Кэтти Уильямс - Скажи машине «спокойной ночи» [litres]

От прикосновения незнакомца к твоему голому плечу, пока ты проталкиваешься сквозь толпу, к щеке, с которой притворно смахивают прилипшую ресничку, к тыльной стороне руки в знак проявления симпатии.

В ночных клубах все стараются экипироваться по полной: в ход идут длинные перчатки, водолазки, брюки, высокие сапоги, даже вуали и маски. По правде говоря, чем больше на тебе одежды, тем более провокационный вид ты имеешь, потому что так ты словно бы говоришь незнакомцу, что разрешаешь прикоснуться к тебе только там, где есть ткань. Кое-кто из ребят оставляет открытые участки кожи возле плеч, лодыжек и шеи. Не слишком много, но достаточно, чтобы не терять бдительность. Надо защищать то, что показываешь.

Выходя из дома, Сафф не укутывалась с головы до ног. На ней были футболка и джинсы, а свои кроссовки она оставила у двери: голые предплечья, голые руки, голая шея, голые ноги. Очень много уязвимых мест. Но Сафф не задумывалась, что она уязвима. Ведь это была вечеринка у Элли, такая же, как сто предыдущих, начиная с тусовки утконосов на ее пятый день рождения – событие, которое посетили все те же дети, включая меня. Дневная школа «Сенека» была уникальной в своем роде, то есть совсем небольшой, предназначенной лишь для детей, родители которых работают в крупных технологических компаниях. В каждом выпускном классе учатся всего двенадцать человек. (В моем одиннадцать, так как я ушел.) Мы знаем друг друга всю жизнь. Мы все доверяем друг другу.

Хотя, конечно, это не так. В конце концов, где еще встретишь недоверия больше, чем в маленькой компании людей, навечно оказавшихся в одной яме? Старые обиды, затаенные чувства, прошлые ошибки, все те прежние версии тебя самого, от которых в крупной школе можно было бы убежать. Доверие? В толпе незнакомцев и то безопаснее .

Я объясняю Сафф, что мы разрешим ее загадку, разобравшись в трех вещах: средстве, мотиве и возможности. Я говорю ей, что все поступки людей определяются этой логической тройкой: способны ли они это сделать? Есть ли у них причина это сделать? Есть ли у них шанс это сделать?

– Все поступки людей? – повторяет Сафф, удивленно поднимая настоящую бровь. – А что, если я сделала что-то, ну, совершенно спонтанно?

Она резко взмахивает рукой и сбивает солонку. Мы сидим в закусочной напротив школы в Пас-Хайтс [3]. Крупицы соли скользят по столу и беззвучно падают на пол. На нас бросает неодобрительный взгляд официантка.

– Ты только что доказала мою точку зрения, – говорю я. – Твоя рука работает. Это средство. Ты хотела подвергнуть сомнению мою теорию. Это мотив. Солонка стояла прямо перед тобой. Это возможность.

Сафф на миг задумывается и говорит:

– Тогда ты мне поможешь. Что у тебя за средство… или как его там?

– Ну ладно. У меня есть средства, потому что я прочел около тысячи детективных романов и потому что я умный. Возможность – это твоя просьба о помощи. Кроме того, я учусь в школе онлайн, а это значит, что надо мной не трясутся весь день взрослые.

– А мотив? – спрашивает она.

«Потому что мне силой запихали в горло зонд», – мог бы я сказать ей.

«Потому что, когда я снова тебя увидел, ты не стала говорить, какой у меня здоровый вид», – мог бы я сказать ей.

«Потому что ты та девушка, которая знала меня до всей этой фигни».

Вместо этого я говорю:

– Потому что мне так хочется.

Сафф кривится:

– Разве для этого, типа настоящего мотива, не должно быть причины?

В ответ я протягиваю руку и сбиваю перечницу.

Она смеется.

За окном закусочной мы замечаем движение. По ту сторону улицы стоят Элли и Джосайя, которые машут Сафф. Они оба в нашем списке. Очевидный подозреваемый – Элли. Потому что она могла это сделать. Это истина в высшей инстанции: Элли могла. Каким бы ни было ваше предложение, Элли могла сделать это без колебаний. Но Джосайя? Джосайя и мухи не обидит. Возможно, он стоял, засунув руки в карманы, и приговаривал: «Эй, хорош, ребята, прекратите». (А это даже хуже, не так ли?) Но, по правде, он бы ничего никому не сделал.

Я не видел Джосайю почти год. Хотя он выглядит так же. Разве что вырос. Глупость, которую всегда говорят взрослые: « Ты так вырос ». Как будто это достижение, а не просто процесс, который проходит в организме без твоего разрешения.

– Надо идти. – Сафф наклоняется вперед, как будто собираясь поцеловать меня в щеку.

Стоящий на другой стороне улицы Джосайя прищуривается, пытаясь разглядеть, с кем сидит Сафф. Я втягиваю голову в плечи, и поцелуй Сафф достается пустому месту, где только что было мое лицо.

– Не говори им, что ты меня видела, – прошу я.

Мотив

Игра в козла отпущения началась в одиннадцатом классе, когда учительница Траск предложила новый модуль по английскому языку. Она нашла в «Уходящих из Омеласа», «Лотерее», «Голодных играх», «Повелителе мух» и других классических произведениях тему козла отпущения. Они даже смотрели фильм с Каллой Пэкс, «Девушка с теплой кожей», где Каллу Пэкс приносят в жертву богу, живущему на льдине, чтобы остановить планету и спасти мир. Сафф говорит, все так прониклись, что класс решил, не посвящая в это Траск, проверить концепцию козла отпущения в реальной жизни. Одиннадцать моих бывших одноклассников выбрали одиннадцать недель; в течение каждой один из них играл роль козла отпущения.

Как и в книжках, козлу отпущения нужно было терпеть издевательства остальных без каких-либо комментариев или жалоб. На протяжении недели десять человек могли свободно вымещать весь свой гнев, разочарование, боль и любые другие эмоции на одиннадцатом, зная, что на следующей неделе козлом отпущения станет кто-то другой, – а может, и ты сам. Они решили, что это справедливо .

Сафф приходит после школы, чтобы продолжить разговор, начатый в закусочной. Когда я открываю дверь, она выглядит расстроенной. Глаза у нее покраснели. Край нарисованной карандашом брови размазан, как будто она его терла. Я чувствую порыв протянуть руку и прикоснуться к этому маленькому обнаженному участку кожи. Но засовываю руки в карманы.

– Твои родители дома? – спрашивает она.

Я говорю, что нет, мама на работе. И что мой отец больше здесь не живет.

– Хорошо, – говорит она.

И я благодарен, что она не говорит: «Мне жаль», потому что отпадает надобность отвечать: «Все в порядке». Или: «Я вижусь с ним на выходных». Или: «Это к лучшему». Или любую фигню, которую говорят дети после развода родителей.

– Времени у нас до шести, – говорю я. – Мама обычно возвращается домой в это время.

Не то чтобы я нарушил какие-то правила, пригласив Сафф к себе. По правде говоря, я уверен, что мама была бы в восторге, и именно поэтому я не хочу, чтобы она увидела Сафф здесь. Слишком сложно заставить маму надеяться на меня. Вчера она вернулась домой, когда я был с Сафф в парке. Теперь она все время смотрит на меня, но не спрашивает, где я был, а я ей не скажу. Не только из упрямства.