О’Санчес - Суть острова [Дилогия]

А пожелают если свои законы установить, дабы не жить по чужим – пусть строят собственные города и вселенные, либо живут в пустынях.

Разве это не творчество, и разве это не свобода творчества?

Я хочу строить мой Город, что означает – я хочу жить и творить. Те небольшие камешки, заложенные мною в первый из фундаментов первых строений, слишком ничтожный результат, чтобы об этом можно было бы вещать вслух, но они – уже есть, и я о них знаю. И Шонна знает, но ей не очень-то интересно, она вся в собственных делах и проектах. И отец в своих. А я – тоже в своих, но не в моих. У меня работа и я должен ее исполнять. Поезд пришел вовремя, в девять утра, но встреча назначена мне на четырнадцать часов ровно, и я решил поболтаться по городу, побродить по великолепным Иневийским музеям. Наши – лучше, конечно, однако это не повод снобствовать да игнорировать остальное, не столичное. Молина, сестричка, потребовала, чтобы я сразу же приехал к ним и у них остановился на время командировки, но я соврал, что совещания пойдут с самого утра, поэтому до начала вечера я предоставлен себе и своим профессиональным обязанностям. После музея, который мне и на четверть не удалось обежать, я вознаградил себя плотнейшим завтраком из здоровенного куска запеченной в грибах индюшатины, затем во мгновение ока вселился в скромный трехзвездочный отельчик на улице «Ранеточки», не преминув полюбопытствовать у портье, почему улице досталось такое смешное название, принял душ, побрился, сменил рубашку и галстук… А до совещания – ого-го еще! – два часа времени и пешего хода на десять минут.

У нас, у «Совы», есть нечто вроде филиала в Иневии, но обстановка и заказчица потребовали выезда столичного специалиста, на каковую роль наши вожди отрядили меня. Спасибо им за это большое, как всегда. А дело-то нешуточное: поступил заказ изгнать призрака! Место его обитания – особнячок в центре города, главным экзорсистом назначен я. Срок командировки стандартный: до полного исчерпания проблемы. До полного – это значит, в переводе со служебного на человеческий, чтобы заказ был оплачен и, во избежание возможных претензий, документально закрыт. В остальном я волен делать многое, лишь бы польза была, и в рамках бюджета. Бюджет мой состоит: а) из личной наличной карманной тысячи талеров, которая у меня всегда при себе, в потайном кармашке, б) из части командировочных денег, выданных вперед: подотчетные – три тысячи налом, три – карточкой, неподотчетные – одна тысяча налом. Естественно, что предусмотрен финансовый форс-мажор: при любых обстоятельствах я вправе ждать немедленной подпитки от наших в любых разумных пределах: деньгами, людьми и связями. Данная проблема – не тот случай, где нам грозят сверхрасходы, но каждый сотрудник «Совы» должен понимать и помнить, что за ним стоит вся мощь фирмы, которой он служит. Всему есть пределы, разумеется, и нашей верности фирме-сюзерену, и ее могуществу, но понимание того, что ты не один, что тебя поддержат, выручат, защитят – очень комфортная штучка в жизни, ух, как она нервы сберегает в иные трудные минуты… У меня в кармане контакты аж на четверых(!) иневийских экстрасенсов, ими снабдило меня все то же руководство, в лице вице-директора, на тот случай, если в особняке действительно обитает нечто трансцендентное. Будь я проклят все четыре раза подряд, если обращусь хотя бы к одному или одной из них. Даже из соображений служебной «отмазы», для прикрытия жопы – нет. Не верю в мистику, экстрасенсорику и приметы, они для глупцов и экзальтированных барышень. Зачем же тогда в кармане эти контакты с презираемыми сущностями, а не в мусорном ведре? Вернусь – там и окажутся, а пока – в блокноте побудут. Вырвать, скомкать, выбросить – легче, нежели обратно вживить, блокнотец-то служебный… Не то чтобы я совсем уж зануда жуткий и перестраховщик, но в случае успеха твои отчеты и вещдоки – почти формальность, а вот в случае неудачи – о-о… Это целое поле битвы между тобой и ревизорами фирмы… Бывали у меня «напруги» по молодости лет, бывали, странным было бы не усвоить полученные уроки…

– Здравствуйте, молодой человек. Я и есть Олга Бунаго, приятно познакомиться. А вас как прикажете звать-величать, господин детектив?

– Ричард. Просто Ричард. Но, честно говоря, я был уверен, что вы старше…

– Еще старше? Мне восемьдесят лет ровно, юноша.

– Да, но внешне…

– Вы жиголо, или детектив? – Вот сволочь. Эх, как меня раздражают все эти капризные старухи с фиолетовыми куделяшками, особенно если они вступают в права заказчиков непосредственно со мною… Надо было ей в лоб сказать: «я думал вы моложе, мне говорили, что вам всего восемьдесят».

– Второе.

– Тогда и ведите себя соответственно.

– Постараюсь.

– Ой… Вы обиделись… Вас прогневала ненормальная старуха с дурацкой прической на выжившей из ума голове… Чаю или кофе? Я не хотела вас обидеть.

– Кофе. Не обидели, но кусаетесь вы больно, сударыня, признаю.

– А что мне остается?.. Мария! Мара! Голубушка, принесите кофе этому юному господину. И не забудьте мой отвар. Пройдемте ко мне в будуар, господин Ричард, мне там всего комфортнее, да и до туалета ближе…

– Просто Ричард, сударыня.

– Да? Ну, тогда я просто Олга – и никаких графинь. Ведь я графиня, вы знаете об этом?

– Естественно, сударыня Олга, я об этом знаю, равно как и предупрежден о том, что вы не любите именоваться титулом.

– Совершенно верно. Все эти звонкие громкие титулы – они для Старого света, в крайнем случае и для Соединенных Штатов подойдут, – потрясать куцее воображение этих жирных и тупых лавочников, но у нас в Бабилоне…

– Отчего же, сударыня? И у нас в Бабилоне на титулы обращают внимание: быть бароном, или князем, престижно и всегда модно.

– Нет и нет. В Европе, при всех королевских дворах, имена моих благородных предков, маркграфов Бунаго, произносились герольдами благоговейно и с уважением почти тысячу лет подряд… Но… Даже для династий наступает рано или поздно время жить одними только воспоминаниями, и надо не упустить для себя этот момент, чтобы не стать посмешищем в глазах окружающих, чтобы не слышать комплименты, неотличимые от плохо скрытых издевательств, подобных вашему ознакомительному флирту со старой каргой из Иневии.

– Сударыня, я еще раз прошу меня простить! Но я не флиртовал.

– Олга. Попытайтесь звать меня просто Олга.

– Да, Олга. Ваш кофе великолепен – и это правда – но он в меня не лезет. Гм… Чувство вины за не совершённый проступок мешает.

– Прощаю вас, юноша. Пейте спокойно, я не умею долго сердиться. Зато способна долго бояться…

– Не такой уж я и юноша… Олга. Тридцать лет – это не восемьдесят, конечно. Однако и от восемнадцати отстоит на примерно равном от вас расстоянии…