Геннадий Бурлаков - Островитянка

— Ты прикинь, а Людка Диму к мобильнику ревнует! — раздавалось от девчонок одной такой группки.

— Дааааа…. 8 мегапикселей… — многозначительно подтвердил стоящий рядом с ними парень.

— А ты слышала, что Никола себе машину купил? — раздавалось из другой такой группки.

— Да. Мы с ним даже катались на ней. Но как-то неудобно в ней. Особенно если откидываешь сиденье чтобы немного полежать… — доносился наивный ответ.

— Линукс все равно рулит! — раздавалось из чисто мужского собрания в коридоре.

— Фуфло твой Линукс! «Контру» на нем сможешь установить? — зло слышалось в ответ.

— Конечно, смогу. А ты думаешь, я парням из общаги сервер, на чем сделал со всем их компом-барахлом? — ответил рыжий невзрачный парнишка.

— Да. Они нам тогда два ящика пива выставили. Отлично тогда погуляли, — вставил другой.

— А ты видел, как его сбило машиной, — доносилось из другого угла.

— Ага. Через две машины перелетел, — закивали многие вокруг.

— Привет, Юля! Привет, привет… прив… — дружно и в разнобой донеслось из родной группки.

— Ты, случайно, сегодня не проверяла карточку стипендии? — сразу и по-деловому начал Гена, с большими, как окна, очками.

— Угу! — всё, что пришло Юле в голову.

— Да? И тебе тоже дали президентскую надбавку? — сразу вставила другая девчонка в таких же больших очках, как и у паренька. Девчонка явно комплектовала в компании и держалась все время за Геной.

— Угу, — кивнула Юля слету, обрадовавшись, что ничего не нужно объяснять.

— А ты слышала, что Никифора машина сегодня сбила? Похоже, лекции сегодня не будет, — вставил другой паренек. — Я сегодня утром в окно троллейбуса видел! Он дорогу переходил на зеленый свет, — вместе с Андреевичем. А тут какая-то машина ка-а-а-а-ак собьет его. И этот гад даже не остановился. Дедулю через машину перекинуло. Вот умора то была. Так ему, за мою тройку.

— Как, машиной? — внутри у Юли все замерло и сжалось.

— Ага. Сбило. Я тоже видела. Я, правда, на остановке стояла. Но потом подошла. Его в больницу увезли. — Очкастая была рада, что присутствовала при таком важном событии. — Там ему первую помощь сама декан оказывала. Как на уроке. Пульс проверила. Дыхание. А скорая почти сразу приехала. Наверное, рядом были.

— Нужно к нему сходить и проведать. Надеюсь с ним ничего серьезного… — задумчиво и грустно вставил Гена.

— Ну, ты как скажешь? Ничего серьезного. Ты видел, как он летел? Наверняка он шею свернул, или позвоночник повредил. Не жди его. Думаю, он уже свое отучил, — вставила смазливая девчонка.

— Ты, наверное, за свою пятерку волнуешься? — спросил у Гены неопрятного вида парень.

— Да черт с ней с той пятеркой, — обижено вставил очкарик. — Мы с Емельяном Викторовичем докторскую по психологии вместе писали. Он даже обещал отметить меня в соавторах. Как же теперь быть?

— Ну да? Вместе? Наверное, он тебе только и поручал, что набирать текст на компьютере. Ишь ты, в соавторы захотел. Пятерки что ли мало? — зло набросилась смазливая, которая никогда больше тройки по предмету не получала.

— Да нет же. Я ему помогал анализировать «деструктивный анаптический самоанализ личности в момент возрастных переходных периодов для субъективного анализа отдельных ограниченны групп на предмет возможности суицидальных предрасположенностей», а также …. — начал разглагольствовать очкарик. Уж что по настоящему и умел Гена, так это шикануть новыми терминами и похвастать своим превосходством, как минимум в том, что он их знает и понимает.

— Это у каких таких групп анализ суицидальных предрасположенностей ты проводил? Уж не четырехглазых ли ограниченных студентов случайно? — перебила Смазливая.

Вся группа прыснула от смеха и замерла в ожидании начинающейся перепалки. Все любили послушать, как наглая первая красавица потока опускает, наверное, самого умного и, в тоже время, некрасивого студента потока. Борьба красоты, наглости и хитрости Смазливой с тусклой блеклостью, спокойствием, мудростью и энциклопедической начитанностью Гены, можно сказать всех интуитивно потешала (интуитивно, — потому что воспринять полно и красочно происходящее в полном объеме у них самих мозгов не хватало). Но перебранку прекратил звонок и подбежавшая завуч.

— Так детки, не спим, не спим. А то сейчас будем тренироваться ставить клизмы друг дружке, — маленькая веселенькая завуч, была как всегда остроумна до мозга костей. — Быстренько заходим в аудиторию. Гена! А ну-ка, подойди сюда.

Группа расселась по местам.

А потом зашла завуч со сверкающим Геной.

— Так. Думаю, все слышали, что Емельян Викторович сегодня не сможет вести урок. На сегодня я оставляю за старшего Гену. Оставляю ему курс лекций. Все слушайтесь его и пожалуйста, не шумите. Все. Я побежала. Буду в соседнем кабинете.

Юлин телефон загудел известной новомодной мелодией, и она прочла СМС: «Спроси, пожалуйста, у Волкова, какие возможные варианты лечения последствий диссоциативных расстройств. Интересуют потери памяти, бессознательное состояние, глухота. Один пациент. YA».

— YA! YA… — Это «YA» не выходило у Юли из головы. — И как же мне теперь быть? Деньги то я получила. Хотя конечно надо еще разобраться. Может это не YA прислала мне. Может это совпадение.

— Что там у тебя? — спросил подошедший Гена и выхватил из руки мобильный. Наглец вел уже себя как полноправный преподаватель, и быстро прочитал сообщение.

Белый-белый цвет, казалось, окружал меня со всех сторон. Без края, без просвета… Протяни руку, — и она тонула в этом белом мареве, окутывала пальцы рук, скользила между пальцами.

Я попробовал похлопать в ладоши, и белое марева стало выплескиваться между ладоней, как если бы я хлопал в ладоши под водой, — точнее, погруженный в молоко. А вот интересно было бы вот так же похлопать в глубине молочной реки. Выплеснулось бы что-то на кисельные берега?

Помню, как в далеком детстве мои родители читали и пересказывали мне детскую русскую сказку, в которой упоминались такие молочные реки и кисельные берега. Я стал приставать к родителям с вопросом, как же это может быть? Помню, отец сварил крутой — очень густой, как твердое желе, — фруктовый кисель, положил его в тарелку по краям, остудил и налил в середину тарелки кружку горячего молока. Я до сих пор помню и свой восторг от придумки отца, и тот восхитительный вкус фруктового киселя с горячим молоком… Я много раз потом делал своим это блюдо, но как мне кажется, никто его не запомнил. — Значит оно не вызвало такого восторга. Возможно, не было моей ассоциации со сказкой, — «молочные реки, кисельные берега». Не знаю, может ли сравниться современный молочный коктейль с молочным коктейлем того времени, который делали повсеместно во всех гастрономах страны специальным аппаратом. Так и может ли сравниться молочное желе с таким сказочным киселем… Я хорошо помню, что сперва ложкой выхлебывал молоко, потом как из глыб этого киселя сооружал стены, башни… Однажды такая башня обрушилась на стол и частично на пол, мне досталось от матери и пришлось собирать кисель по всей кухне…