Андрей Лазарчук - Стеклянный меч

Хорошо.

Бабушка, продолжай шептать…

Между тем, оказывается, настал вечер. Я это поняла, потому что услышала, как кто-то зажигает фонарь над дверью.

Это был Лимон.

Я встала рядом, подперев стену. Он молча протянул мне портсигар. Я взяла самодельную сигарету, он щёлкнул зажигалкой, я прикурила.

– Лучше не спрашивай, – сказала я.

– Понимаю, – сказал он.

– Слушай, – сказала я, – а что дальше?

– Когда? – он сделал вид, что не понял. А может, и правда не понял.

– Вообще. Ведь невозможно прожить здесь всю жизнь…

Он помолчал.

– Всякие были планы… ну… всякие, в общем. Группы были отправлены… в разные места.

– Никто не вернулся, – сказала я.

– Никто, – сказал он.

– Вот я и спрашиваю: какие планы?

Теперь он молчал ещё дольше.

– Если бы объявили амнистию, я бы отправил всех… сдаваться…

– Не объявят, – сказала я.

– Дорога, в сущности, одна, – сказал Лимон. – В Пандею. Но вот – никто не вернулся… Две группы туда ушли.

– Может… – начала я, но он уверенно перебил:

– Нет. Не может. Ладно. Всё равно туда пойдём. Другого пути нет. Если… значит, не судьба. Но теперь только весной, понятно…

– Весной, – повторила я.

– Тётя Нолу, – сказал Лимон, – ты не волнуйся. Шило тебя проводит, дорогу покажет – в лучшем виде. А тебе что? Похитили, куда-то завели, выхода ты не знаешь…

– А что это вообще такое? – я догорающей сигаретой описала полукруг. – Это вообще где ?

– Никто не понимает, – сказал он. – Это место показал один бывший старатель. Но он ушёл ещё с первой группой разведчиков… Тут есть ещё несколько входов и выходов, можно попасть в другие места. Но точной карты нет, а соваться наугад… не хочется. Пока. Тонкость ещё в том, что вход – он вход и есть, обратно через эту же дыру не вернёшься. Я помню, мы когда-то Долиной и прочими ОО интересовались…

– ОО? – не поняла я.

– Области Отклонений. Ты «Собирателей брызг» разве не смотрела?

– Смотрела. Ничего не помню.

– Так это там и называ е лось: Области Отклонений. ОО сокращённо. Ну и мы с ребятами, пока ещё весь этот джакч не случился, интересовались… книжки какие-то находили, фильмы старые учебные, потом физик наш много интересного рассказывал… В общем, я думаю, что где-то совсем рядом находится ещё один Саракш, другой, и в него есть какой-то проход. Только этот проход не такая дыра, как туннель или шахта, а вот что-то вроде этого места, где что-то от нашего Саракша, что-то от того, другого… типа тамбура, вот. Не просто пространства сообщаются, а ещё и реальности смешиваются, накладываются…

Поль, подумала я. Не пришелец из будущего, а охотник, забредший к нам из соседнего Саракша. Так предположил доктор Мор, но нам больше нравились другие теории, и мы не прислушались… Да, всё объясняется тогда очень просто. И… я вдруг представила себе два шара, один размером с яблоко, а второй – с тыкву. Маленький – это наш Саракш, а большой – его. Тогда понятно, откуда там такое множество самых разных зверей – ведь, может быть, там разные континенты, и даже не все из них открыты? А если не с тыкву, а с аэростат? Я даже присвистнула…

– Что? – спросил Лимон.

– Ты Поля знал? – спросила я. – Который в «Горном озере»…

– Я его даже хоронил, – мрачно сказал Лимон.

– Да ты что? – сказала я. – А я его выхаживала, когда он только появился…

Лимон чему-то усмехнулся.

– А он точно умер? – спросила я.

– На части порвало. Собрали совсем немного. Руку, полголовы… А что?

– Я думаю, он был как раз из этого соседнего Саракша.

