Андрей Лазарчук - Стеклянный меч

Я пыталась считать шаги, но в движении, в лёгкой пружинистой отдаче подошв, в переменном эхе, в запахах, заставляющих вспоминать все другие запахи, в непонятном и тревожном поведении света возникало что-то, что сбивало со счёта; я ловила себя на том, что произношу подряд одни и те же числа, и наконец перестала; но, самое интересно, идти так вот, без ориентиров, забыв о цели и времени, было приятно… было приятно почти так же, как смотреть «Волшебное путешествие»… я вспомнила… я вспомнила – и испугалась. Вернее, нет – ко мне вернулась способность испугаться. До этого она дремала, как убаюканная…

Я не поняла, как оказалась под открытым небом. Сначала почувствовала, что стало холодно. Потом потянуло ветерком. Потом – горелым. Камфорной вонью горелого пороха и запахом горелой плоти.

Башни Казл-Ду нависали надо мной, чётко проступая на фоне сине-серого неба, а значит, я находилась где-то под скалой, а потом впереди выбухнул язык пламени и заплясал факелом, что-то довольно скупо осветив – но света хватило, чтобы я поняла, где оказалась: на узкой дороге, спускающейся от посёлка в речную долину и ведущую в противоположную от Долины Зартак сторону; помню, что, изучая карту, я ещё выразила недоумение существованием этой дороги, и генерал-профессор Шпресс развёл руками: до войны тут много чего пытались строить, документов не сохранилось… На карте, помню, дорога километрах в десяти кончалась значком тупика.

Я оглянулась. Туннель, из которого я вышла, снаружи напоминал срез дренажной трубы; дёрн и кусты образовывали над ним мохнатый козырёк. Лимон говорил, чтобы я ни при каких обстоятельствах не шла по нему обратно, а если уж совсем припечёт, то вот тут есть совсем незаметный проход, ведущий в окрестности лагеря «Птичка» – там какие-никакие, а служилые люди, пропасть не дадут… Кроки эти я запомнила и выбросила, причём пожалев, что запомнила: лагерей мне теперь только не хватало для последнего стежка…

Впрочем, надо было решать, что делать.

Самое разумное – уйти по дороге вниз, затаиться, дождаться дня, понять, что происходит…

Потом я разглядела, наконец, что там горит впереди. Маленький прицепной дизель-генератор, лежащий на боку. Он-то кому помешал?…

Всё это время было тихо. Очень тихо, но по-обычному тихо. Собственно, как бывает ночью на природе: птицы уже спят, комары выходят на охоту, мелкие звери гоняют друг друга в траве.

Потом прямо над моей головой раздался звук стартёра. Один раз, два, три… Мотор не заводился. Я прошла с полсотни шагов, намереваясь как-то миновать горящий генератор – он был как раз на пути. Хотелось держаться темноты. Сзади раздался сначала скрип щебня, потом – металлический грохот. Я оглянулась. Блестя стёклами, по склону сверху покатился, сразу начав переворачиваться, штабной автобус – один из тех, на которых мы ехали сюда. О дорогу он ударился со скрежетом и звоном, подскочил на полметра и, весь окутанный брызгами осколков, исчез в ущелье.

Останься я на месте – летела бы сейчас рядом…

Тут же мне под ногу подвернулась тропка, ведущая вверх. По таким обычно тяжело спускаться, но подниматься вполне терпимо. Даже в полутьме.

Я добралась почти до самого верха и, придерживаясь за удобно и кстати вылезший камень, стала всматриваться в непонятное что-то, творившееся на уровне моих глаз.

Всё было затянуто дымом, не очень плотным. Через площадь наискось от меня стояла какая-то машина с включёнными фарами и прожектором-искателем. Луч прожектора упирался в одну из башен, фары светили в мою сторону и хотя не добивали, но всё равно мешали видеть. Несколько человек – думаю, офицеров, – столкнувших с дороги автобус, забирались в бронетранспортёр. Немного дальше стоял ещё один бронетранспортёр, газуя на холостом ходу. Возможно, весь дым от него и был. Посадка закончилась, машины рявкнули друг на дружку клаксонами, тронулись с места и уползли. Через минуту вслед за ними двинулась и машина с прожектором. Она доехала примерно до середины площади, когда с башни ударила автоматная очередь. Кажется, вреда эта очередь не причинила. С машины ответил пулемёт – раз и ещё раз, – а потом она укатила вслед за бронетранспортёрами.

Больше не стреляли. Ветерок принёс немного горячего дизельного перегара.

Из всего произошедшего я поняла только, что новая моя перспективная работа, кажется, не задалась…

Мин больше не оказалось – по крайней мере, на той тропе, по которой раньше прошли мы с Князем, а следом за нами прошёл Зорах. Мы его, конечно, предупредили, он махнул, что всё понял, и продолжал идти как обычно – то есть на автомате выискивая крупняки и нежданчики. Солдатики между тем обнаружили, что один осколок прошил-таки котелок, и теперь вперебой хлебали, чтобы хоть что-то жидкое попало в рот. Ребята, конечно, сегодня устали безмерно, грея для нас место, и подкрепиться исчезающим горяченьким им было просто жизненно необходимо. Капрал, я думаю, таких мелких нарушений субординации не замечал, ему бы сейчас дёрнуть шнапса, чтобы в глазах туман растаял, – а вот я бы пожрал; впрочем, сейчас подойдёт Зорах, формально старший, он и распорядится, как нам жить дальше. Однако по мере его приближения накатывало предчувствие, что будет что угодно, кроме вот этого законного – мирно посидеть и пожрать после трудного дня…

Он вышел на наш вытоптанный пятачок и остановился, озираясь. И без того узкая и тёмная, как старый колун, его морда сделалась вдвое уже, и глаза куда-то втянулись. Куртка была изорвана, опалена и испятнана, и можно было не спрашивать, чем.

И ещё я увидел, что вместо ботинок на ногах у него оторванные рукава горской меховой куртки, искусно (я бы не смог так) обкрученные узкими ремешками.

– Все живы? – спросил он иссохшим голосом; я потянулся за флягой.

– Так точно, – деревянно отозвался капрал. – Благодаря действиям старателя Дину…

Зорах кивнул и устремился навстречу фляге.

– Вода? – спросил он.

– Травки, – сказал я. И уточнил: – Не шнапс, нет.

Он всё-таки первые два глотка сделал осторожно, а потом расслабился – и слышно было, как отвар отчаянно журчит, пролетая по его пищеводу и шумно разливаясь в желудке.

Отпив половину, Зорах вытер горлышко и вернул флягу мне. Теперь он стал чуть более похож на себя-обычного.

– Что там у вас случилось? – спросил Князь.

Зорах молча сел, привалившись к камню спиной, и стал смотреть в небо.

Над нами тоже ходили стервятники. Пока высоко. Пока трое.

Наконец оторвавшись от спасения супчика, подошли солдатики. Зорах скользнул по ним взглядом, не сказал ничего.

Капрал прочистил горло.

– Старатель Зорах, доложите…

– Помолчи… как тебя… Ошш. Не спугни удачу…