Ольга Гусейнова - Пепел на ветру [litres]

Даниил стоял посреди комнаты и взирал на нас с ухмылкой, несмотря на рассеченную губу. Взглядом коснулся наших сплетенных рук, на которых теперь сияли два кольца, сложил руки на груди и ехидно заметил:

– Вот теперь понятно, что она твоя пара, поэтому приношу свои извинения, брат.

Кирилл хмыкнул беззлобно, притянул меня к своему боку и объявил:

– Так, теперь решаем, как дальше поступить. Сегодня у нас ночуете, а завтра определяемся с местом дальнейшего жительства каждого из вас. По дороге сюда вы видели несколько свободных домов. Честно говоря, хотел, чтобы в них мои друзья поселились, – лица троих мужчин выражали признательность и расплывались в улыбках. – Затем зарегистрируем вас, расскажете о ваших умениях и способностях. В соответствии с ними распределим обязанности и, конечно, познакомимся с нашей общиной.

До нового года мы всех благополучно разместили по домам. Несмотря на начавшиеся сильные морозы, жизнь продолжала бурлить. Таюгринцы встречались в мэрии, решая множество общих вопросов. А еще теперь часто спорили на тему политического устройства нашего города, модели которого предлагал Давид Насер.

Также было решено, что Тюбрин надо постепенно хоронить, целыми домами погружать в землю. Там после страшной болезни осталось слишком много трупов в квартирах, и ненароком разбудить эту заразу снова никому не хотелось. Крупные предприятия, магазины, институты и различные ведомства оставить под будущую промышленную зону и деловой центр, а вот жилые дома разрушать магией и хоронить. За это проголосовали единогласно, да и жутко знать, что в нескольких километрах от Таюгры находится сплошное кладбище неупокоенных и не преданных земле.

Каждый вечер Кирилл продолжал попытки связаться с теми, кого когда-то знал и с кем служил. Пока сослуживцы молчали, но, как он порадовал меня однажды, к весне должна попробовать по зимнику добраться до нас еще пара его друзей с восточной части Россины.

На Новый год мы устроили всеобщие гулянья, и впервые за этот год я чувствовала себя необычайно счастливой и свободной от тревог и плохих предчувствий, ощущая невероятную свободу.

Даниил все же разрешил Руслану ухаживать за Вероникой, а мы, особенно женщины, активно помогали девушке вернуть знания и «взрослили», но без фанатизма. Со временем все придет, и Руслан, зная об этом, приготовился ждать свою женщину, сколько потребуется. Впрочем, Вероника – от природы умная и любознательная – довольно быстро вспоминала свои знания и навыки.

27 января

С утра повалил снег. Огромные пушистые хлопья за четверть часа укрыли двор воздушным белоснежным ковром, по которому идти было страшно – не хотелось портить невероятно красивую картину. Мы с Киром, выйдя из коровника и обнаружив произошедшие изменения, на минутку застыли оба, наслаждаясь зрелищем.

– Красота, – лаконично подметил мой мужчина.

А я… почему-то этот чудный сверкающий снег неожиданно подтолкнул к озорству. Пользуясь тем, что ведро с молоком нес Кирюша, максимально шустро наклонилась и, зачерпнув обеими ладонями воздушные снежинки, обрушила их на стоявшего рядом сура. Кирилла обсыпало и припорошило – снежные хлопья запутались в его черных густых волосах, разлетелись по сильным плечам и даже осели на мужских ресницах. Сур, застыв на секунду удивленным памятником самому себе, резко по-звериному мотнул головой, стряхивая мешающий снег и… нарочито медленно, не отводя от меня предвкушающего взгляда, поставил ведро на землю. Будут бить, пятой точкой почувствовала я и испуганной птицей сорвалась с места, надеясь добраться до спасительного убежища – дома. Куда там: не успев пронестись и пяти метров, почувствовала, как сильные руки подхватили, на миг оторвав от земли, и сурово повалили на землю.

– Сдаюсь! – сразу благоразумно завопила я, стремясь отвлечь внимание. А сама незаметно загребала ладошкой снег.

И когда Кирилл с самодовольным видом наклонился ко мне ближе, намереваясь закрепить победу поцелуем, юрким движением зашвырнула снежный комок ему за воротник! Вот так-то!

– Р-р-р-р-р, – прошипел рассвирепевший сур и рывком перевернулся, увлекая меня следом. В итоге мы поменялись местами – теперь внизу лежал Кирилл, а я, удивленная его маневром, распласталась сверху. – Расплата не замедлит…

Вслед за шипящей угрозой мне под одежду прямо на спину ловко засунули горсть снега.

– А-а-а-а-а! – захлебываясь счастливым смехом, от ощущения обжигающего и щекочущего одновременно касания снега, завопила я от неожиданности. – Заболею и умру!

– Не дам, – категорично возразил сур, и тут же места ледяного ожога коснулись неожиданно горячие ладони мужчины, растопив снег и согревая мне спину. Прижимая меня к его телу еще крепче.

Одновременно его губы накрыли мои решительным поцелуем. М-м-м… как чудесно порой вот так поддаться мимолетному, пусть и детскому порыву. Как не хватает таких моментов в нашей непростой жизни, в нашей каждодневной борьбе за жизнь.

– Мама, папа? – неожиданный голос выбежавшей на крыльцо дочери заставил резко разомкнуть губы. – Вы упали?

– Ага, – хрипло подтвердил Кирилл и тут же, хитро щурясь на меня, добавил: – Мама упала, а я ловил…

Еще немного покувыркались в снегу, вставая. Лиза смеялась уже громче нас, наблюдая за нашей возней, а мы усердно изображали, как нам тяжело дается подъем из сугроба. В итоге оба были с ног до головы облеплены снегом, чуть не забыли ведро с молоком, но зато у нас троих просто зашкаливало радостное настроение и ощущение счастья.

Как только мы, стряхнув снег, вошли в дом, заметили сонного Артемку. И началась каждодневная, но приятная суета. Лиза с мальчиком накрывали на стол. Я, быстро переодевшись, начала готовить завтрак. Кирилл подошел сзади и, обдав мое ухо горячим дыханием, с просящими нотками произнес:

– Кирюш, так блинчиков хочется… и…

Я усмехнулась, уже догадываясь, что ему еще с утра хочется, поэтому быстро перебила его:

– Хорошо любимый, будут тебе сейчас блинчики. С вареньем!

Кирилл потерся носом о мою макушку и порадовал:

– А за варенье я тебя еще больше люблю…

Наш короткий поцелуй снова был прерван Лизой, которая громко спросила из гостиной.

– Мам, а ложки или вилки доставать?

Кирилл оторвался от моих губ, еще раз быстро клюнул и, довольно хмыкнув, удалился из кухни, давая мне возможность приготовить поесть. А я, вернувшись к своим повседневным делам, все еще ощущала его вкус на своих губах и тепло в сердце. Удивительно, но даже такие, казалось бы, мелочи наполняют меня умиротворением и довольством своей жизнью. Мне дико нравилось заботиться о своей семье: Лизе, Артемке и Кирилле. И ответную заботу своего мужчины обо мне и детях я чувствовала постоянно.