Михаил Успенский - Мудрец. Сталкер. Разведчик

– Не твоего ума дело, – сказал полковник Гигон. – Двигай быстрее. А то закурю! – угрожающе добавил он.

Референт скрылся за металлической дверью. Старший мажордом вступил в свою должность сравнительно недавно, по рекомендации предшественника, не имевшего наследников по мужской линии. Видеть молодого герцого Алайского он мог только на портретах, поскольку молодой герцог в то время уже вовсю отрабатывал свою легенду в качестве курсанта школы Бойцовых Котов. А вот Гага он, конечно, запомнил…

– Господин Андрей! – герцог рванулся навстречу вышедшему, даже стул уронил. – Господин Андрей, большая беда! – как бы от волнения он заговорил по-русски.

Вице-премьер в полувоенной форме, высокий, светловолосый и очень похожий на отца, глядел на него с нескрываемым удивлением.

Потом все понял, и, схватив за рукав халата, ввел герцога в кабинет.

– Ты с ума сошел, Бойцовый Кот! – сказал он. – Нет, все-таки отец зря с тобой нянчился. Ты что, не знаешь, что должен помалкивать?

– Вовсе я не должен помалкивать, господин Андрей, – с достоинством парировал герцог. – Подписки я вам никакой, между прочим, не давал. И господин Корней говорил, когда меня… э-э… провожал: болтай, мол, чего хочешь, мало ли в войну людей спятило?

– С вами спятишь, – сказал Андрей Яшмаа, сел за свой роскошный стол и обхватил голову руками. – Что у тебя за беда? Нынче у всех беда.

– Господин Андрей, – герцог говорил быстро, захлебываясь – так всегда выглядит убедительнее, – докладываю: вчера с Архипелага прилетел гидроплан. Синекожие восстали, порезали персонал метеостанции. Вот на гидроплане раненых и привезли. А среди них – господин Вольдемар, весь такой, я извиняюсь, черненький… Да что я, господина Вольдемара не помню, как он меня в спортзале швырял?

Наши говорят, он туземцев удержать пытался, вот они его и… того. Он очень плох был, повезли мы его в госпиталь, а там не принимают, говорят, почернел уже весь, велели сжечь, не распостранять… Ну, чуть не сгребли нас с ним заодно, только я ведь по себе знаю, что ваша медицина мертвого подымет… Я его завез в одно тайное место, он там чуть в себя пришел, узнал меня и велел мне прямо к вам… Какая-то информация у него – вопрос жизни и смерти, говорит.

– Ничего не понимаю, – сказал вице-премьер. – У него же аварийный передатчик вмонтирован в…

– Может, чего и вмонтировано было, – сказал полковник Гигон, – а только били его так… На совесть били, руки, ноги – как студень. На обезбаливающем его держу, да какое у нас обезбаливающее… Сука ты штатская! – завопил он вдруг, имитируя солдатскую истерику. – Друг у тебя подыхает, а ты в кабинетике! Или, может, у вас черных за людей не считают, как у нас синежопых? Так и скажи, я пойду и дострелю его, я уже смотреть не могу, как он там, на соломе вонючей…

– Успокойтесь, – ледяным голосом сказал Андрей Яшмаа. – Сейчас поедем.

Он подошел к стене, сдвинул в сторону картину, изображающую маршала Нагон-Гига в момент распределения трофеев между личным составом. За картиной обнаружился сейф. Яшмаа-младший достал из сейфа большой черный саквояж, потом пистолет нездешней работы, повертел оружие в руках и положил обратно в сейф.

– Только ребят с собой посмелее возьмите, которые заразы не боятся, – посоветовал герцог.

Ребят господин бывший старший мажордом взял всего троих, должно быть, и вправду самых смелых. Конечно, если бы речь пошла о простом алайском чиновнике, тот бы для важности роту охраны прихватил, а мы, господа прогрессоры, стало быть, скромно, по-простому… Тем лучше.

От места в просторном правительственном «урагане» герцог наотрез отказался:

– Я вперед поеду, буду показывать дорогу, а то там сейчас везде перегорожено.

Он знал, что треск мотоцикла предупредит всю группу еще квартала за четыре.

Назад поехали с ветерком. Патрули испуганно жались к стенке, полицейские отдавали честь, грабители, побросав узлы, укрывались в переулках.

Во дворе особняка все было тихо, только у стены сидел легкораненный и пытался из обломков мрамора составить погибший шедевр. Сидел легкораненный на ручном пулемете, но об этом знал только герцог.

Андрей Яшмаа вылез из машины и дал знак двум своим костоломам прихватить носилки. Костоломы завозражали, что это не их костоломное дело, но герцог добавил злорадно: ничего-ничего, хлебните чуток нашей санитарской доли! Что за прелесть эти земляне, подумал он, а вроде такие же люди…

В импровизированном лазарете стояла вонь, раненые расположились вдоль стен и у входа, а посреди зала стоял роскошный обеденный стол и с изрубленными в святой злобе краями. На столе лежал, укрытый уцелевшей шитой золотом портьерой человек огромного роста. Голова и лицо его перевязаны были донельзя грязными бинтами, виднелся только совершенно черный нос, да такая же черная могучая некогда рука бессильно свисала вниз. Бывший капрал дворцовой стражи стоял возле стола в медицинском халате, а для убедительности, дурак, крутил в руках клизму.

Андрей Корнеевич Яшмаа поставил саквояж, кинулся к раненому на грудь. И сейчас же черные руки накрепко обхватили вице-премьера свободного Алая поперек туловища, оставляя черные следы на его светлом френче.

Двое костоломов так и застыли с носилками в руках, почувствовав приставленные ножи, а третий застыть не захотел…

Легко- и тяжелораненные действовали быстро и слаженно.

Господину премьер-министру заклеили рот липкой лентой, руки и ноги связали специально приготовленной веревкой из кожи водяной змеи – его высочество хорошо знал выдающиеся способности землян.

– Не дергайтесь, господин Яшмаа, – сказал герцог Алайский. – Ничего особенного не происходит. Просто наша военная разведка проводит запланированную еще за три года до этого дня операцию «Прогрессор».

По всем правилам следовало ударить в колокола громкого боя, объявить чрезвычайное положение, а может быть, даже всеобщую мобилизацию, поскольку произошел сбой в системе, являвшейся, по сути дела, одним из столпов Земли и Периферии.

Ничего этого делать Максим Каммерер не стал.

Вместо этого он плотно позавтракал, насильно запихивая в себя каждый кусок, выпил огромный бокал китового молока и вернулся на свое рабочее место.

Примерно за месяц до этого заявила о себе очередная организация – Лига Невмешательства. Председатель Лиги, некто Ангел Теофилович Копец, в ультимативной форме потребовал ликвидировать институт прогрессорства в целом, а сэкономленные средства направить… Максим уже и забыл, какое применение собирался найти сэкономленным средствам Ангел Теофилович Копец, смуглый бородатый молодой человек в солнечных очках.