Ким Робинсон - Дикий берег [litres]

С приближением ночи я оставил товарищей и пошел вперед, отыскать подходящее место для бивуака. Наше медленное продвижение означало, что ночевать придется на индейской территории. Я не нашел сколь-нибудь пригодного для обороны места и двинулся назад, так как солнце уже садилось. Однако на поляне, где я оставил друзей, их не оказалось. Следы были нечетки, но, похоже, вели на север, и сквозь шум бегущего ручья мне почудились в той же стороне ружейные выстрелы.

Покуда я догонял друзей, солнце село, а вы знаете, как темно становится в лесу сразу после захода. Дорогу мне преградил ручей; я не знал, куда подевались товарищи. В растерянности я вглядывался сквозь сумерки в поток и вдруг заметил на противоположном берегу другую пару глаз. Это были огромные глаза цвета топаза…

– Что такое топаз? – спросил я.

– Надо было сказать, желтого алмаза. Я встретил их немигающий взгляд. Из-за сосен прямо напротив меня вышел тигр.

– Шутите! – воскликнул я.

– Нет. Это был взрослый бенгальский тигр, не меньше восьми футов в длину и четырех в холке. В сумерках он показался мне зеленым, матово-зеленым с черными полосами. Он выступил на поляну так внезапно, что поначалу я лишь ужаснулся своему чудовищному невезению. Я был уверен, что проживаю последние секунды, и все же не мог шевельнуться, не мог отвести глаз от немигающего звериного взгляда. Не знаю, сколько мы так стояли и смотрели друг на друга. Скажу лишь, что это были главные минуты в моей жизни.

Одним мягким прыжком тигр переступил через ручей, как вы переступаете через трещину в полу. Я сжался. Он поднял огромную – толщиною в мое бедро – лапу и положил мне на левое плечо – вот сюда. Обнюхал меня – так близко, что я видел стеклянный блеск его зрачков, чуял кровь на его морде. Потом снял лапу с моего плеча и толкнул большой головой вправо, вверх по течению. Я пошатнулся и еле устоял на ногах. Тигр скользнул мимо и обернулся, будто проверяя, иду ли я за ним. Из его груди донеслось урчание – он мурлыкал, но мурлыканье это было в сравнении с кошачьим все равно что раскат грома в сравнении с дверным хлопком. Я пошел за тигром. Изумление вытеснило все другие мысли. Руку я держал на его холке, чувствуя, как перекатываются при ходьбе мощные мускулы. Вдвоем мы шли по его тропе меж деревьев. Каждые несколько минут он оборачивался и смотрел мне в глаза, и всякий раз я вновь оказывался загипнотизированным.

Много позже встала луна. Мы все шли через чащу вместе. Потом я услышал впереди выстрелы; зверь перестал мурлыкать, мускулы его под моей рукой напряглись. На залитой лунным светом поляне я различил несколько лошадей, а рядом с ними и людей. Я понял, что это индейцы – у моих товарищей лошадей не было. Новые выстрелы донеслись из-за деревьев с дальней стороны поляны, и я заключил, что стреляют мои друзья – как у нас не было коней, так у индейцев не было ружей.

Тигр передернул шерстистым плечом и сбросил мою руку движением, которым, без сомнения, обычно отгонял мух. Он двинулся к поляне, приглашая меня за собой…

– Эй! – Том быстро шел по коридору, потрясая на ходу книгой в кожаном переплете.

– Что вы там отыскали? – спросил Уэнтворт. Внезапная помеха в рассказе ничуть его не смутила, а вот я вздрогнул.

– «Кругосветное путешествие американца, – прочитал Том. – Отчет о плавании вокруг земного шара в 2030–2039 годах. Глен Баум».

Уэнтворт рассмеялся своим коротким, неожиданным смешком.

– Отлично. Вы наткнулись на наш шедевр. Глен не только бесстрашный искатель приключений, но и превосходный рассказчик.

– Но это правда? Американец обогнул земной шар и вернулся всего лишь восемь лет назад?

Когда Том так сказал, я понял, с чего он, собственно, ошалел – вроде как я, когда услышал про тигра в окрестностях Сан-Диего, – и встал со стула взглянуть на книгу. На ней и в самом деле было написано «Кругосветное путешествие американца» – прямо на обложке.

Уэнтворт улыбнулся.

– Достоверно известно, что Глен отплыл на Каталину в две тысячи тридцатом, а в Сан-Диего объявился осенней ночью две тысячи тридцать девятого.

Увеличенные окулярами глаза сощурились. Что-то между Томом и Уэнтвортом произошло, что именно, я не понял, только старик вдруг громко рассмеялся.

– Остальное вы найдете под переплетом, – закончил Уэнтворт.

– Вот уж не думал, что такое еще пишут, – сказал Том. – Удивительно.

– Иначе не скажешь.

– И где этот Баум сейчас?

– Прошлой осенью отправился в Солтон-Си и перед отъездом сообщил мне название новой книги: «В Бостон по суше». Думаю, она не уступит той, что вы держите в руках.

Он встал. Из коридора доносился голос Дженнингса, который перешучивался с женщиной у ротатора. Уэнтворт повел нас обратно в библиотеку.

– А чем у вас кончилось с тигром? – спросил я. Но он уже рылся в нижнем ящике большого шкафа.

– Мы отпечатали большой тираж. Вот, возьмите в Сан-Онофре. Подарок от печатни «Новый зеленый тигр».

Он протянул Тому обтянутую кожей книгу.

Том сказал:

– Спасибо, сэр, огромное спасибо. Очень тронут.

– Всегда приятно заполучить нового читателя.

– Заставлю учеников прочесть, – сказал Том, улыбаясь так, словно ему вручили кусок серебра.

– Чего там заставлять, – сказал я. – Так как насчет тигра…

В комнату вошли Дженнингс и Ли.

– Пора обедать, – объявил Дженнингс. Похоже, в Сан-Диего привыкли есть среди дня. – Хорошо провели время?

Мы с Томом сказали, что да, и показали книгу.

– Вот еще что, – сказал Уэнтворт, выдвигая другой ящик. – Это чистая книга на случай, если надумаете писать мемуары. – Он перелистал страницы, показывая, что они белые. – Вернете заполненной, а публикацию мы берем на себя.

– Я не могу ее принять, – начал отнекиваться Том. – Вы и так нас задарили.

– Возьмите, пожалуйста. – Уэнтворт протянул книгу. – У нас их много. Никаких обязательств писать, но, если соберетесь, бумага будет у вас под рукой.

– Хорошо, спасибо, – сказал Том. Он еще секунду колебался, потом сунул обе книги в заплечный мешок.

– Можно перекусить у вас на лужайке? – спросил Дженнингс. В руке он держал буханку хлеба.

– Мне пора к ученикам, – сказал Уэнтворт, – а вы располагайтесь во дворе. Будьте как дома. – Потом, уже в дверях, Тому: – Не забывайте, что я говорил про мемуары.

– Не забуду. Вы делаете большое дело.

– Спасибо. Продолжайте учить грамоте, иначе наши труды пропадут впустую. Теперь мне пора возвращаться. До свидания, спасибо, что зашли, до свидания.

Он повернулся и пошел в комнату, где его ученики по-прежнему месили бумажную массу.

Мы поели в солнечном дворике под соленым морским ветерком, прошли обратно через гору Соледад, сели на дрезину и поехали на север, вверх-вниз по крутым холмам. Через несколько миль Том попросил Ли затормозить.