– Скорее всего, – сказал Лимон как о чём-то совсем обычном. Помолчал и добавил: – Я думаю, он у нас скрывался. А его всё равно выследили и нашли.

– Кто?

– Какие-то мутанты. Шестипалые. Небольшие такие человечки верхом на громадных обезьянах. Тоже шестипалых.

– Свистишь, – сказала я.

– Ага. Порох при мне эту парочку завалил – из пулемёта в упор. Пороха помнишь же? Всю ленту всадил. Да подожди…

Он шагнул за дверь и тут же появился вновь. В руках его был короткий меч в ножнах. Он сделал движение, как будто вынимает клинок из ножен, и мне на секунду показалось, что клинка-то и нету – оторвалась рукоять. Но потом на пустом пространстве сыграл блик, и тогда я поняла, что клинок прозрачен, как стекло.

– Что это? – спросила я.

– С этого шестипалого сняли, – сказал Лимон. – Штука страшная, рельс перерубает. А ещё она как-то умеет на людей воздействовать. Типа усилителя, что ли. Ты, когда её в руке держишь, можешь… как бы сказать… повелевать, что ли. И тебя слушаются. Сильнее, чем обычно. А врагов – в растерянность вгонять или даже в ужас. Но это надо, конечно, чтобы… ну… хотя бы пара орудий помогала. Просто с мечом на укрепление пойти – ничего не будет.

– Пробовали?

– Дину пробовал, да… Пришлось потом броневики с пулемётами подгонять. С пулемётами всё получилось… – он усмехнулся. – С пулемётами хорошо. Без пулемётов как-то не так.

– А как вы сюда попали? – спросила я.

Лимон опять помолчал – и я даже подумала, что он не ответит. Он ещё раз приобнажил клинок, поднял на уровень глаз, посмотрел сквозь него на меня, на утихшее полосатое небо, на озеро…

– Меня вырубило, когда артиллерию брали, – сказал он, – ранка вроде пустяковая, а крови много потерял. А приказ был – раненых перевязывать и на месте оставлять, типа, потом подберём – хотя все знали, что никто подбирать не будет. Разве что мирные, да и то… Так получилось, что раненые сами себя в кучку собрали, док с нами, пожилой такой, как же его… забыл. Многих спас. А ночью уже – стрельба затихла, только слышно, как танки ревут, ну и светло от ракет – приползают двое гвардейцев и притаскивают Дину, и у него опять ноги в лоскутки… В общем, поймали гвардейцы с десяток артиллерийских лошадок да мулов, которые далеко не разбежались, организовали транспортировку – и обратно в горы. Чтобы по своим следам не идти – свернули западнее. Так и вышли к Долине. Здесь встретили старателей, поговорили. Им как раз лошади нужны были… Один и предложил провести нас в это место – типа, отлежитесь, подлечитесь…

– Понятно, – сказала я и встала. – Наверное, плазму отогнали, пойду посмотрю…

Он кивнул.

Мне поначалу казалось, что Князь меня избегает. Начну что-нибудь говорить, он буркнет и отодвинется. Или просто молчит, вилкой на подливке круги чертит. Но потом он как-то, проходя мимо (очередной инструктаж мы с солдатиками проводили, вот он и пошёл за мелом – мел, типа, не рисует), сказал: «Не болтай, слишком много ушей». И тогда я понял, что рано расслабился.

Надо сказать, что с головой у меня в эти дни творилось что-то не очень хорошее. Я сам себе напоминал Лайту, когда она с пузом ходила: мне то радостно ни с того ни с сего, то наоборот зубами скрежещу; то жарко, то озноб; а главное, воспринимаю я всё происходящее как через слой прозрачной ваты. В каких-то докморовских книжках это описывалось, называлось «синдромом очуждения» (или «отчуждения»? – тут я ни в чём не уверен) и, кажется, вело к большим неприятностям типа брома, тёплых клизм, минеральных ванн и обёртывания мокрыми простынями. В общем, я понял: мне самому кажется, что я всё нормально воспринимаю, а Князь со стороны видит, что я полный идиот. Ну или не полный, но уверенно прогрессирую.