Евгений Поздняков - Краски

— Макс, тебе плохо?

— Нет… Конечно, нет. С чего ты взяла, мам?

— Даже не знаю! Посмотрись в зеркало — ты позеленел.

Он испуганно опустил голову. Слегка дрожащие ладони приобрели болотный оттенок, отдаленно напоминающий цвет кожи огромных жаб. В его голове крутилось столько мыслей, что мальчик попросту не успевал следить за эмоциями! Нахлынула волна страха. На кончиках пальцев медленно проявлялись крохотные фиолетовые пятна.

— В чем дело, Макс? — продолжала мама. — Голова болит? Живот? Опять наелся всякой гадости в «Макдональдсе»?

Кажется, она ни о чем не догадывается… Пока. Тела людей зеленеют только в трех случаях: во время болезненных ощущений, из-за чувства отвращения и… при наличии неприятных мыслей. С возрастом это учатся скрывать, но он был всего лишь подростком, поэтому стоило ему вспомнить школьных задир или… или тщетные попытки заговорить с отличницей Машей, его тело тут же приобретало неприятный оттенок. Рассказывать о проблемах родителям Макс отчего-то боялся.

Ладони налились фиолетовым цветом.

— Макс, хватит молчать! — прикрикнула мама. Из-за злости ее кожа должна была стать розовато-красной, но она уже несколько лет работала в банке, а потому научилась придерживаться одной цветовой гаммы — серой. — Отвечай: у тебя что-то болит?

— Нет, мам. — Фиолетовый коварно подбирался к локтям. — Честно, мам. Ничего.

— Может, не пойдешь в школу? Ты мне не нравишься.

Шум в ванной прекратился. Почистив зубы, отец вернулся в кухню, к семье. Его кожа ничем не отличалась от материнской.

— Отстань от ребенка, Алина, — зевнул он. — Пускай хоть дома не сдерживается.

Отец потянулся за газетой. На секунду Максу показалось, что неловкий разговор окончен, от чего его тело стало понемногу сереть.

— Брось, Кирилл, — ответила она, вытирая посуду. — Ему все равно, где и перед кем менять цвета!

— Это нормально для подростков…

— Нет! Ненормально! Он в шестом классе! Все его сверстники уже научились поддерживать серость, а наш… То позеленеет, то станет фиолетовым… Не хватало еще покраснеть от любви на людях!

— Хватит! — Отец ударил кулаком по столу. Максу даже показалось, что его кожа в районе запястья слегка почернела. — Перестань!

Мама отвернулась к стене. Обычно она справлялась с грязными тарелками моментально, однако сейчас из ее рук почему-то долго не могло вырваться старое голубое блюдце.

— Уже восемь часов, — спросила она, не смотря на отца. — Ты успеешь отвезти его на занятия?

— Конечно. Рабочий день начинается в девять, так что все будет окей. Кстати, ты читала статью…

— Вы опаздываете.

— Разве? Тут же десять минут езды…

— Все равно. Опаздываете.

Они стояли друг напротив друга. Молча. Абсолютно серые. Ни капли бирюзового или синего… Серые. Абсолютно.

— Действительно, опаздываем, — отец демонстративно посмотрел на часы. — Одевайся, Макс. Я подожду в машине.

Дверь захлопнулась. Мама продолжала стоять лицом к стене. Спрыгнув со стула, мальчик подошел к вешалке. Протянув руку за курткой, он заметил, как на ладонях выскакивают зеленые пятна. Почему родители так часто ссорятся? Чего они добиваются? И почему они постоянно ругаются… Из-за его кожи?

— Макс! — окрикнула его мама.

— Что?

— У тебя точно ничего не болит?

— Все хорошо, мам. Честно.

Прикрыв дверь, Макс выбежал на улицу. Стояла чудесная раннеоктябрьская погода: солнечные лучи нежно касались серого лица, а прохладный ветер заботливо ласкал пожелтевшую листву. Добежав до машины, мальчик случайно увидел свое отражение в лобовом стекле: его щеки наливались приятным золотистым оттенком.

— Хватит любоваться собой, — проворчал отец. — Залезай скорее.

Школа располагалась неподалеку от их дома — в десяти минутах езды. Дорога на занятия, по мнению Макса, была лучшей частью дня: он с любопытством рассматривал мир по ту сторону стекла, надеясь разглядеть хоть нескольких людей с румяными щеками. Ему ужасно хотелось найти товарищей по несчастью, ведь порой мальчишке казалось, будто бы обидное прозвище «Радуга» привязалось только к нему. Увы, на глаза попадались бесконечные серые лица…

— Макс, — отвлек его отец, — ты читал статью…

— Пап, я не читаю твоих газет. Как и мама.

— Да, точно. Забыл. В любом случае, думаю, тебе будет интересно услышать последние новости.

— У нас построят аквапарк? — радостно спросил золотощекий мальчуган.

— Нет. Все куда серьезнее: наш мэр прилюдно побагровел.

За окном промелькнул детский сад. Когда-то Макс был его воспитанником. Интересно, здесь до сих пор наказывают за излишнюю «цветастость»?

— Это плохо, пап?

— Конечно. Особенно учитывая обстоятельства, при которых все произошло.

— Что случилось?

— Ничего особенного: он решил провести встречу с обычными жителями города, на которой ему задали неудобный вопрос. Про коррупцию…

— Коррупцию?

— Ох, прости. Все время забываю, что ты еще ребенок. Его спросили о том, ворует ли он деньги, после чего мэр побагровел. Не смог скрыть волнения. Понимаешь, к чему я веду?

— Нет…

— Господи, Макс! Я, конечно, не поддерживаю то, что мама срывается на тебя, но… Она ведь права. Нужно учиться сдерживать эмоции! Знаешь, сколько проблем у мэра после этой встречи? Куча! Его даже хотят отстранить от должности раньше срока! В нашем мире нужно оставаться серым при любых обстоятельствах, пойми! Это ненормально, когда все видят твой страх или неуверенность…

Остаток пути они провели молча. Наконец за окном показалось здание школы. Сотни детей толпились у порога, ожидая открытия дверей.

— Пойми, Макс, — прервал тишину отец, — мы… Я говорю это не потому, что плохо к тебе отношусь, наоборот, я люблю тебя! А вся эта ерунда с кожей… В нашем мире так нельзя, Макс. Это плохо. Очень плохо.

— Я понимаю, пап. — Его ладони приобрели розоватый оттенок.

— Тебе нечего стыдиться. Просто пообещай, что будешь стараться сдерживаться.

— Обещаю, пап.

— Хорошо. А теперь беги на уроки.

Не расслышав отцовское: «Удачи!», Макс вошел в длинный школьный коридор. Стараясь скрыть появление зеленых пятен на руках, он рванул к 426 аудитории. Он дико стеснялся своих одноклассников, от чего при встрече с ними в его голове всплывали неприятные воспоминания о насмешках и дурацких прозвищах, которые ему не давали только самые ленивые.

— Почему ты сегодня не фиолетовый? — спросил серокожий сосед по парте.

— Не знаю, — пробурчал Макс. — Настроение не то.

Прозвучал звонок. В класс вошла строгая учительница математики Анастасия Сергеевна, чье лицо, казалось, никогда не знало широкой палитры цветов. Дети, отбросив все лишние разговоры, резко встали со своих мест. Пренебрежительно махнув рукой, преподавательница принялась писать тему урока на старинной черной доске.