Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

И сын провернул. В общей суете никто в содержание договора (где, понятно, не говорилось в лоб о производстве в Шаре свинины, а трактовался некий «животноводческий эксперимент, во исполнение которого…» – и т. д.; договор составлял сам Вася) особенно не вникал. Подмахнул его и начальник отдела освоения Стремпе, и замначплана, и Зискинд, оказавшийся в эти часы главой института. Дальше все пошло как по маслу: пропуска, накладные, рассчитанный машинами координатора график поставок… (Валерьян Вениаминович потом вспомнил, что в день начала исполнения контракта, 22 марта, он, подъезжая к Шару, обогнал грузовик, из которого несся задорный поросячий визг, и подумал: «В столовую, что ли?» – хотя, если здраво рассудить, кто в столовой станет возиться с живыми поросятами?)

Необходимая оснастка: стойла, корыта, поильники, сточные желоба – вместе с жизнерадостными кабанчиками и опекавшей их свинаркой были доставлены на тринадцатый уровень второго слоя; там как раз захлебнулись работы, оборудовать бытовки не имело смысла. Затем колхоз, строго выдерживая график, начал гнать в Шар машины с кормами; сначала со снятым молоком, творогом, простоквашей, с капустными и свекольными жмыхами, затем – уже в самосвалах – с замесами отрубей, пареной картошкой, свеклой, кукурузой, силосом… Всего за эти дни перевезли более девяноста тонн. Свинарки сменялись, уезжая и приезжая теми же машинами. Поросят откармливали закрытым способом, в помещении им было тепло, светло и благоуханно – работал кондиционер. Они росли, разбухали на глазах, водители и свинарки только ахали.

Все бы, наверное, окончилось благополучно и не узнало бы руководство НИИ об этом деле, если бы не забилась канализация. Случилось это на завершающей стадии, когда взрослые хряки стали, с одной стороны, очень много жрать, а с другой – степень усвоения ими пищи понизилась. «Эти десятки тонн кормов – должны же они во что-то превратиться», – философски заметил Корнев. Трубы сливов не были рассчитаны на такой поток, захлебнулись – и далее все, как полагается в неоднородном пространстве-времени, стало развиваться ускоренно. Водителям вместе со свинарками (для которых эта история вообще была сильным переживанием) пришлось в темпе грузить навоз на самосвалы, которыми привозили корм. И сам Вася Шпортько, перепуганный таким поворотом событий, закатав рукава кремовой нейлоновой сорочки, кидал совковой лопатой в кузов неблагоуханный продукт.

За этим занятием и застал их главный инженер… (Он же, скажем забегая вперед, по своей склонности к людям с инициативой отстоял инженера Васю, хотя крови его жаждали и Пец, и оскорбленный в лучших чувствах Зискинд, и все работники сектора грузопотока. «В конце концов, это действительно можно рассматривать как животноводческий эксперимент, хоть и не совсем удачный».)

188-й день Шара: 7 апреля, 9 час 12 мин 10 сек Земли

На уровне К7,5 (координатор): 7 + 2 апреля, 21 час 01 мин

Совещание, по обычаю, происходило в координаторном зале, напротив экранной стены. Здесь в креслах и за столами расположились все тузы, воротилы, элита Шара: Пец, Корнев, Зискинд, кибернетик Люся, начплана Документгура Василий Васильевич (в редакции Корнева: Василиск Васильевич; в нем и в самом деле что-то такое было), глава мятежного отдела контактных исследований Бор Борыч Мендельзон, начотдела освоения Стремпе (который сейчас подавленно молчал), невозмутимый полковник Волков – шеф «эркашников», начснаба Приятель, командир грузопотока Бугаев, главэнергетик Оглоблин, главприборист Буров, командир вертолетчиков Иванов, могучий мужчина, и даже руководитель высотной исследовательской группы Васюк-Басистов – посвежевший, отутюженный и поправившийся после проведенных в лоне семьи двадцати нормальных часов. Протокол вела Нина Николаевна.

По первоначальному замыслу это были действительно НТС, на которые полагалось выносить только принципиальные вопросы и идеи. Но поскольку это был единственный случай, когда собирались все – прежде раз в неделю, теперь раз в два-три дня, – то наличествовали и взаимные попреки, и объяснения «почему не смог», и сваливание с больной головы на здоровую, и заключение коалиций, и снятие стружки… все двадцать четыре удовольствия. «Парад-алле», по определению Корнева.

– …Сегодня последний день откорма, – заканчивал свое «научное» сообщение главный инженер, – свиньи достигли товарного веса. Договор четыреста пятьдесят пять нами выполнен, колхоз «Заря» сможет ликвидировать недоимку. У меня все.

– Девяносто тонн… – тяжело молвил Бугаев. – Мы, как проклятые, вылизываем грузопоток, чтобы протиснуть наверх каждый лишний центнер. А тут отруби, жмыхи, самосвалы с навозом!..

– Ситуация, как в гоголевском Миргороде, – поддала кибернетик Люся.

– Нет, Людмила Сергеевна, не как в гоголевском Миргороде, – поглядел на нее Бугаев. – В том Миргороде не было координационно-вычислительного центра с телевизионным контролем. График-то для поставок-то по договору-то ваши машины рассчитали!

– На то они и машины, Вениамин Валерьянович.

– Это понятно. Но вот для чего над этими машинами вы?! То, что машины здесь умеют мыслить, я знаю.

Это было уже слишком. Лицо Малюты пошло красными пятнами.

– Пожа-а-алуйста, товарищ Бугаев, – запела она, – займите вы мое место. Охотно уступлю. Может, в координаторе вы наконец найдете себя. А я погляжу, как вы справитесь с нашей все возрастающей неразберихой!

Пец постучал карандашом по столу:

– Товарищи, не отвлекайтесь. Нам надо заново обдумать ситуацию. Дело вот в чем: увлекшись описанием «поросячьего бума», Александр Иванович забыл сказать о главном, о результатах своих и Анатолия Андреевича вчерашних исследований. Главное же то, что радиус Шара или даже, точнее, толщина неоднородного слоя в нем – не менее тысячи километров…

– Ну, вам-то я об этом доложил, – пробормотал Корнев.

– Что это значит? Если до сих пор мы сдерживали себя в проектах и замыслах, ожидая, что вот-вот выйдем в зону однородности, исчерпаем НПВ, то после их аэростатной разведки ясно, что Шар ни по объему пространства в глубине, ни по ускорению времени нам пределов не ставит. Насколько мы внедримся в него и освоим НПВ, зависит единственно от наших стремлений, технических возможностей и, главное, от глубочайшей продуманности всего в комплексе. Вот я и хотел бы для начала услышать ваши суждения о пределах возможного.

Ситуация была новой. Все замолчали.

Коротко взмахнул рукой Зискинд.

Пец кивнул ему.

– Собственно, в своем проекте Шаргорода мы интуитивно таким и руководствовались. Поэтому я смогу сейчас обосновать, что мы внедримся в Шар – для более-менее постоянной работы и обитания, – но не выше чем на тысячу метров…