О’Санчес - Суть острова [Дилогия]

Но Изольду, внезапно обретшую должность и половинную прибавку к прежней зарплате, настолько переполняли служебное рвение и жизнерадостность, что она даже и не замечала бурчания и косых взглядов Яблонски в ее сторону. Для того, чтобы привести в порядок все дела, от составления отчетов, до организации рабочих мест в офисе (весь офис – две комнатенки на втором этаже доходного дома), – а Изольда добровольно взвалила на себя и канцелярские обязанности – ей потребовался месяц; все горело, кипело и блестело в ее умелых, как выяснилось, руках. Полутора месяцев не прошло, как ее и Яблонски было уже не разлить водой. Болтали они слишком много, по мнению Сигорда, но и трудились без лени, бок о бок.

Вместе чай, вместе с работы, – Сигорд даже заподозрил роман между ними, несмотря на тридцатипятилетнюю разницу в возрасте, но Яблонски, припертый однажды к стенке, с жаром отверг нелепые обвинения: они с Изой просто друзья.

– Ну, так вот вы, «просто друзья», продолжайте дружить, я не против, но чтобы делу не в ущерб. Понятно?

– А мы не в ущерб дружим, господин Сигорд. Но если у вас есть претензии по моей работе – то какие конкретно?

– Просто Сигорд, Ян, не надо этих мне официальностей и не надо обид. Скажу, какие у меня к тебе претензии: в свое время, круг будущих обязанностей ты сам себе очертил и даже выпросил кое-какие дополнительные, а именно: самому бывать на местах, на объектах, брать на себя часть переговоров… Одним словом, чтобы я время от времени давал тебе «порулить живым бизнес-процессом». Так ты это называл? – Яблонски понял, к чему клонит Сигорд и густо покраснел, от подбородка до глубокой залысины. – А когда ты в последний раз выбегал порулить, а? Из кабинета в народную гущицу, а?

– Но остальное-то исправно делаю, без лени и существенных погрешностей…

– С этим не спорю, свое дело ты знаешь, и за этот участок, как и за Изольдин, я спокоен. Но к полевой работе ты явно охладел, «нарулился». И явно не без влияния некоей чернокожей пышки-красотки.

– Частично признаю. Признаю, Сигорд. И впредь постараюсь исправить эти недочеты, избегая новых. Но только Изольда здесь ни при чем, просто я на опыте понял, что жизнь строевого командира не моя стезя. Старость, наверное.

– Мы оба не мальчики, дорогой Ян. За свою долгую жизнь я, в числе прочих, пришел к одному очевидному и простому выводу: работа не должна быть в тягость. Думаю, с этим ты спорить не собираешься?

– Да, я согласен. За мою не менее долгую жизнь я пришел к такому же выводу.

– Тогда, короче: подтверждаешь, что нахлебался «оперативкой»? – Сигорд изготовил правую руку и загнул большой палец.

– Что? Гм… Да.

– Вопрос снят. – Сигорд разжал палец и в расправленной ладони вновь оказалась кружка с чаем. – По документообороту и прочей канцелярщине работы навалом, по маковку хватит и тебе, и Изольде. Кроме того, ты знаток производственных джунглей и хороший советчик, а мне постоянно необходим спарринг-партнер для тех или иных обсуждений.

– Благодарю за доброе слово. Мне, право, неловко… Сигорд, но я действительно «нахлебался».

– Все нормально, я же сказал без обид и укоров, что вопрос исчерпан.

– Годы, проклятые, все же, свое берут. Но свой хлеб я даром есть не собираюсь, не сомневайтесь во мне.

– Кто бы сомневался.

– Сигорд?

– Да?

– У вас есть еще несколько минут?

– Смотря для чего. Для того, чтобы допить чай и ответить на твои вопросы… конечно есть. А присутствовать при дальнейшем посыпании головы пеплом – нету.

– Очень признателен. Вопрос – пусть он вам не кажется смешным…

– Не покажется.

– Почему со мною? Почему вы предпочитаете обсуждать вопросы бизнеса… ну, там, цен и прочего – не с Изольдой, которая как бухгалтер разбирается в этих нюансах профессионально, а со мною, все же-таки дилетантом?

– А где она, кстати?

– Все текущие работы на сегодня она сделала и отпросилась к ребенку, тот немножко приболел. Гм… Я взял на себя смелость и отпустил ее до конца дня.

– Понятно. Нет-нет, нормально, она не злоупотребляет, так что ты все правильно решил. Угу, так вот об Изольде и профессионализме, который иногда – больше хромота, чем сапоги-скороходы. Иногда, подчеркиваю, реже, чем обычно… А она что – переживает по этому поводу? Ну, ревнует, типа?

– Да нет… Хотя, быть может, элементы профессиональной ревности имеют место быть… Но если вы имеете в виду обиды, то я бы так вопрос не ставил, нет, она не обижается.

– И хорошо. Отвечаю на вопрос: однажды, в незабываемый день нашего знакомства, ты сказал мне, что накладные расходы на вашей фабрике «Сказка» равны 2000 %.

– Где-то так.

– Двум тысячам процентов! С ума сойти. В переводе с кривого бухгалтерского языка на человеческий бабилос это означает, что в цене товара фабрики «Сказка», например стоталерного шкафа, себестоимость этого шкафа, включая доски из прессованных опилок, тех самых, что позабыли выбросить и утилизовали, включая ржавые шурупы и усилия пьяного плотника третьего разряда, составляют пять талеров, а все остальное, другие девяносто пять талеров, – суть накрутки, которые обеспечивают существование отдела снабжения, сбыта, секретарши директора, оплачивают компьютеризацию планового отдела, идут на содержание фабричного дендрария и туалета…

– Дендрария у нас не было, возможности самим утилизовать отходы у нас традиционно были крайне ограниченными, а мебель строят сборщики и столяры, но никак не плотники. Но – в принципе да, по поводу себестоимости и накладных вы в целом правы.

– Хорошо. А отсюда, в сознании большинства бухгалтеров, когда они пытаются рассчитывать наперед, происходит очень любопытный выверт, ставящий телегу впереди лошади. Поясню примером.

Предположим, я разрешил тебе совмещение по работе: к обычным обязанностям добавил право раздавать автографы. Допустим также, что твои автографы пользуются устойчивым спросом, тысяча в месяц, по устойчивой потребительской стоимости – червонец за автограф. То есть, покупатель готов платить десятку, но пятнаху – не готов. Совмещение – это значит, что ты на своем рабочем месте и в рабочие часы, не в ущерб основным обязанностям строчишь автографы и берешь за это с меня, с работодателя, дополнительные пятьсот талеров оклада в месяц. Пишущий инструмент и бумага за счет фирмы – еще сто талеров ежемесячно. И всякие там соцстрахи, пенсионные и тому подобные поборчики – еще сотня, на эти дополнительные зарплатные пятьсот. Итого, упрощенно: себестоимость изделия, тысячи автографов, равна семистам талерам. Все остальные расходы – офис, директор, электричество, штатное расписание – все абсолютно без изменений, они все и раньше были точно в таких же пределах и не потребовали ни пенса дополнительных расходов к тем семистам, которые мы уже оговорили. Выручить, продавая твои автографы, я могу – десять тысяч ежемесячно. Хороший бизнес?