Райан Гродин - Инвиктус

— Что-нибудь не так?.. О! Привет, Фар! — просияла она.

— Привет, Прия! — Он улыбнулся девушке и постарался незаметно напрячь мышцы пресса. — Красивые наушники. Где ты их нашла?

— Один лоточник в Зоне 4 пытался всучить их мне под видом настоящих «Бит-Бикс», просил три тысячи кредитов. Веришь, нет? С поддельным логотипом «ББ» и прочей ерундой.

— Чего еще ждать от лоточника из четвертой зоны, — согласился Фар. — Один из них пытался убедить мою кузину, что котенок, выкрашенный в какой-то дикий цвет, на самом деле детеныш красной панды.

— Разве красные панды не вымерли?

— Точно. И насколько ты сбила цену?

— До двухсот пятидесяти кредитов, — пожала плечами Прия, и наушники на ее голове сверкнули. — Могла и еще поторговаться, но из-за таких денег не стоило. Лоточнику надо оплачивать свои счета, а мне — слушать «Кислотных сестер» на чем-то еще, кроме коммуникатора.

— Ответ неверный, — монотонно бубнил неугомонный мед-дроид. — Назовите дату вашего рождения…

— Ага. Опять пунктик о дате рождения?

— Как всегда, — вздохнул Фар.

В век, когда дроиды составляли до пятнадцати процентов населения, от медиков требовалось знать не только физиологию человека, и Прия, как и многие ее коллеги, освоила профессию механика. Она вскрыла грудную пластину робота и перекинула несколько проводков — процедура, которую Фар наблюдал десятки раз, — и таким образом они миновали неудобный вопрос в ручном режиме.

— Пора бы им уже разобраться с этим глюком, тебе не кажется?

Протягивая руку для обязательного анализа крови, Фар рассмеялся. Из всех врачей, которым приходилось участвовать в его экзаменационных мытарствах, Фару больше всего нравилась Прия. В проблемах она всегда винила мед-дроидов, а не его. Если ее коллеги предпочитали поскорее отделаться от Фара и боязливо помалкивали, то Прия не торопилась и подчас оказывалась настолько близко, что можно было слышать музыку в ее наушниках. В этот день звучала баллада в стиле панктех. На полную мощность.

— Итак… сегодня у тебя последний экзамен на симуляторе. Полагалось бы спросить, нервничаешь ты или нет, но к чему это ребячество?

Он снова рассмеялся. Нервничают те, кто не знает, что готовит им будущее, а Фар ясно его себе представлял: он выпускник Академии, и ему предстоит непростое испытание. Действительно, заключительные экзамены на симуляторе — самые жесткие. Может достаться что угодно — от разведения костра на неолитической стоянке до участия в вечеринке старшеклассников в двадцатом веке, а может — подписание королем Иоанном Безземельным Великой хартии вольностей. Цель проста: произвести запись событий и понаблюдать за людьми, оставаясь незамеченным. Один неверный шаг — и тебя вышибут из Академии под зад коленом и навсегда запретят путешествовать во времени.

Как бы там ни было, пока Фар не совершал ошибок; он умел просчитывать риски.

— Есть какие-нибудь песенные предложения для моего грядущего победного танца?

— Классика или современность?

— Классика. Мне нужно привыкать к историческим жанрам, раз уж я собираюсь получить лицензию.

— Дай подумать. — Прия потерла подбородок. — Есть «Куин» — «Мы чемпионы» и диджей Халед — «Я — победитель». И да, не ошибешься, если выберешь Побитую Панду, «Вершину подъема». У M.I.A. тоже есть несколько хороших вещиц.

Фар сделал на своем интерфейсе пометки о названных исполнителях, чтобы посмотреть позже.

— «Куин», Халед, Панда, М.I.А. Готово.

— Дыши ровнее. — В дымчатых глазах врача промелькнула озабоченность, потому что монитор на груди дроида показывал учащенное сердцебиение и кислородное голодание в области пресса. — У тебя искажение жизненных показателей.

Ого! Она заметила! Может, не совсем то, на что он рассчитывал, и все же…

— И куда же ты отправишься, когда закончишь Академию?

Что за вопрос? Фар всю жизнь провел, наблюдая прошлые времена. Целое лоскутное одеяло из культур и доисторических очагов развития человечества, а потом Древняя Греция, Древний Рим, средневековая Европа, Возрождение, век Просвещения, промышленная революция, век Прогресса — весь путь до эпохи Центрального. И это касалось только дороги, которую прошла цивилизация Запада. Так много оставалось неисследованного, потому что лицензированных путешественников во времени насчитывались сотни, а машин времени в Центральном — ограниченное количество. В конечном счете, за свою карьеру рекордера он смог бы охватить очень ограниченный отрезок истории.

Но возможности открывались бесконечные. Почти.

— Могу вернуться и убить Гитлера, — пошутил Фар. — Чем не мечта путешественника во времени?

Прия осуждающе посмотрела на него из-под челки, словно говоря: на такие темы не шутят.

— Полагаю, куда Корпус пошлет, — на этот раз серьезно сказал он.

— У тебя нет никаких предпочтений? Не боишься, что застрянешь где-нибудь, собирая во имя науки культуру бубонной чумы с мертвых тел?

Когда Фару исполнилось четырнадцать, он просмотрел записи о Черной смерти. Даже в том возрасте он понял, что съемки сильно отредактированы: кадры часто менялись, звук приглушен. Рекордер, делавший запись, подавился словами при виде грязной телеги, доверху заваленной трупами.

— С моей точки зрения — не самый лучший выбор.

Мед-дроид, закончив со своими ритуальными уколами и пробами, подкатился к двери, пригласив Фара следовать за ним.

— Пройдите в следующий кабинет и получите костюм для заключительного экзамена на симуляторе.

— Я все хочу увидеть, — сказал Фар Прие на прощание.

— Насчет «увидеть все»… — Прия кусала губы, чтобы спрятать улыбку, но ее лицо так и светилось лукавством. Она кивнула в сторону двери, за которой скрылся мед-дроид. — Тебе лучше пойти одеться.

В соседней комнате Фар нашел костюм для экзамена — идеально отутюженный, состоящий из множества предметов. Сначала шли шерстяные чулки, затем — штаны до колен и рубаха, больше похожая на платье, с пышными кружевами на рукавах, по вороту и подолу; они должны выглядывать из-под камзола, расшитого винной лозой и давно вымершими цветами, названия которых Фар не помнил. Поверх всего этого великолепия надевался кафтан в зеленую и золотую полоски. Наряд довершали кожаные башмаки и напудренный парик.

— Значит, не чума, — пробормотал Фар, протягивая руку за чулками.

Он уже выдержал несколько испытаний на тренажерах по восемнадцатому веку: стал свидетелем подписания Декларации независимости Соединенных Штатов, плавал через Тихий океан в экипаже Джеймса Кука, видел улицы революционного Парижа, заполненные шествиями и хаосом, но не изучал этот период с особым тщанием.

Это имело смысл. Цель экзамена — продемонстрировать, насколько хорошо ты умеешь импровизировать. Путешественники во времени должны использовать костюм, знания и технологии, чтобы смешаться с окружающей действительностью. На борту обычной машины времени из Центрального ответственность за безупречное соблюдение правил безопасности ложится на историка. Он подбирает костюм рекордера: одежду, прическу, технику для перевода… весь антураж. Историк кратко информирует рекордера по временному периоду, в который тот отправляется. Дает характеристику ключевых исторических фигур, их словесные портреты и по коммуникатору подсказывает, как себя вести.