Юлия Зонис - Боевой шлюп «Арго» [сборник]

Смятый листок ивы упал на поверхность воды, и вода вскипела. Некоторое время бассейн бурлил, словно вообразил себя морем под ударами шквала. Затем волнение улеглось. Влага опрозрачилась до почти воздушной чистоты, и на дне небольшой чаши, под тонким слоем жидкости, обнаружилась серая пастилка ори. Принц протянул руку. Бассейн, кажется, и вправду был заполнен воздухом или газом, потому что пальцы ощутили лишь холод и нырнувшая за пастилкой рука осталась сухой. Дайдзиро сжал добытое в кулаке. Проходя мимо конторки служителя, он уронил на нее глухо звякнувший мешочек с золотом.

Широкая накидка с капюшоном, надежно скрывшая принца от любопытных взглядов, и сандалии-варадзи придавали Дайдзиро вид странствующего монаха. Впрочем, у храма было почти безлюдно – а вот дальше, в узких переулках веселого квартала, освещенных дрожащим пламенем факелов и плошек с жиром, украшенных гирляндами красных фонариков, ворочалась толпа. В эти неспокойные дни город задыхался от притока чужаков. И все они веселились, натужно и жалко, все пили и жрали в три горла, все наведывались к гейшам – если позволяли средства, а если нет, то к обычным шлюхам, и дарили им браслеты, и хлестали саке, и над курильнями поднимались сладкие облачка опиума. Последние дни мира… Дайдзиро усмехнулся. Сколько уже он видел этих последних дней там, в Киган-ори. Кто бы мог подумать, что лихорадка отчаяния доберется и до родного дома?

В трактире Нурисаки дым стоял коромыслом. Компания небогатых самураев из провинции уже рассталась с конями и сейчас пропивала мечи. Два борца сумо топтались в углу, набивая себе цену перед завтрашним поединком. Несколько темнолицых бродяг, судя по виду – выходцев из приморского княжества Гихто, резались в кости. Тяжело и неприятно пахло гарью, по´том и рисовой водкой. Кивнув хозяину, принц толкнул небольшую дверцу и прошел в заднюю комнату, а оттуда – в темный переулок. И быстро спрятался за толстым стволом бонбо. Выждал. Никто за ним не последовал. Переулок был тих, только не по-осеннему горячий ветер носил и мотал в пыли листок бумаги. Похожий белый лист был приклеен к забору, перекрывающему вход в проулок. В сумерках слова слились в темные муравьиные тропы, сбегающие вниз, к сухой, заросшей бурьяном земле.

Убедившись, что слежки нет, принц вышел из-за дерева. Торопливой походкой он миновал темные задники домов – и не поверишь, что в пяти шагах бурлит и клокочет Синсё, ведьминский котел центральной улицы веселого квартала. Обогнув маленький буддистский храм и зловещую бамбуковую рощу Хори, где после полуночи слышались нечеловеческие голоса и шепот, Дайдзиро спустился к реке. У воды пахло рыбой, водорослями и – особенно сильно – нечистотами. Темная, маслянисто блестящая лента тянулась на запад, подныривая под тысячи мостов и мостиков. Фурисодэ, чьи длинные рукава скатывались с окрестных гор, – игривая девчушка весной, иссохшая старуха летом и сварливая, обманутая жена осенью, когда тело ее разбухает от холодных дождей. В этом году дожди запаздывали, дни мучили жарой, ночи оставались душными, и Фурисодэ медленно пробиралась между пологих глинистых берегов. Присмотрись – и увидишь согнутую старческую спину и постукивающую по выступившим из воды камням клюку.

