Александр Мееров - «Защита 240». Роман

Скрипнула калитка. Женя всем телом прижалась к изгороди и замерла.

Никитин выглянул, опасливо посмотрел по сторонам и, все время оглядываясь, пошел в конец поселка, за которым начинался карьер.

Улицу он миновал в тени изгородей и, подойдя к выгону, не пошел через него напрямик, а стал медленно и осторожно пробираться вдоль огородов.

Последние надежды на то, что его тайна так и не будет раскрыта, рухнули после вызова к Зорину. Все кончено. Пропал! Но как это могло произойти? Как узнали, что блокнот… Он сам забыл о нем, забыл, что именно с ним пошел в ту ночь…

«Следят или нет?» - Никитин пугливо озирался, останавливался и снова пробирался к станции железной дороги.

Все тело пронизывал страх, противным холодком подползая от ног к сердцу, а в голове все путалось, все смешивалось воедино - и то, что было давно, много лет тому назад, и то, что происходило теперь… Была такая же ночь. Луна, поблескивали рельсы узкоколейки, и он спешил на станцию. Встретиться надо было на станции, а он опаздывал. Встретились там, на линии от завода к карьеру… И сейчас рельсы… Нет-нет, теперь рельсы проложены гораздо дальше, а на том месте… Бурьян, темные кусты встают под мертвенным светом луны, словно какие-то зорко следящие фигуры.

«Следят, преследуют!» Вот мелькнула какая-то тень сзади и даже почуялось, что тишину прорезал крик.

Бежать, бежать! Но куда? Все равно.

А может быть, это показалось, может, ничего и не знают? Нет. Книжку оставили у себя. Зачем? Почему академику понадобилось, чтобы именно он делал записи? Почему присутствовал этот инженер из главка? Но как это случилось? Как узнали, что именно в этой книжке он нес листочек сплава, завернутый в кальку, и здесь передал ему? Он сам забыл о книжке и теперь… Нет, это было тогда… Или это он сейчас идет встречать его?.. Нет, это было тогда. Тогда не следили, но и тогда было страшно, а потом стало легко… Цепь была оборвана, и можно было жить. Все было кончено. От него никто не приходил… Но как узнали?.. Блокнот лежал среди ненужных книг, беря его, он забыл, что тогда из этой же книжки он вынул и передал ему листочек. Тот вложил его в свою книжку, и теперь она вместе со сплавом… «Ведь сплав не попал никому в руки. Никому! Сплав и сейчас где-то здесь!» Вдруг волна какой-то смятенной радости охватила Никитина, и он бросился в сторону от узкоколейки, туда, к зарослям бурьяна, но там почудились шевелящиеся тени, и он ринулся назад к рельсам. Он оглянулся, позади белела чья-то фигура, а внизу, под откосом, показалась другая, темная, устрашающая.

Светлая фигурка приближалась и что-то кричала. Темная взбиралась все выше по откосу, все ближе подползала к рельсам: запоздалый пешеход решил сократить путь и пробирался напрямик от станции к поселку по давно заброшенной дороге. Вот он уже показался над рельсами и под его ногами зашумела, осыпаясь, порода. Никитин попятился назад.

Карабкавшаяся по насыпи фигура опять вынырнула из темноты и крикнула:

- Дайте же руку!

Женя подбежала к Никитину. Запыхавшись, сна не «могла выговорить ни слова и только прильнула к нему. Никитин, не спуская обезумевших глаз от протянутой» к нему руки, постепенно пятился назад, потом оттолкнул Женю и дико закричал:

- Это он!

- Андрей! Андрей! Что с тобой?

Никитин бросился бежать по шпалам. Он вилял из стороны в сторону, перепрыгивал через кучки породы, падал, поднимался и снова бежал. Женя бежала за ним, не переставая звать его, но силы покидали ее. Она отставала все больше и больше и, наконец, споткнувшись, упала.

Предварительные эксперименты Эверс мог считать удачными - в период с двадцатого по двадцать пятое сентября все двадцать семь пунктов работали неплохо. Неприятно, конечно, что получились осложнения в Порто-Санто и пришлось убрать этого Питерсона, но даже это, пожалуй, не должно повлиять на дальнейший ход событий, - думал Эверс. Клифтон молодец, все же. Его ребята довольно ловко уладили дело. Хуже другое. Излучатели не только подавляли деятельность живых организмов, вызывали не только состояние, близкое к летаргическому сну, но и почему-то, по причинам совершенно не понятным Эверсу, - заболевания энцефалитом. Медики подняли шум, в прессе появилось много статей о возобновившейся эпидемии, а это уже никак не могло способствовать осуществлению планов Эверса. Впрочем, это все уже позади. Пройден первый этап, и надо готовиться к следующему. У Крайнгольца не удалось выудить ничего существенного. Для серьезных дел мощность и эффективность действия излучателей недостаточны, но ждать нельзя. Уже сейчас надо начинать действовать, а там будет видно. Надо приступать к осуществлению плана, а значит нужны громадные средства, нужно привлечь крупных дельцов-финансистов.

Еще в Европе Эверс предположил, что наиболее полезным для проникновения к крупным финансовым заправилам будет Юджин Диринг. Эверс узнал, что Диринг находится в Майами и, уладив все самое неотложное в Вестчестерских лабораториях, отправился к нему.

По дороге в Майами в вашингтонском экспрессе, мчавшемся во Флориду, Эверс детально продумывал план своего «наступления» на финансовый капитал. Начинать наступление было совершенно необходимо - его финансовое положение становилось катастрофическим. Средства, которыми он располагал по возвращении из Европы, затрачены на организацию лаборатории и проведение предварительных опытов. Кредиторы, в свое время так охотно отпустившие станки, приборы и оборудование новой организации, теперь требовали уплаты погашений и процентов. Еще числившаяся на его счете в банке сумма едва ли была достаточной для неотложных расчетов со служащими лаборатории, а затем - банкротство.

Майами - фешенебельный курортный городок, излюбленное место отдыха и развлечений виднейших финансовых заправил Америки. Здесь в разгар сезона Эверс мог рассчитывать на самые разнообразные встречи с нужными ему людьми.

Вряд ли кто-нибудь из его многочисленных деловых знакомых мог быть ему сейчас так полезен, как Диринг.

Прежде всего он должен найти Диринга. Эверс дружил с ним еще со времени их совместного пребывания в Принстонском университете, затем они встречались в оккупированной Европе. Отпрыск могущественной династии финансовых магнатов, Юджин сразу же по окончании Принстона имел возможность занять видное положение в знаменитой банкирской конторе «Диринг, Пэйн энд компани», а затем стать вице-президентом этой компании. Война сделала его бригадным генералом и руководителем экономического отдела американской военной администрации в Германии. Диринг ловко провел спасение преступных германских монополий и очень умело возобновил и расширил «деловые связи» уоллстритовских магнатов с их компаньонами из «И.Г.Фарбениндустри». Проведение этих операций выдвинуло его в ряды финансовых дельцов. Сочетание в одном лице преуспевающего финансиста и генерала - вот в чем секрет его блестящей карьеры.