Геннадий Бурлаков - Островитянка

— Связалась с АА? — броня на YA была самой лучшей, которую можно придумать, а значок одного из самых сильнейших и безжалостных кланов держал на расстоянии непрошеных нубов.

— Ты еще не знаешь? Емельяновича утром машина сбила. Его увезли на скорой в сопровождении с АА, и мы пока еще не знаем, как он и что с ним, и не могли ни с кем связаться, — Юле было неприятно сообщать плохие новости.

— Гррр… — мечник резко встал и, сделав пару взмахов мечом, «уронил» двух подбежавших орков. В третьего нападающего эльфа YA кинула какое-то заклинание, — и медик группы замерз. YA подошла и разрубила пополам последнего из нападающих. — Так ты с ним свяжешься?

Юля разглядывала легендарный кровавый меч, который был один на всю игру. Такой меч можно добыть, только если ты убил его предыдущего владельца, и сила меча растет от количества убитых им игроков. Наверняка на данный момент YA уже успела им набить больше ста фрагов.

— Обязательно. Только именно АА ли для тебя больше всего нужен? Тут со мной, один мой одногруппник, — случайно увидел твою СМС. Он наш друг, и будет помогать в решении твоей проблемы. Для него большая честь и большая удача иметь возможность … помочь … он лучший ученик АА и Емели.

Экран ЗАМОЛЧАЛ. Значок участника чата погас. Зажегся значок, что чат аннулирован. Ребята посидели перед затихшим чатом…

— Не ответила, — констатировал Генка. — Или связь барахлит, или она мне не поверила.

— А с какого перепугу она должна была бы тебе поверить? — Юля взмахнула руками.

— Да я не в обиде. Просто хотел помочь тебе, — Гена встал со стула и потянулся. — Ну, мы тогда пошли?

— Ребята, спасибо. И извините. Вас проводить?

— Не надо, — вступила в разговор Анжелика, уже одевая сапожки. — Не извиняйся. Дело не в тебе.

— Ладно, пока…

Белый снег не растаял, обнажая печальную серую слякоть. Большие подмерзшие лужи в соседстве от входа веяли холодом, грязной серостью и тоской. Я стоял и тупо смотрел на них. Колючие мелкие снежинки медленно оседали на поверхность еще не запорошенного снегом асфальта… Или как называется то покрытие? Похоже на асфальт, — такой же серый и унылый, — но только более гладкое… Ветра не было, и снежинки, как будто от моего дыхания, слегка перекатывались прямо по … асфальту?… попадая и не попадая на поверхность льда этих замерзших луж.

Изо рта выходил небольшой столб пара от дыхания и быстро таял в нескольких сантиметрах от лица. Снежинки, попадая на лицо, сначала кололи своим холодом, а потом мгновенно таяли. Хотелось отмахнуться от них, — но бесполезно: «отгонишь» одних — тут же прилетят другие… На поверхности серой перчатки они выглядели маленькими белыми-белыми кристалликами, — и почти сразу таяли, превращаясь в такие же маленькие капельки воды. Видимо, поверхность перчатки источала достаточно тепла, чтобы они не оставались на ее ворсинках. Мне не видно, — да и зеркала нет, — но скорее всего на моих волосах они ведут себя так же…

Я посмотрел на свою обувь, — единичные попадающие на глянцево-черную ровную поверхность туфель снежинки просто скатывались на лед под подошвой.

Мне не надоедало созерцать снежинки еще полчаса или более. Казалось, что окружающая меня тишина просто расслабила и околдовала меня своим саваном. Ни звуков, ни запахов, ни движения воздуха… Просто ТИШИНА. ПРОСТО ТИШИНА! И шепотом: «Просто тишина…»

Если бы такая тишина наступила и внутри меня, — это было бы просто сказочно. Погасить бурю страстей, чувств, эмоций… Я не скажу, что у меня перед глазами мелькали события последних дней, — нет(!), — но внутри меня было неспокойно. Снежинки своим неспешным полетом отвлекали, но не успокаивали имеющиеся мысли… Хотя нет, мыслей тоже не было. Я просто созерцал как бы броуновское движение снежинок, и ни о чем не думал. Но от этого тревога внутри не проходила, но и не усиливалась.

Природа молчала и самовыражалась начинающимся снегопадом, тусклым матовым светом вокруг меня, тишиной… Своеобразно гипнотизировала, затягивала на дно умиротворения, отождествлялась с миром и покоем.

Я поднял руку навстречу свету, хотя солнца не было видно, — и ничего не изменилось. Матово-белая тишина вокруг меня оставалась прозрачной и непроницаемой. Кричать я не решился, — да и зачем? Меня ничего не беспокоило, мне ничего не было надо. Я никого не хотел звать и видеть. Мне хватало этого марева из тишины и снежинок вокруг…

Нет, не вокруг, а впереди меня, — перед моими глазами впереди. Потому что, оглянувшись, я обнаружил, что стою не на открытом пространстве, а как бы в створе широченной трубы, уходящей за моей спиной куда-то вдаль и немного вниз. Ширина этой трубы была столь значительная, что я не рискнул даже грубо прикинуть, сколько моих ростков она может быть. Да и зачем мне это? — Я воспринял трубу как бы частью этой необъятной природы, частью мироздания. Типа: имеем то, что имеем. Зачем мне знать размеры снежинки, звезды, галактики?.. Это знание что-то изменит в моей жизни, в моем внутреннем мире, в моем мироощущении? Ну — большая, ну — маленькая, ну… Разве количество долей миллиметра или сотен парсеков что-то может поменять, если я умер для самого себя? Любопытство? А чем оно должно для меня поддерживаться? Какими стремлениями? С чем сравнивать? С горем или с радостью?

— Снежинка-снежинка? Сколько ты весишь и сколько тебе лет от рождения? Ах, ничего не весишь или живешь только несколько мгновений? Мгновений от вечности или мгновений от моей жизни? И ничего не весишь от веса галактики или от веса атома водорода? — Я улыбнулся, и эта улыбка стала первым проявлением моей жизни.

Я снова оглянулся вокруг. Да, створ… Да, труба… Лень было даже подумать, зачем природа создала такую широкую трубу с идеально ровной поверхностью внутри. Ведь ничего не бывает в природе просто так, — всё создается для «чего-то» или «потому что». Ну, или «вследствие чего-то»… Хотя нет, не ровной. Нет, она ровная, в принципе, но эта ровная поверхность создана из бог знает, какого числа плит, — тоже не ровных, но таких огромных, что их длина внутри по ходу трубы явно превышала десяток моих ростков. И каждая плита имела какие-то одинаковые зазубрины на внутренней поверхности, как бы имеющие техногенные назначения. И вид эти плиты имели ну столь похожий, что искусственность их становилась очевидной, как и их количество. Ну не может природа создать даже бесконечное количество камешков гальки абсолютно похожих друг на друга по размеру, форме, весу и рисунку. Ну, не её это!

Рассматриваю… Зацепило внимание? Отвлекло от бездумного созерцания снега и тумана? Вот, — точно! — тумана, а не марева! Сколько же времени я разглядывал этот туман, если так замерз подбородок? Ведь по моим ощущениям нет ни холода, ни ветра. Руки в карманах не замерзли, а вот подбородок, — ну и немного щеки, — прохладой прихватило. Именно прохладой, а не холодом. Может быть, я стоял не долго, — просто потерял в тумане ощущение времени и реальности? Потрогал подбородок, щеки… Тепло касающихся рук принесло неописуемое приятное ощущение. А какой реальности? Где я в настоящее время? И как сюда попал? Что это за труба и что от нее ждать?