Дайдзиро присматриваться не стал. У реки он решительно свернул налево и пошел по дорожке, которая вскоре привела его к группе низких строений. Остановившись у крайней справа хижины, он трижды стукнул в дверь. Ответа пришлось ждать долго. В высокой траве трещали цикады. Перемигивались первые звезды. Красноватая, огромная и переменчивая звезда – Подмышка Дракона, как же она называлась по-гайдзински? – смотрела свирепо и голодно. Вокруг нее вращалась планета Геод. На Геоде жили нелепые высокие священники в рясах, с белыми лицами и белыми глазами, не видящие си-майнэ, не слышащие биения Сердца. «И хорошо, – подумал принц, – что Совет запретил им открывать миссии на Ямато. Хайдэки сколько угодно может рассуждать о спасении, но ради спасения не швыряют душу в пасть дракона, не заключают союзов с призраками и мертвецами. Не любой ценой, – привычно спорил принц с отсутствующим собеседником. – Не любой ценой».

Дверь скрипнула, открываясь, и ноздри принца щекотнул тошнотворно-сладкий запах. В руке у привратника была лампа. Дайдзиро чуть сдвинул назад капюшон, показывая лицо, и негромко спросил:

– Господин Сицу здесь?

Привратник молча кивнул и, согнувшись в почтительном поклоне, отступил в сторону.

Весь пол в курильне был устлан мягко пружинящими циновками. Принц ненавидел эту мягкость, ненавидел тусклый свет, ненавидел тонкие струйки дыма, исходящие от палочек с благовониями – как будто хозяева поганого места хотели заглушить все здесь пропитавший запах опиума, хотели и просчитались. У Дайдзиро немедленно закружилась голова. Он осторожно переступал через тела, валяющиеся в первой комнате прямо на полу, – остекленевшие глаза, выпавшие из пальцев трубки, неглубокое дыхание. В задней комнате, предназначенной для благородных, сейчас не было никого, кроме толстого, большого человека, вольно раскинувшегося на лежанке. У ног его сидела завернутая в накидку фигура – то ли девочка, то ли мальчик, не поймешь. Сидящий держал курильщика за руку, не позволяя его душе окончательно ускользнуть в дымные объятия дурманного зелья. Заметив принца, Проводник почтительно вытащил из пальцев хозяина трубку и с поклоном выскользнул из комнаты. Толстый человек заворочался и открыл глаза.

– Ах, это ты, – недовольно пробормотал Дайтаро. – Зачем пришел?

Его парадная накидка-хаори – неужели брат заявился сюда прямиком с Совета? – была измята и запачкана чем-то коричневым. Дайдзиро брезгливо расчистил место на лежанке и присел. Круглые глаза его высочества Наследника смешливо сощурились. Он приподнялся на локте:

– Я позову Икити. Она набьет и тебе трубочку.

Дайдзиро поморщился:

– Ты же знаешь – я не курю.

– Ах да. Я и забыл. Ты продал душу другому демону. Кстати, братик, ты никогда не задумывался, чем ваше знаменитое Киган-ори отличается от маковой отравы? Те же видения, то же бегство…

Ори брата была зеленой и имела вкус кислых диких яблок. Странная ори для Наследника – вот и Наследник получился странный.

– Ну, говори, – потребовал Дайтаро.

– Я ухожу, – неохотно сказал младший принц.

– Уходишь? Куда это ты собрался? К речным демонам на крестины?

– Ты знаешь куда.

– А. – Ярко блестящие глаза сощурились еще больше. – Все же решил сбежать в Киган вслед за своим сэнсэем?

– Я хочу…

– И хорошо, – продолжал брат, не обращая внимания на слова Дайдзиро. – И правильно. Только сейчас я начал понимать, как старина Бисямон нас всех обвел вокруг пальца. Мне-то казалось, что он одержимый и гоняется за собственной смертью, а вот ничуть не бывало. Это мы, благородные потомки дома Си, одержимы смертью, недаром и имечко себе выбрали подходящее. Это нам не терпится на тот свет, нам, а не ему. Он пересидит в Кигане, мы – сдохнем на пороге родного дома. Си! Ха! Ходячие мертвецы и поэты… Я сочинил вчера стихотворение… постой, как же там было… А, вот: