Максим Филатов - Тиора

— Ты, значит, даже в армии был?

— Да, в России есть еще такой анахронизм, как призыв в армию на принудительной основе, когда парню исполняется 18 лет. Почти весь нормальный цивилизованный мир уже давно перешел на контрактную основу.

— Стрелять умеешь? — спросил Джей. — Так, на всякий случай, мало ли какая стычка будет, чтобы не сидел, сложа руки.

— Да, один раз был на стрельбах, но при этом не раз собирал и разбирал автомат Калашникова.

— Хорошо. Чтобы я имел в виду на будущее, если что.

Джей посмотрел на рюкзак Марка и указал на него пальцем:

— Кстати, удивил меня своими роликовыми коньками. Хорошо катаешь?

— Профессионально, если так можно сказать, делаю всякие элементы, фигуры, вращения, слалом катаю по конусам. Очень люблю их, они для меня многое значат. Был бы интернет, я бы показал пару видео.

— Слалом по этим самым конусам я как-то видел. Действительно красиво. Ничего, будет хороший асфальт по дороге, покажешь вживую. Лично я на роликах стоял лишь в детстве. Но сейчас не рискну, да и размер не мой, как я вижу.

Наемник поднялся, отряхивая пыль с формы, и сказал:

— Ладно, Марк, завтра долгий путь, надо идти спать, устраивайся где угодно со своим спальником. У нас тоже свои, армейские. Контейнер для мусора вон там, — он показал на одну из машин. — Мы не мусорим по пути.

— Сэр.

— Да?

— Я все же думал, спрашивать или нет, но…

— Мы — контрабандисты, парень. Можно и так сказать. Основа нашего груза: сигареты, немного кокаина и оружие, но сигарет больше всего.

— Вот как, — недоуменно произнес юноша. — Контрабанда сигарет. Я еще понимаю, наркотики и оружие, но сигарет, как вы говорите, больше. Неужели с них такой большой доход?

Наемник прокашлялся и, усмехнувшись, сказал:

— Ты даже не представляешь, каковы масштабы этого бизнеса в Северной, Восточной, Западной и даже в Центральной Африке. Доля нелегальных сигарет здесь намного больше, чем легальных. Здесь народ курит очень много, и это приносит контрабандистам огромный доход. Даже больше, чем с наркотиков и оружия. Спокойной ночи, парень.

— Спокойной ночи, сэр, — произнес Марк и задумчиво уставился вслед удаляющемуся наемнику.

Несколько дней они ехали по ливийской пустыне примерно на границе Сахары. На одних участках пути грузовики перемещались достаточно быстро, где поверхность был плотная, а местами даже каменистая, на других же порой им приходилось десятки километров двигаться с черепашьей скоростью, преодолевая песчаные насыпи и такой же ровный, но крайне мягкий настил. Все же пару раз несколько машин увязли в желтой сыпучей каше, из которой приходилось по несколько часов к ряду вытаскивать грузовики, теряя время и горючее. Хотя это был не первый раз, когда такое происходило, но в такие моменты Джей все равно проклинал пустыню, на чем свет стоит.

Вызволяя очередную автомашину, сзади нее и по бокам собиралась целая куча наемников, толкая груженую громадину изо всех сил, яростно буксующую и выстреливающую крупные струи песка из под колес, как муравьиный лев, обстреливающий свою жертву. Марк был в числе первых, кто помогал во всех проблемах в группе. В зависимости от ситуации иногда, чтобы вытащить увязший грузовик, приходилось тут же на месте сначала его разгружать, а порой наоборот даже добавлять груз, чтобы давление колес на поверхность под ними было достаточным для выезда на безопасную территорию.

Во всей это поездке ландшафты вокруг практически не менялись. Все тот же желтый мир снизу и голубой сверху. Иногда попадались разные животные: пауки, скорпионы, змеи и разные млекопитающие.

Как-то проснувшись среди ночи от какого-то странного шума, Марк увидел, как в его рюкзак засунул свой нос фенек, большеухий лисенок, копаясь внутри. Их было достаточно по всей Северной Африке. В итоге парень отогнал зверька, но потом достал несколько крекеров из своего сухпайка и кинул ему поодаль, чтобы тот без опаски мог забрать еду. Марк придвинул к себе ближе рюкзак и смотрел, как лис, придерживая лапами, разгрызает острыми зубами лакомство, поблескивая отражением костра в своих крупных внимательных глазах. Парень так потихоньку и уснул до рассвета.

Несколько раз они проезжали какие-то богом забытые глухие деревни посреди голой пустынной равнины с небольшими оазисами. Останавливались в них чаще всего, чтобы запастись водой. По одной единственной улице между маленьких глиняных и каменистых домов обычно бегало несколько детей в одних набедренных повязках, держа палки в руках и играя в свои незамысловатые игры. Проходила пара женщин, укутанные с ног до головы темными тканями, прикрывая лица, с водой или корзинами в руках. У домов сидели скрюченные старики с глубокими морщинами и почти черными лицами с пигментными старческими пятнами и курили наргиле, пили чай, либо играли в нарды. Местами паслись верблюды, деловито пережевывая пищу. Такую картину Марк видел в большинстве таких деревень.

Для людей, привыкших к более комфортной современной цивилизации, такие картины жизни были не только непривычны, но и повергали в ужас. Возможность всю жизнь проводить где-то на отшибе посреди пустыни, не видя ничего вокруг себя, страшна для современного человека. Ему показалось бы все это примерно на уровне первобытного строя, но люди жили, и живут так и по сей день, не ведая другой жизни и веками сохраняя свои традиции.

«Возможно, они даже по-своему счастливы», — думал Марк, разглядывая здешний народ и пытаясь представить, каково это, быть одним из жителей такой деревни.

— Берберы. Вся их жизнь — это тяжелый труд и неустанные молитвы Аллаху, — сказал Джей, заметив задумчивый взгляд парня. — Все это непривычно видеть тебе, я то уже такого навидался много. Хотя иногда есть в проживании такой жизни нечто чарующее, неспешное, сонно-медлительное, и порой мне кажется, что я сам хотел бы ее.

— Старикам тут точно неплохо доживать свой век, если они будут окружены заботой своих детей и внуков, — произнес Марк, поворачиваясь к наемнику. — У тебя еще все впереди. Ты вполне можешь еще успеть взять себе в жены какую-нибудь местную женщину, наделать детей и осесть в подобной деревне, отгородившись от суеты и ужасов цивилизованного мира.

Наемник усмехнулся, но затем, сменив выражение лица на более серьезное, сказал:

— Нет, парень, я чувствую, что со своей профессией я закончу совершенно по-иному.

— Тебе ничего не стоит бросить все это. Уж для жизни в такой деревне денег, я уверен, у тебя больше, чем надо.

— Все это лишь мечты замотавшегося по миру наемника. Пусть они там и остаются. Я лишь изредка достаю их из-за пазухи, любуюсь ими, поглаживаю и вновь кладу на место, — прикусив нижнюю губу, произнес Джей, затем сплюнул и пошел к кабине грузовика.