Лора Андронова - Мифы мегаполиса [тематическая антология]

— Я чуть с ума не сошла. Вбежала вся в крови, грязная, босиком… Она вас ударила, Наталия Игоревна?

— Да, я сейчас отпрашиваться пойду. Даже сердце защемило… А силища-то какая! Верно говорят, что сумасшедшие — семижильные. Монитор как запустила через половину комнаты — я думала, окно высадит! Выброситься хотела, помоги ей Господи.

— И ведь кто бы мог подумать?..

В карете Лиза хотела поговорить с Сестрой, но та приложила палец к губам. Белый Рыцарь, сидевший рядом, хохотнул, празднуя удачное похищение жертвы из-под самого носа мертвецов. Да, в сером доме жили мертвецы, теперь Лиза это поняла. Она даже вспомнила лицо того колдуна, что заточил ее: костистый, орлиный нос, пышная грива волос, сливающаяся с бородой. Он похитил ее и держал в плену много лет… Но не добился самого главного, не сделал ее рабой своего морока.

— Он так ничего и не добился от меня! — гордо похвасталась уверенная теперь в своей правоте Лиза. — Ничего!

— Чего же он хотел? — спросила Сестра, расправляя на коленях белоснежную тунику.

— Хотел… Того, что я обещала другому.

Сестра мягко улыбнулась, а Белые Рыцари и кучер громко расхохотались над неудачей колдуна. Лиза тоже засмеялась: все его козни оказались напрасны! Перед каретой расстилались луга. Каменный град исчез, рассыпался.

Дорога до дворца Сестер вышла долгой. Лизу провели, бережно поддерживая под руки, по прекрасному залу. Здесь прохаживались другие Белые Рыцари и Сестры, а также их слуги. Пол украшала чудесная мозаика, ярко горели свечи. Лиза раскланивалась с равными себе, и они отвечали. По мраморной лестнице все вновь прибывшие поднялись на второй этаж, где Сестра отперла ключом сохранявшиеся все эти годы только для Лизы покои.

— Ах!.. — не сдержала Лиза восклицания, останавливаясь на пороге.

Это не было покоями. Солнце клонилось к западу, будто скатываясь по склону далекой горы. С другой стороны уже показалась боящаяся опоздать на смену луна — целая, чистая. По левую руку виднелся лес, а справа сияло первыми розовыми отблесками заката озеро. По воде плыли прекрасные птицы…

— Ну вот, входи, — чуть подтолкнула Лизу Сестра.

— Спасибо тебе! Я никогда не забуду твоих глаз! Будь счастлива!

— Вот и ты будь счастлива! — Сестра отступила, собираясь закрыть дверь.

— Мы еще увидимся?

— Обязательно! И очень скоро.

— Но как твое имя?! — Лиза уже чувствовала под ногами влажные травы, готова была упасть в них. — Я хочу знать твое имя!

— Я скажу тебе, когда мы увидимся. Жди, не скучай.

Сестра закрыла дверь, трижды повернула ключ и пошла заводить историю болезни. После укола больная будет еще некоторое время спокойна. А Лиза все-таки упала, прокатилась по траве, руками раздирая грязное платье. Этой нечистой одежде здесь не место! Потом, немного отдохнув, Лиза пошла на закат. Она не могла пока выбрать, к кому в гости заглянуть сначала — к озеру или к лесу? Напевая мелодию, когда-то забытую, а теперь вернувшуюся, Лиза поднялась на холм, чтобы обозреть свои владения. И увидела Его.

Он приближался. Чудесная шерсть сияла белизной, единственный рог гордо уставился в зенит. Грациозно, медленно перебирая стройными ногами, сказочный зверь дошел почти до Лизы и остановился, пугливо кося изумрудным глазом.

— Ну же, — шепнула Лиза, вытягивая руку. — Это я. Я вернулась такой же, как и ушла.

Раздувая ноздри, Единорог понюхал пальцы Лизы, и сердце девушки вдруг взорвалось паникой: что, если колдун все же преуспел?! Но в следующий миг зверь склонил голову, опустился на колени. Они признал ее Чистоту, ее Власть. Облегченно вздохнув, Лиза перекинула ногу через нежную спину Единорога, и он понес ее прочь от всего прежнего, которое забылось навсегда. Трещина заросла, теперь впереди лишь долгое и счастливое ожидание настоящего Счастья, когда вдали покажется кавалькада всадников с алыми плюмажами. Один из них, скачущий впереди…

Я просыпаюсь от голоса Кьяра: «Пора! Рассветает!» Просыпаюсь я с трудом. Все шесть лет здесь я не высыпаюсь, потому что Кьяр меня непременно будит. Он сам спит мало, и не любит, когда спят долго, а если он меня не будит, значит его нет рядом, и я сразу просыпаюсь от страха за него.

Но на этот раз действительно пора, и некогда даже подумать о том, что мне снилось. Мы вышли вчера, а нынче к вечеру, Бог даст, должны быть на мельнице. Нас пятеро, с остальными встретимся в условленных местах по округе.

Идем мы пешком, по этому бурелому ни одна лошадь не проберется. Это для нас спасение. Кьяр приучил нас к таким переходам, так что страже по лесу и верхом за нами не угнаться, а уж пешим — и говорить нечего. Только они что-то часто стали шнырять в верхнем лесу. Поэтому Кьяр не велел мне оставаться там, хотя он не любит брать меня в дело. Но я бы и сама не осталась. Идем так — Кьяр, я, Тейт, Пескарь и Дубленый. Идти легко, мешок и арбалет — ноша привычная, а сапог на мне нет. Я всегда до снега хожу босиком. Некоторые у нас удивляются — неужто сам Кьяр не может своей бабе справить башмаки? А я не могу в башмаках, пускай даже змеи кишат в лесу и на болотах. И подошвы у меня стали такие, что я могу по дробленому камню ходить без вреда, не то, что по лесу. Подол только мешает. вечно цепляется. Но Кьяр не хочет, чтобы я ходила в штанах. Ну, и так можно.

А вообще мы все ходим быстро. Наподобие того греческого бога, забыла, как его называют, у которого на башмаках были крылья — нам про него Схолар рассказывал. А все суеверы в окрестных местах плетут про нас всякие небылицы. Пусть плетут.

Потом привал. Кьяр сидит у меня за спиной. Он думает, что он меня прикрывает. Пусть думает. Хотя, если будут стрелять из тех зарослей, я все равно услышу раньше. Передо мной — остальные. Тейт в шайке давно, задолго до меня, один из первых людей Кьяра, старше его, уже лысеет, тощий. жилистый, высокий. Вестейн-Дубленый долго мыкался, прежде, чем прибился к нам. Был и в замковой охране, и у Вульфера, а может, и у Чумного, а сам — из крестьян. Не человек, а сплошное поле боя. Шрамы и ожоги. Но силы необыкновенной. Ненавидит всех за пределами шайки, к остальным холоден. Пескарь еще ученик, но парнишка смышленый. Белобрысый, белесый, конопатый. Пескарь и есть.

Потом снова идем. теперь стража может хоть неделю рыскать по верху, мы уже с другой стороны хребта. К тропе выходим ближе к вечеру, но солнце еще не закраснело, время есть. Кьяр кивает Пескарю, тот лезет на дерево.