Илья Вдовицкий - Долина Сеннаара

Подойдя поближе и протерев стену ладонью, он с удивлением увидел выбитое рядом с загадочным знаком знакомее имя. На стене было выбито что-то вроде — «Его желание подняться к небу стало так велико, что камнем повисло на шее, затягивая все глубже в бездну. Рашид Сапр».

Имя Рашида Дауд хорошо помнил. Это был удивительный в своей проницательности человек, который основал в свое время одно из самых прибыльных предприятий города и успешно занимался развитием торговых отношений с далеким Востоком. Многие уважаемые люди в городе считали за честь провести несколько часов, беседуя с ним на самые разнообразные темы, однако, в какой-то момент Рашид стал все меньше появляться на людях, чаще пребывал в отъездах и, казалось, совсем потерял интерес к ведению своего хозяйства. Несколько раз его приглашали во дворец на государственную службу, но он всякий раз ссылался на занятость и пошатнувшееся здоровье. Через некоторое время он бесследно пропал в своей очередной экспедиции. Еще долгое время ходили самые разные слухи о его исчезновении: одни поговаривали, что он просто переехал жить на Восток, другие, будто его караван был разграблен племенами диких варваров, а некоторые даже рассказывали о том, что Рашид нашел дорогу в некий небесный город и остался там навсегда. Так или иначе, но больше о нем никто ничего не слышал. «Ерунда какая-то», — Дауд отошел от стены и присел на лавочку.

В коридоре раздались приближающиеся шаги. Дауд машинально посмотрел на дверь. Засов со скрипом отодвинулся, щелкнул замок, и дверь в комнату раскрылась.

Внутрь вошли два вооруженных охранника и заняли позицию у входа. За ними вошли еще трое, один в военной форме, и двое, по виду похожие на государственных служащих.

— Дауд Навин Сати? Я правильно к вам обращаюсь? — спросил один из вошедших, одетый в серую мантию.

— Да это я.

— Меня зовут Камал, я следователь по вашему делу, а это Сандип, он будет записывать наш разговор. Дауд, скажите, вы знаете причину вашего пребывания здесь?

— Да, я догадываюсь, что может быть причиной моего задержания.

— Вот и хорошо, тогда давайте сразу перейдем к делу.

— И что же вы хотите от меня услышать?

— Скажите, Дауд, слово сабаты вам знакомо?

— Нет, впервые слышу, что оно означает?

— Вы хотите сказать, что никогда раньше его не слышали?

— Нет, не слышал, а даже если где-нибудь и слышал, это что, преступление?

— Дауд, я задал конкретный вопрос, и хотелось бы получить на него конкретный ответ. Ответы вроде, — «может быть», «даже если и слышал, что здесь такого», могут очень плохо повлиять на вашу участь. Вы наверно плохо представляете, в каком сейчас находитесь положении.

— Да это верно, если бы меня пригласили более цивилизованным способом, я имел бы более полную картину своего положения.

— Дауд, вы нас здорово развеселили, — усмехнувшись, Камал переглянулся с Сандипом. — Вы находитесь в отделе по делам антигосударственной деятельности, и обвиняетесь сразу по нескольким статьям, причем каждая из них в качестве наказания предусматривает смертную казнь. Сюда не приглашают более цивилизованными методами. Кстати могу сразу остудить ваш пыл, из этой комнаты в город никто не возвращается. Самое лучшее, что вам светит, это работы на Башне, на самых верхних её этажах, поэтому советую, относиться к моим вопросам посерьезней.

Дауду стало как-то неуютно. Его сбивал с толку спокойный голос следователя. Если он виновен в таких тяжких преступлениях, почему с ним обходятся так учтиво?

— Мне никто никаких обвинений не предъявлял.

— А вам их никто предъявлять и не собирается. Единственное, что от вас требуется, это отвечать на мои вопросы, причем отвечать нужно правдиво и точно. Итак, начнем. Скажите, как давно вы знакомы с ростовщиком Джоти?

— Давно знаком, лет десять наверно.

— При каких обстоятельствах вы встретились с ним в первый раз?

— Я не помню, кажется, нас познакомил Мукеш, мой давний приятель.

— Мукеш Хари, я так понимаю?

— Да, именно он.

— С какой целью?

— Я нуждался в деньгах, мне была нужна ссуда.

— Почему вы не зашли к любому другому ростовщику? На пути от вашего дома, до дома Джоти расположены три ростовщических конторы.

— Странный вопрос, просто пошел к знакомому своего друга, и все.

— Дауд, вот вы говорите — странный вопрос, а мне он совсем не кажется странным, наоборот, странным кажется ваш ответ. Просто пошел и все. Человек, который собирается взять заем так не поступает. Что значит просто пошел? Вам что, были не интересны условия займа? Сроки займа и его погашения? Проценты, в конце концов, которые берет себе ростовщик? Репутация ростовщика?

— Я не помню, наверно меня все эти условия устраивали.

— Ну, вот опять, — я не помню. Скажите Дауд, а для чего вам нужен был этот заем? Или вы тоже не помните? — следователь усмехнулся.

— Это был крупный заем для закупки металла для моих мастерских.

— Вот видите, помните, это хорошо. И раньше, как вы говорите, не брали таких крупных займов?

— Нет.

— Тогда как же так может быть, что человек первый раз берет крупный заем у совершенно незнакомого ростовщика, и при этом не помнит, почему обратился именно к нему.

— Он не был совершенно незнакомым. Я просто обратился к другу, чтоб тот посоветовал мне самого надежного и добросовестного ростовщика, какого он знал, и им оказался Джоти, о чем лично я ни разу не пожалел.

— Что значит, не пожалел? Джоти выдавал вам деньги на каких-то особых условиях?

— Нет, просто он был очень пунктуальным. Он не старался изменить договор по каким-либо обстоятельствам после его подписания, как это, кстати, практикуют некоторые его коллеги. И вообще, он был очень ответственным и добропорядочным.

— Почему вы говорите, — был, разве с ним что-то случилось?

Дауд сам не понял, почему он так сказал.

— Я слышал, что его арестовали.

— Ну, арестовали, и что? Это еще не повод говорить о человеке в прошедшем времени.

— Я не то имел в виду, я просто оговорился.

— Интересная картина, Джоти арестовали в девять утра, а в полдесятого вы об этом уже осведомлены. Вы не находите это странным? Такое впечатление, что вас связывают какие-то более значимые интересы, нежели просто отношения «ростовщик — заемщик».

— Меня связывают с Джоти самые обычные дружественные отношения, а учитывая переполох, который с самого утра царит в городе, только глухой мог бы не услышать последних новостей.

— Хорошо, допустим, а вы знаете, что он мертв?

— Как мертв? — У Дауда внутри все съежилось.

— Так, мертв. При конвоировании воспользовался удобным моментом и выбросился из окна сторожевой башни. Как, по-вашему, чем можно объяснить такой странный поступок?