Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

Затем пошла специфика: полевое удаление лишнего НПВ-расстояния, синхронизация: кадр/год, кадр/сутки… Персептронная настройка один в один на самую дальнюю планету. Она величиной с Луну, да и видом похожа: кратеры-цирки, пустые темные «моря»; явно безжизненна.

– Нет-нет, – запротестовал Любарский. – Слишком близко. Удалите на дистанцию Марса. Пятьдесят-сто миллионов километров.

– Да у нас фотоэлементная автоматика, – возразил Буров. – В случае чего сама отодвинет.

– …Если успеет! Удалите, – упрямо и внятно повторил директор. У него после недавних передряг в самом деле окреп характер.

– Снова перенастраивать… – бурчал главинж, склонясь над пультом. – Не так часто удается, чтоб близко и четко… сразу нужно было…

Опыт удался – применим ли только такой глагол (да и слово «опыт») к тому, что произошло? Но поскольку других нет, подкрепим этим: удался с первого раза.

Зеленовато-белую горошинку во тьме сначала охватили оболочечным лучом ЛОМа: она чуть уменьшилась, посветлела – признак, что достали. Далее проявило себя удобство (тоже вот словцо) того, что система ГиМ-3 не отрывалась от башни; на первой, аэростатной, с вытравливаемыми на два километра вверх канатами, так бы не смогли.

Затем осевые НПВ-стержни всей системы Ловушек (скорее, языки, жала, поскольку боковые поля их отклоняли-изгибали куда надо) поочередно взяли и передали наверх трехметровый валун из южной полигонной кучи; то есть весом тон на тридцать-сорок. Нижняя Ловушка верхней, верхняя по дуге, с отражением от экрана в ГиМ-3 – и голубая искорка пошла по вертикали в МВ-небо, к той звезде, а затем и к пятой планете ее. По собственному физическому времени того мира, это длилось долго, вероятно многие дни-обороты той планеты, поскольку НПВ-луч выбросил асканийский валун довольно далеко от нее; лишь бы его объяло и потянуло ее поле тяготения.

Но для находившихся в сравнительно медленном времени, в кабине ГиМ-3, пятерых все произошло за мгновения: к видимой зеленым серпиком горошинке устремилась светящаяся – и только поэтому заметная – точка. И вот они сошлись.

Вспышка была такая, что на мгновенье все, глядевшие вверх, ослепли.

Когда проморгались, планету более не увидели. Ее не стало. В том месте расплывалось облако зеленовато светящегося тумана; внутри оно было поярче и клубилось.

Такой вот «удачный», в комфортных условиях кабины ГиМ-3, опыт.

В умах у всех было одно: это могло произойти с Землей.

…и Климов сказал:

– Варик, ты снова гений. А я дурак.

– У нас с тобой это через раз, Дусик, – ответил тот.

Это произошло в

411-й день Шара

N = N0 + 709905928 шторм-цикл МВ

День текущий: 19,8251897 ноября,

или 20 ноября, 19 час 48 мин 16,39 сек Земли

93-й день (99.789 гмксек) дрейфа М31

20 + 165 ноября, 13 час (по времени ГиМ-3)

Хочешь жить – умей работать.

Точно установили, что антивещественные циклы МВ на том штанговом счетчике – четные.

Только это было не все, методика есть методика.

21 ноября следующий контрольный валун с полигона, примерно той же массы, приготовили для нечетного шторм-цикла. Снова собрались в кабине ГиМ, регулировали полями пространство и время, персептрон нашел подходящий ЗПВ, звездо-планетный вихрь. Синхронизировались с обращением в нем самой дальней – холодной, мерзлой, еле видимой в лучах далекого светила – планеты. Режим «На!» Ловушки-«трилионника» – и валун стронулся.

И там вышло нормально. Приблизясь к планете, валун – точечка на фоне белесой атмосферы с полосами – изменил траекторию на дуговую, влетел в верхние слои, стал искоркой, световым штрихом… и в том месте, где он упал, что-то на недолгое время засветилось, заалело, но локально. И всё. Так, раскаляясь от трения о воздух, падают болиды и на Землю-матушку. Вещество соприкоснулось с веществом, малое небесное тело столкнулось с большим – всего и делов.

Четвертый феномен теории Пеца был теперь доказан достаточно строго. У них над головами, над башней, над Катаганью и всем миром была не просто иная Вселенная, но и самая сильная взрывчатка, какую только могли обеспечить законы физики; такая, от какой нет ни защиты, ни спасения. Во вселенском изобилии.

…На той и на другой планетах не было ни цивилизаций, ни жизни. Никто не выгонял коров за околицу, не шли по шоссе машины, не росли там рощи, не текли реки. Но все равно впечатление о гибели первой, о гибели целого мира от пустячка в несколько тонн оказалось настолько сильным, что начисто пропала охота что-то брать из МВ.

А вторая планета что ж… Ну, уронили на нее болид. Если потом там возникнет разумная жизнь, это объяснят естественными причинами.

Сам же Варфоломей Дормидонтович потом мучительно думал: а что было на самом деле ? Сидел в кресле перед компьютером на сто двадцать втором уровне, прикрыв лицо ладонями, вспоминал. Вот он смотрит в телескоп на вхождение М31, доволен, даже торжествует, что угадал насчет рентген-источников – они области НПВ! Вот наблюдает вспышку сверхновой; это напоминание о том, что пространство предельно заряжено энергией, оно и есть энергия… Вот возвращается в коттедж, включает компьютер, находит тот файл Пеца, ту запись. Постигает. Неумело летит в Ми-четвертом к Шару… Поднимается лифтом, потом пешком… Тут еще лом этот… И он, час назад присоединявшийся мыслями и знанием к Вселенной, как нетрезвый жлоб лупит ломом по белому корпусу Суперловушки, нацеленной в МВ, в другую Вселенную.

Что на самом деле было-то? Какую он роль сыграл в этой вселенской драме расширяющегося Контакта?.. Ладно, с ломом действительно вышло не очень чтобы того, перебор. Но ведь если бы не прилетел вовремя, не поднялся, не остановил – всё! Через десяток-другой верхних К-минут (то есть через нижние секунды) включили бы, запустили в МВ сквозь барьер «язык»… не с первого, так со второго раза ухватили бы миллиарднотонный ком антивещества – и конец. Их нет, Земли нет.

И что, это был бы Контакт МВ/Большая Вселенная?

В том-то и дело, что вряд ли: Шар сразу закрылся бы. Закуклился. И полетел дальше.

«Э, да что я об этом знаю?! Может, и про Контакт придумал зря?.. Если бы не вспомнил о том файле Валерьяна Вениаминовича. Если бы не постиг. Если бы не прилетел… впрочем, поняв, я уже не мог не прилететь. А вспомнил от наблюдения той сверхновой, вспышки, уничтожившей свой мир; от подспудной какой-то тревоги, ассоциации… То есть вроде бы не мог и не вспомнить?!.. Со мной делалось от самого начала? С нами всеми?..

Но этот лом, черт бы его взял, который нелегкая мне поднесла на каком-то этаже. И навязавшаяся в уме поговорка „против лома нет приема“. Кто-то будто подстроил эту сцену – и наслаждался ею. Вот, мол, твое место, мыслящая мошка».