Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

Ройбен усмехнулся, но смех вышел сдавленный, болезненный.

На Благом дворе стоит вечное лето – неизменное, как сами феи. На деревьях вечно зреют золотистые плоды, цветущая лоза обвивает деревянную черепицу крыш, усыпая ее дождем из лепестков.

Ройбен помнил свое детство; он рос праздным, беззаботным ребенком. Они с сестрой Этиной жили вдали от родителей и были привязаны к ним не больше, чем к небу, в котором не было солнца, или к кругам, оставляемым на воде бледными рыбами.

Они развлекались, как могли. Препарировали кузнечиков, обрывали крылья мотылькам и пришивали их лягушкам, чтобы проверить, смогут ли лягушки летать. А когда уставали, то звали свою няню Клару. У нее были волосы торфяного оттенка и зеленые, словно омуты, глаза. В минуты просветления она проклинала своих хозяев-фей, никогда не забывая, что была отнята у своих собственных детей, чтобы присматривать за двумя бездушными дьяволятами. Когда Этина с Ройбеном дрались за право сидеть у нее на коленях, она прогоняла их обоих. Когда они подшучивали над ее привычкой молиться по вечерам, она пугала их страшилками о судном дне, рассказывая, как будет трещать их кожа и шкворчать их мясо, когда они будут поджариваться в аду.

Но в целом она была добра к ним. Она учила их песням, шутливо гонялась за ними по лугам. Играла с ними в «волков и овец» желудями на земле, в шарады и фанты, а также в обруч – только вместо обруча у них была подкова, а палка была вырезана из ветви плакучей ивы. После игр Клара вытирала их грязные щеки своим смоченным в родниковой воде платком и устраивала им кроватки во мху.

Потом она целовала их и желала спокойной ночи, но звала их Робертом и Мэри – по именам своих навсегда утраченных детей. Чары, наложенные на Клару, заставляли ее думать, что дети фей – ее родные.

Тогда Ройбен не жалел Клару – пусть и находил ее достойной жалости. Они с Этиной были столь малы, что их привязанность к няне выражалась постоянной борьбой за ее симпатию. Они терпеть не могли, когда она звала их чужими именами, и в отместку щипались или прятались, доводя женщину до слез.

Как-то раз Этина сказала, что знает средство, чтобы заставить Клару навсегда забыть о Роберте и Мэри. По ее указке Ройбен набрал грибов.

Он и подумать не мог, что полезная для него еда могла отравить Клару. Они убили ее по неосторожности, с такой же легкостью, как отрывали крылья мотылькам или протыкали кузнечиков. Их мать-фея лишь посмеялась их глупости и устроила Кларе пышные похороны. Этина сплела для покойницы венок; они оба измазались в грязи, но некому больше было вытереть им щеки.

И пусть похороны были чудесными, во многом благодаря редкому появлению их матери, Ройбен никак не мог забыть, как смотрела на него умирающая Клара. Словно она взаправду любила своих чудовищных детей, и лишь перед смертью пожалела об этом. Этот взгляд был ему знаком – он давно принимал его за любящий, но лишь теперь увидел в нем ненависть.

Корни предоставил Вэл кипятить молоко и собрался домой. Почти все клиенты разошлись, и через час-другой кафе можно будет закрывать. Он устал настолько, что готов был забраться в постель сию минуту, забыв о мучивших его мыслях.

Но тут Корни заметил, что Ройбен смотрит на одну из посетительниц так, будто собирается оторвать ей голову. Он понятия не имел, что такого могла сказать женщина, но по выражению лица девушки по соседству понял, что это могла быть любая глупость. Оставив клиента размышлять над добавочной порцией бузинного сиропа, Корни рванул к Ройбену.

– Все в порядке? – спросил он.

Ройбен вздрогнул, будто бы совершенно не ожидал появления Корни, и едва не ударил того.

– Эта женщина рассказала мне историю о своих предках, – выдавил Ройбен с притворной любезностью. – Должно быть, она ее где-то вычитала или услышала от других родственников. Она утверждает, что ее бабку Кларабель похитили феи. Мне было любопытно послушать.

Корни обратился к женщинам:

– Так, лучше уходите, да поскорее, – он подтолкнул женщин к выходу.

Те повиновались, надели пальто и нервно обернулись назад, словно хотели возразить, но боялись.

– А что касается тебя, – Корни обратился к Ройбену, стараясь скрыть волнение и пряча вспотевшие руки, – то не обращай внимания на всякую чепуху. Люди глупы, им свойственно сочинять небылицы. Не нужно из-за этого… делать то, что ты собирался сделать с этой женщиной.

– Нет, – произнес Ройбен так, что Корни съежился от страха.

– Просто позволь… – начал было он, но Ройбен перебил его.

Голос Ройбена был ледяным, а взгляд пронизывал до костей.

– Смертный, не испытывай мое терпение. Это твоя вина. Стоит мне отвернуться, как они унесут тебя сквозь небеса и будут пытать, пока безумие милосердно не лишит тебя чувств.

– Как мило, – попытался съязвить Корни, но его голос дрогнул.

Звякнул дверной колокольчик, и они оба повернулись ко входу.

«Он надеется, что это Кайя», – подумал Корни. Ее появление успокоило бы Ройбена.

Но это была не Кайя, а Луис, в сопровождении еще троих студентов с рюкзаками и сумками за плечами. Бросив лишь мимолетный взгляд в сторону Корни, Луис уселся за столик, швырнув рядом свою сумку.

– Идем со мной, – тихо скомандовал Ройбен.

– Куда? – спросил Корни.

– Каждое действие влечет за собой последствия. Пора тебе ответить за свои действия.

Корни кивнул, не в силах противиться. Вздохнув, он побрел за Ройбеном к выходу.

– Не трогай его, – раздался голос Луиса.

Обернувшись, Корни увидел, что Луис держит Ройбена за руку. Рубцы на коричневой коже Луиса – следы от вырванного феями Ночного двора пирсинга – давно затянулись, а вот глаз, когда-то выжженный феей, уже никогда не сможет видеть вновь.

Ройбен вздернул белую бровь скорее от удивления, нежели от испуга.

Возможно, он специально искал повода причинить кому-нибудь боль.

– Не волнуйся, – сказал Корни Луису. – Я скоро вернусь. Возвращайся к своим друзьям.

Луис нахмурился, и Корни изо всех сил пожелал, чтобы тот отвязался. Не хватало еще, чтобы они оба влипли.

– Я не дам просто так его увести, – спокойно сказал Луис.

– Мне не по нраву твой тон, – ответил Ройбен, резко вырываясь. – Нам с Корнелиусом нужно кое-что обсудить. Тебя это не касается.

Луис повернулся к Корни:

– Ты что, рассказал ему о рекламе? Вот дурак!

– Он сам догадался, – ответил Корни.

– Луис, этого достаточно? Мы можем идти? – нетерпеливо произнес Ройбен.

– Я с вами, – не сдавался Луис.

– И думать забудь, – Корни пихнул Луиса в плечо сильнее, чем хотел. – Тебя днем с огнем не сыскать, все время со своими друзьями болтаешься, а теперь вдруг обо мне вспомнил? Иди обратно к ним, делай домашнее задание или чем вы там занимаетесь. Если я тебе надоел – так и скажи. Ты ведь наверняка даже не обмолвился им, что у тебя есть бойфренд.