Айзек Азимов - Фонд [Трилогия]

Это очень по-людски. Бывали случаи во всей Галактической истории, где изолированные планетарные системы возвращались к дикости, и что мы узнавали тогда? В каждом таком случае это приписывалось непонятным силам природы — штормам, эпидемиям, засухам, — чувствующим существам, более сильным и деспотичным, чем человек.

Это называется антропоморфизмом, кажется, и в этом отношении мы дикари, и потворствуем ему. Мало зная о психической науке, мы считаем виновными в том, чего не знаем, сверхлюдей, в данном случае, тех, из Второго Фонда, — основываясь на намеке, брошенном нам Селдоном.

— О, — вмешался Антор, — так вы помните Селдона. Я думал, вы забыли. Селдон сказал, что Второй Фонд существует. Рассмотрите это в фокусе.

— Ну тогда вы знаете все цели Селдона. Вы знаете, для чего все это было включено в его вычисления? Второй Фонд может быть довольно надежным пугалом с весьма любопытной целью, если посмотреть. Как, например, мы победили Калган? Что вы там говорили в вашей последней серии статей, Тербор?

Тербор пошевелился:

— Да, я понимаю, к чему вы клоните. Я был на Калгане до самого конца, Дарелл, и совершенно очевидно, что моральный дух на планете был невероятно плох. Я просмотрел их новости и…. ну, они ждали, что будут побеждены. Фактически, они были совершенно лишены мужества мыслью о том, что, в конце концов, вмешается Второй Фонд — естественно, на стороне Первого.

— Совершенно верно, — сказал Манн. — Я был там год. Я сказал Стеттину, что Второго Фонда нет, и он поверил мне. Он чувствовал себя в безопасности. Но не было способа заставить людей неожиданно разувериться в том, во что они верили всю свою жизнь. Так что, на самом деле, миф служил очень полезной цели во вселенских шахматах Селдона.

И тут совершенно неожиданно Антор открыл широко глаза и иронически уставился на довольное лицо Манна.

— А я говорю, что вы лжете.

Хомир побледнел.

— Не думаю, что должен согласиться, не говоря о том, чтобы отвечать на обвинения такого рода.

— Я сказал это без каких-либо намерений обидеть вас лично. Вы не можете не лгать, вы этого не осознаете. Но вы все равно лжете.

Семик положил свою иссохшую руку на рукав молодого человека:

— Вы меня поражаете, дружище.

Антор не слишком нежно стряхнул его руку и сказал:

— Я потерял с вами всеми всякое терпение. Я видел этого человека с полдюжины раз в своей жизни, однако нашел, что он невероятно изменился. Вы знаете его годы, и все-таки пропустили это. Этого достаточно, чтобы сделаться безумным. Вы называете этого человека, которого только что слушали, Хомиром Манном? Я знаю — он не Хомир Манн.

Все поражено загудели, но голос Манна был громче:

— Ты заявляешь, что я могу быть обманщиком?

— Наверное, нет, в обычном смысле, — сквозь шум прокричал Антор, — но тем не менее, обманщик. Тише, все! Я настаиваю, чтобы меня послушали.

Он свирепо нахмурился, призывая их к послушанию.

— Кто-нибудь из вас помнит Хомира Манна таким, как я — сосредоточенный в себе библиотекарь, всегда смущавшийся при разговоре, человек с напряженным и нервным голосом, который с заиканием проговаривал свои неуверенные фразы? Разве этот человек похож на него? Он красноречив, он уверен в себе, у него полно теорий; во имя Космоса, он не заикается! Разве это та же самая личность?

Даже Манн выглядел смущенным, и Пеллеас Антор продолжал:

— Ну, проверим его?

— Как? — спросил Дарелл.

— Вы спрашиваете, как? Есть очевидный способ. У вас есть его энцефалографические записи десятимесячной давности, не правда ли?

Он указал на хмурящегося библиотекаря и громко сказал:

— Попробуйте, откажитесь подвергнуться анализу.

— Я не объект, — вызывающе сказал Манн, — я человек и всегда им был.

— Вы можете знать? — сказал Антор с презрением. — Я пойду дальше. Я хочу, чтобы каждый подвергся анализу. Была война. Манн был на Калгане, Тербор был на борту корабля над всеми воевавшими территориями. Дарелл и Семик также отсутствовали, и я больше никому из вас не доверяю. И чтобы играть честно, я тоже пройду тестирование. Так вы согласны? Или я сейчас уйду — и пойду своим путем?

Тербор пожал плечами:

— У меня нет возражений.

— Я уже сказал, что не возражаю, — сказал Манн.

Семик махнул рукой в молчаливом согласии, Антор ждал Дарелла. Наконец, Дарелл кивнул головой.

Иголки вычеркивали изящные линии по миллиметровке, пока молодой невролог с тяжело нависшими веками оцепенело сидел на откидном сиденье. Из подшивок Дарелл достал папку со старой Анторовской энцефалографической записью. Он показал ее Антору.

— Это твоя подпись, так ведь?

— Да, да. Это моя запись. Сравните.

Сканнер высветил старую и новую записи на экране. Все шесть кривых на каждой записи были на месте, и в темноте с жестокой ясностью прозвучал голос Манна:

— Ну, посмотрите сюда. Есть изменение.

— Это основные волны лоной доли. Это ничего не значит, Хомир. Эти дополнительные зазубрины, на которые ты показываешь, просто гнев. Принимать во внимание нужно другие.

Он коснулся контрольной кнопки, и шесть пар наложились одна на другую и совпали. Более глубокие амплитуды основных представляли повторение.

— Удовлетворены? — спросил Антор.

Дарелл отрывисто кивнул и сам сел на сиденье. За ним последовал Семик, а затем Тербор. Молча собрали кривые, молча их сравнивали.

Манн последним занял сиденье. Мгновение он колебался, затем, с отчаянием в голосе, сказал:

— Теперь послушайте, я иду последним и под напряжением. Я надеюсь, на это будет сделана должная скидка.

— Будет, — уверил его Дарелл — Никакие твои сознательные эмоции не будут влиять сильнее основных, и они не важны.

За этим, казалось, прошло несколько часов в полном молчании…

И в темноте, пока сравнивали, Антор сипло сказал:

— Конечно, конечно, это только начало комплекса. Не это ли он говорил нам? Нет такой вещи, как вмешательство, это только глупая антропоморфическая идея… но взгляните на это! Совпадение, я думаю.

— В чем дело? — взвизгнул Манн.

Рука Дарелла крепко легла на плечо библиотекаря.

— Спокойно, Манн — тобой управляли, они тебя настроили.

Потом загорелся свет, и Манн озирался вокруг себя страдающими глазами, делая ужасное усилие, чтобы улыбнуться.

— Конечно, вы не можете говорить серьезно. В этом есть какая-то цель. Вы проверяете меня.

Но Дарелл только покачал головой:

— Нет, нет, Хомир. Это правда.

Неожиданно глаза библиотекаря наполнились слезами.

— Я не чувствую никаких изменений. Я не могу в это поверить. — С неожиданной убежденностью: — Вы все заодно! Это заговор!

Дарелл попытался сделать успокаивающий жест, но его руку отбросили. Манн зарычал: