Скотт Вестерфельд - Уродина [litres]

Над ней проплыла тень, заслонила небо. И тут ее вытянутой вверх руки коснулось нечто… знакомая липучая поверхность…

Скайборд вернулся к Тэлли! Он всегда возвращался, когда она падала. Спасательные напульсники приподняли ее, и наконец она смогла ухватиться за доску. Пальцы вцепились в пупырчатую поверхность скайборда. Тэлли ожесточенно глотала воздух.

С ближнего берега донесся тонкий вой. Тэлли проморгалась и увидела, что машина приземлилась. Из нее выскочили какие-то существа и принялись разбрызгивать вокруг белую пену. Они пробивались сквозь поле горящих цветов к реке и направлялись к Тэлли.

Она попыталась забраться на скайборд.

– Подожди! – крикнуло первое существо.

У Тэлли дрожали коленки, она с трудом встала на ноги и попыталась удержаться на мокрой поверхности доски. Спекшиеся туфли скользили, а промокший рюкзак, казалось, весил целую тонну. Едва Тэлли успела наклониться вперед, как рука в перчатке ухватилась за скайборд спереди. Из воды вынырнуло лицо в странной маске. Громадные глаза уставились на Тэлли.

Тэлли топнула ногой, наступив чужаку на пальцы. Пальцы соскользнули, но ее по инерции бросило вперед; доска накренилась и черпнула носом воду.

Тэлли снова упала в реку.

Чьи-то руки схватили ее и потащили прочь от скайборда. Вырванная из воды, она оказалась на чьем-то широком плече. Со всех сторон ее окружали лица в масках: большущие, нечеловеческие глаза не мигая смотрели на нее.

Глаза жуков.

Они выволокли ее на берег, вытащили из воды и понесли к летающей машине.

В легких у Тэлли было полным-полно воды и дыма. Она не могла сделать вдох, чтобы не закашляться – да так, что от кашля все тело сотрясалось.

– Положи ее на землю!

– Откуда она, черт подери, взялась?

– Надо дать ей кислорода.

Тэлли уложили на спину на землю, обильно политую белой пеной. Тот, кто нес ее, снял маску с жучиными глазами, и Тэлли обомлела.

Перед ней стоял красавец. Юный красавец, такой же великолепный, как Перис.

Он прижал маску к ее лицу. Несколько секунд Тэлли вяло сопротивлялась, а потом в ее легкие хлынул прохладный, чистый воздух. В голове прояснилось, и она стала благодарно вдыхать кислород.

Красавец снял с нее маску.

– Слишком много нельзя. Можно отравиться.

Тэлли попыталась что-то сказать, но снова закашлялась.

– Тут становится жарковато, – сказал второй человек. – Дженкс хочет забрать ее в кабину.

– Дженкс может подождать.

Тэлли наконец прокашлялась.

– Мой скайборд.

Первый красавец чудесно улыбнулся и чуть запрокинул голову.

– Он чуть не улетел. Эй, кто-нибудь! Прицепите эту штуку к вертушке! Как тебя зовут, детка?

– Тэлли… Кха-кха-кха!

– Ну что, Тэлли, ты готова? Огонь ждать не будет.

Тэлли снова закашлялась.

– Наверное… кха!.. Да.

– Ладно, пошли.

Молодой человек помог ей подняться и повел к машине. Тэлли опомниться не успела, как оказалась в кабине, где грохот был значительно глуше и где сидело еще трое в масках с жучиными глазами. С громким стуком захлопнулась дверца.

Машина зарокотала, и Тэлли почувствовала, что она отрывается от земли.

– Мой скайборд!

– Расслабься, детка. Мы его прихватили, – послышался женский голос. Еще одна снятая маска – и перед Тэлли предстала молодая красавица.

«Не эти ли люди имелись в виду в записке? – гадала Тэлли. – “Глаза жуков огня…” Не их ли она должна была разыскать?»

– Как она? – пронесся по кабине голос пилота.

– Жить будет, Дженкс. Делай обычный облет, а по дороге домой добавь еще немного огоньку.

Машина набирала высоту, а Тэлли смотрела из окошка вниз. Курс пролегал вдоль русла реки, и она видела, как пожар, подгоняемый ветром, распространяется по противоположному берегу. Время от времени машина выпускала вниз струи огня.

Тэлли обвела взглядом лица незнакомцев. Странно было видеть такую решительность у молодых красавцев и красоток, такую сосредоточенность на работе. Но все же то, чем они занимались, трудно было назвать чем-то, кроме безумия.

– Ребята, а что вы такое делаете? – поинтересовалась Тэлли.

– Поджигаем маленько.

– Это я вижу. Но зачем ?

– Чтобы спасти мир, детка. Так что не обессудь – нам и самим очень жаль, что ты оказалась у нас на дороге.

Они называли себя рейнджерами.

Того, который вытащил Тэлли из реки, звали Тонк. Все они говорили с акцентом и родом были из города, про который Тэлли никогда не слышала.

– Это не так далеко отсюда, – объяснил Тонк. – Но мы, рейнджеры, большую часть времени проводим за городом. Пожарные вертолеты базируются в горах.

– Пожарные… что?

– Вертолеты. Так называются такие машины, как эта.

Тэлли обвела взглядом кабину грохочущей машины и попыталась перекричать шум:

– Этот ваш вертолет – его будто бы ржавники сделали!

– Угу. Винту и кое-какому еще оборудованию лет двести будет. Как только детали изнашиваются, мы их заменяем.

– Но зачем?

– На вертолете можно летать куда угодно, мы зависим от магнитной решетки. И с его помощью роскошно распространяются пожары. Ржавники наверняка знали, как заварить кашу.

Тэлли ошеломленно покачала головой.

– А пожары вы распространяете из-за…

Тонк улыбнулся, приподнял ногу Тэлли и отлепил от подошвы сломанный, но не сгоревший цветок.

– Из-за phragmipedium panthera, – ответил он.

– Прошу прощения?

– Этот цветок когда-то был одним из самых редких растений на свете. Белая тигровая орхидея. Во времена ржавников одна луковица стоила больше дома.

– Больше дома? Но их тут миллиарды!

– Заметила? – Тонк поднял цветок повыше и заглянул в его изящную серединку. – Примерно триста лет назад одна ржавница придумала, как адаптировать этот вид к более широким условиям с помощью генной инженерии. Она колдовала над генами, чтобы цветам было легче приживаться.

– Зачем?

– Ну, это дело обычное. Чтобы обменивать цветы на всякое другое. Но успех превзошел ожидания. Сама убедись.

Тэлли посмотрела за окошко. Машина набрала высоту и оставила пожарище позади. Внизу лежали бескрайние белые поля. Лишь изредка посреди них виднелись не заросшие цветами участки.

– Эта женщина, похоже, здорово сделала свою работу. Ну и что плохого? Цветы такие красивые.

– Это одно из самых красивых растений на свете. Но оно распространяется чересчур резво. Орхидеи превратились в самый настоящий сорняк. В то, что называется монокультурой. Они истребляют все остальные растения, губят деревья и кустарники, а ими никто не питается, кроме одного-единственного вида колибри, которых интересует только нектар. Но колибри вьют гнезда на деревьях.

– Тут нет никаких деревьев, – заметила Тэлли. – Одни орхидеи.