Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

Снаружи стоял ясный декабрьский день, и даже унылая кирпичная кладка казалась яркой и веселой. Джоуи уехал на поезде в Бейонн, а Том остался – времени было в обрез, и выбора у него не оставалось. Дес нашел ему укромное убежище – закрытый дворик в трущобах Джокертауна, пропахший канализацией, окруженный со всех сторон старыми пятиэтажками и невидимый с улиц. Когда Том под утро прилетел сюда, в нескольких окнах зажегся свет и из сумрака выглянули осторожные, напуганные лица – нечеловеческие. Взглянув на него, они исчезли так же внезапно, решив, что неопознанный объект снаружи не заслуживает их внимания.

Зевнув, Том потянулся и настроил камеры так, чтобы увидеть источник шума. У открытого люка стоял Дес, скрестив руки на груди, а доктор Тахион стучал по броне шваброй.

Изумленный Том включил микрофоны.

– ВЫ?

Тахион поморщился и закрыл руками уши.

– Тише, пожалуйста.

Том снизил громкость.

– Прошу прощения. Вы двое меня напугали. Не ожидал снова вас увидеть. После вчерашнего-то. Я вас не обидел? Я вовсе не хотел, просто…

– Я понимаю, – сказал Тахион. – Но у нас нет времени на взаимные упреки и извинения.

Изображение Деса на экране поплыло вверх. Черт бы побрал эту синхронизацию кадров!

– Мы выяснили, где Ангеллик, – сказал джокер. – По крайней мере, если доктор Тахион и вправду умеет читать мысли.

– Где? – спросил Том.

Изображение Деса продолжало скакать вверх.

– На складе на берегу Гудзона, – ответил Тахион. – У пирса. Адреса я не знаю, но картинку представляю четко. Узнаю, когда увижу.

– Отлично! – воодушевленно воскликнул Том. Он оставил попытки отрегулировать синхронизацию и хлопнул по монитору рукой. Картинка выровнялась. – Им крышка. Отправляемся немедленно, – тут его смутило выражение лица Тахиона. – Вы же со мной, так?

Тахион судорожно сглотнул.

– Да, – признался он и натянул на голову маску, которую держал в руке.

Том испытал облегчение. Он уже решил, что придется отправляться одному.

– Забирайтесь, – сказал он.

Обреченно вздохнув, инопланетянин вскарабкался на крышу панциря. Его сапоги соскальзывали. Когда Тахион устроился, Том ухватился за подлокотники и потянул панцирь вверх. Он взлетел с легкостью мыльного пузыря. Том внутренне ликовал. Вот для этого он был рожден! Джетбой наверняка чувствовал то же самое.

Джоуи установил в панцире мощный гудок. Взлетев над крышами, Том на полной громкости просигналил в честь начала спасательной операции, распугав голубей, нескольких пьяниц, и едва не оглушив Тахиона.

– Разумнее будет соблюдать тишину, – дипломатично заметил Тахион.

Том рассмеялся.

– Поверить не могу – со мной летит инопланетянин, который привык одеваться как Пинки Ли [75] Пинкус Лефф, известный под сценическим псевдонимом Пинки Ли (1907–1993) – американский комик, артист бурлеска и ведущий телевизионных программ для детей. Отличительными чертами его образа были разноцветный клетчатый костюм и клетчатая шапочка. , и еще учит меня скрытности, – Том снова усмехнулся и полетел над улицами Джокертауна.

Они петляли в лабиринте прибрежных переулков, приближаясь к цели. На их пути встал тупик – кирпичная стена, сверху донизу исписанная названиями банд и именами влюбленных. Черепаха перелетел через нее, и они оказались на погрузочной площадке у склада. Прямо перед ними на краю дебаркадера сидел мужчина в короткой кожаной куртке. От удивления он подскочил футов на десять, не меньше. Не успел он раскрыть рот, чтобы поднять тревогу, как Тах усыпил его, а Черепаха перенес на ближайшую крышу.

На пристань выходили четыре погрузочные платформы, путь к которым преграждали кривые и ржавые ворота, запертые на замки. На узкой двери сбоку висела табличка «ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН».

Тах спрыгнул, мягко приземлившись на носки. Он чувствовал возбуждение.

– Я войду внутрь, – сказал он Черепахе. – Выжди минуту, затем следуй за мной.

– Минуту, – ответил голос из динамиков. – Заметано.

Тах стащил сапоги, оставшись в фиолетовых носках, приоткрыл дверь и скользнул внутрь склада со всей грациозностью, которую приобрел еще на Такисе. Внутри высились двадцати-трицдатифутовые пирамиды из перевязанных тонкой проволокой тюков с резаной бумагой. Тахион крался на звук голосов. Путь ему преградил большой желтый погрузчик, и Тахиону пришлось протискиваться под ним.

Он выглянул из-за огромного колеса и насчитал внутри пять человек. Двое сидели на раскладных стульях и играли в карты на импровизированном столе из сложенных в стопку журналов. Необъятных размеров толстяк возился с машиной для нарезания бумажной стружки. Еще двое склонились над длинным столом, на котором рядами были сложены пакеты с белым порошком. Высокий мужчина во фланелевой рубашке что-то взвешивал на маленьких весах, а его худой, лысеющий сосед в дорогом пальто руководил процессом. В руке у него тлела сигарета. Голос был тихим и спокойным, Тахион не мог разобрать ни слова. Ангеллик нигде не было видно. Тах увидел ее, лишь когда погрузился в зловонную муть разума Баннистера. Она лежала между бумагорезкой и упаковочным станком. Из-под погрузчика ее было не разглядеть; машина перекрывала обзор, но она совершенно точно была там, на грязном матрасе. Ее опухшие, ободранные лодыжки были в кандалах.

– ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ БЕГЕМОТОВ, ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ БЕГЕМОТОВ, ШЕСТЬДЕСЯТ БЕГЕМОТОВ, – досчитал Том.

Погрузочные платформы были достаточно широки, чтобы по ним мог пройти панцирь. Том мысленно надавил на замок, и тот рассыпался в ржавую пыль. Цепи с лязгом упали, ворота подались, несмотря на возмущенный скрип ржавых петель. Включив все фары, Том повел панцирь вперед, пока не наткнулся на бумажную пирамиду. Обойти ее было невозможно, и он пошел на таран. Только когда тюки с бумагой посыпались, Том сообразил, что мог просто перелететь через них. Он взмыл к потолку.

– Какого хрена?! – услышав скрежет открывающихся ворот, воскликнул один из картежников.

Все мгновенно пришло в движение. Оба картежника вскочили, один выхватил пистолет. Мужчина во фланелевой рубашке бросил весы. Толстяк отвернулся от бумагорезки и выкрикнул что-то неразборчивое. У дальней стены посыпались вниз тюки с бумагой, сбивая соседние, словно кегли в кегельбане.

Баннистер не мешкая бросился к Ангеллик. Тах снова вторгся в его разум и остановил – тот даже не успел выхватить револьвер. И тут десятки тюков с резаной бумагой обрушились на заднюю часть погрузчика. Машина сдвинулась, наехав огромным черным колесом на левую руку Тахиона. Завопив от боли, Тах упустил Баннистера.

Внизу двое открыли по Тому огонь. Первый же выстрел оказался для него неожиданностью, и Том потерял контроль над панцирем. Панцирь нырнул на четыре фута, прежде чем его хозяин пришел в себя и выправил машину. Пули отскакивали от брони, не нанося урона. Том улыбнулся.