Нил Шустерман - Серп

— Не вижу ничего особенного, — сказала Цитра, раздосадованная как заданием, так и своей неспособностью его выполнить.

Из офисного здания — возможно, самого высокого в городе, целых десять этажей, — вышли несколько человек. Серп Кюри нацелилась на одного мужчину из группы, и они с Цитрой последовали за ним на некотором расстоянии. Во взгляде Кюри появилось что-то хищное.

— Ты видишь, как он держит плечи — как будто на них незримый груз?

— Нет.

— Обратила внимание, какая у него походка — немного более расхлябанная, чем у остальных?

— Нет.

— А ты заметила, что обувь у него не начищена — как будто ему наплевать на свой внешний вид?

— Может, у него просто выдался неважный день, — предположила Цитра.

— Может, и так, — согласилась Кюри, — но я предпочитаю думать иначе.

Они подошли к человеку вплотную. Тот, казалось, так и не заметил, что за ним «хвост».

— Остается только увидеть его глаза, — проговорила Кюри. — Чтобы удостовериться окончательно.

Она тронула мужчину за плечо, тот повернулся, и их глаза встретились, но лишь на одну секунду. Почти в то же мгновение мужчина хватанул воздух ртом, словно в изумлении…

…потому что серп Кюри вонзила нож глубоко в его грудную клетку — прямо в сердце. Все было проделано так стремительно, что самого удара Цитра не увидела. Она не видела даже, как серп выхватила нож.

Кюри не сопроводила свои действия ни единым словом. Она лишь извлекла клинок, и человек упал. Он умер еще до того, как рухнул наземь. Прохожие ахнули и бросились в разные стороны — однако не настолько стремительно, чтобы не увидеть следующего акта драмы. Мало кто из них сталкивался со смертью раньше. В их понимании, смерть существовала в некоем замкнутом пространственном пузыре, и так оно и должно быть, до тех пор пока они могут, оставаясь за пределами этого пузыря, заглядывать внутрь него.

Серп вытерла лезвие лоскутком замши того же бледно-лавандового цвета, что и ее мантия. И тогда Цитра потеряла контроль над собой.

— Вы его не предупредили! — выпалила она. — Как вы могли! Ведь вы его даже не знаете! Вы не дали ему приготовиться!

Пламя гнева, вырвавшееся из серпа Кюри, полыхнуло так мощно, что стало почти видимым. Цитра поняла — она совершила кошмарную ошибку.

— НА ЗЕМЛЮ! — загремела серп Кюри. Эхо ее голоса заметалось между кирпичными стенами зданий.

Цитра немедленно плюхнулась на колени.

— ЛИЦОМ В ЗЕМЛЮ! БЫСТРО!

Цитра подчинилась. Страх победил кипевшую в ней ярость. Девушка простерлась на тротуаре, прижавшись правой щекой к асфальту, раскалившемуся под полуденным солнцем. Все, что она могла теперь видеть — это мертвый человек в футе от нее. Его глаза были пусты, и все же он пристально смотрел на нее. Как могут мертвые глаза на что-то смотреть?!

— ТЫ СМЕЕШЬ УКАЗЫВАТЬ, КАК МНЕ ВЫПОЛНЯТЬ МОЮ РАБОТУ?

Казалось, мир вокруг них замер.

— ПРОСИ ПРОЩЕНИЯ! ТЫ БУДЕШЬ НАКАЗАНА ЗА СВОЮ ДЕРЗОСТЬ!

— Простите меня, почтенный серп Кюри! — Услышав это имя, зеваки загалдели. Серп Кюри была живой легендой.

— ПРОСИ УБЕДИТЕЛЬНЕЕ!

— Мне правда очень, очень жаль, серп Кюри! — прокричала Цитра в лицо мертвому человеку. — Я больше никогда не выкажу вам неуважения!

— Вставай!

Кюри больше не полыхала огнем извергающегося вулкана. Цитра поднялась, злясь на свои трясущиеся ноги и непослушные глаза, из которых брызнули слезы. Девушка всей душой желала, чтобы слезы испарились до того, как серп Кюри или кто-то из зрителей заметит их.

Всемирно известная Гранд-дама Смерти повернулась и зашагала прочь. Цитра поплелась следом — униженная, на ватных ногах… В ней возникло дикое желание схватить нож этой ужасной женщины и вонзить ей в спину. Но она тут же разозлилась на себя за это желание.

Они сели в машину. И только отъехав примерно на квартал, серп Кюри обратилась к Цитре:

— Теперь слушай задание. Определи личность этого человека, найди его ближайших родственников и пригласи в «Дом над водопадом», чтобы я могла предоставить им иммунитет. — Она говорила без малейшего намека на гнев, клокотавший в ней всего несколько минут назад.

— Чт… что?

Словно и не было той дикой сцены на улице. Цитра совсем растерялась. У нее даже голова закружилась, как будто из машины вдруг улетучился весь воздух.

— У меня сорок восемь часов на то, чтобы дать им иммунитет. Я хочу, чтобы они пришли в мой дом сегодня вечером.

— Но… но ведь там… вы заставили меня лечь на землю…

— И что?

— Вы так рассердились…

Серп Кюри вздохнула.

— Надо же поддерживать свой имидж, дорогая. Ты стала перечить мне на глазах у публики. У меня не было иного выбора, кроме как прилюдно поставить тебя на место. В дальнейшем постарайся высказывать свое мнение с глазу на глаз.

— Значит, вы не сердитесь на меня?

Кюри ответила не сразу.

— Пожалуй, я немного раздражена. Но, с другой стороны, я должна была предупредить тебя о том, что собираюсь сделать. Твоя реакция была… оправданной. И мои ответные действия тоже.

Цитра вынуждена была признать, что серп Кюри права. Как бы ни захлестывали ученика эмоции, он не должен выходить за определенные рамки. Другой серп, скорее всего, наказал бы ее куда строже.

Они сделали круг и вернулись обратно. Серп Кюри высадила Цитру из машины на боковой улице всего в квартале от места, где совершилась прополка. Она дала час на то, чтобы найти родных этого человека и пригласить их в «Дом над водопадом».

— А если он жил один, то оба задания будут легкими, — сказала серп.

Легкими… Да разве может что-нибудь, связанное с прополкой, быть легким?

Мужчину звали Бартон Брин. Он много раз поворачивал за угол и стал отцом более двадцати детей — некоторым из них уже исполнилось больше ста лет. Его нынешняя семья состояла из его последней жены и трех младших детей. Вот они и должны были получить иммунитет на один год.

— А если они не придут? — спросила Цитра по дороге домой.

— Они всегда приходят, — ответила серп Кюри.

И не ошиблась. Родные Бартона Брина приехали после восьми вечера, мрачные и потрясенные. Едва они переступили порог, серп Кюри попросила их опуститься на колени и поцеловать ее кольцо, тем самым предоставив им иммунитет. Затем они с Цитрой подали гостям ужин, который приготовила серп Кюри: жаркое в горшочке, зеленая фасоль и картофельное пюре с чесноком. Без сомнения, у гостей не было аппетита, но они все равно ели — из чувства долга.

— Расскажите мне о вашем муже, — попросила серп Кюри. Голос ее звучал мягко и искренне.

Вдова начала неохотно, но вскоре не могла остановиться, всё рассказывала и рассказывала о жизни мужа. Вскоре к ней присоединились и дети со своим воспоминаниями. Ушедший мужчина быстро превратился из анонимного объекта на улице в человека, о потере которого теперь пожалела даже Цитра, хотя он был ей совсем незнаком.