Владимир Савченко - Вселяне. Дилогия

И у них так было – с издевательским оттенком из-за высоких К-уровней. Внизу осенило, на средних уровнях быстро исполнили, а потом выясняется, что если бы поднялись выше и еще помозговали, то и делать этого вовсе не надо было. Новые идеи перекрывали и перечеркивали сделанное. Приходилось отбрасывать, переделывать.

– А раз так, – провозгласил Виктор Федорович на КоордСовете, – разрешается сдвиг всех проектов в сторону, так сказать, научной фантастики. Как это ни несолидно звучит…

– То есть? – настороженно вопросили сразу Мендельзон и Любарский.

– Да. И именно в крупных замыслах и проектах… в сложных. Пусть несозрелость и ведет… Ведь незрелость суть молодость, а молодость всегда права… – Похоже было, что и у главного инженера в голове эта мысль не очень еще созрела; впрочем, может, это была игра, может, именно так ее и следовало сказать. – Ну, может, и не всегда… Пятьдесят на пятьдесят, fiftV-fiftV…

– Да не томи ты! – не выдержал Панкратов.

– Неужели неясно! – похоже, Буров огорчился, что такой гениальный вывод не воспринимают телепатически, не ловят на лету. – Если есть сложный крупный замысел… или проект, в котором только половина решений ясна наперед, а другую половину еще надо додумывать, то мы все равно вправе начинать и двигать это дело. Зная по опыту своему, что и вторую половину проблем к нужному времени решим.

– Авантюра! – пыхнул БорБорыч. – А если нет?

– Почему? – повернулся к нему Толюн. – Опыт-то у нас действительно такой. К-опыт.

– К-мышление с опережением, – со вкусом произнес Миша Панкратов. – Я за. Ускоренное время бросает нам вызов – мы его принимаем.

– Доктрина Бурова… – сказала Малюта; сказала неопределенно, констатируя. Неясно было, за она или против.

Присутствовали и Шурик Иерихонский с Климовым; они и сидели рядом – но помалкивали. Только смотрели на остальных как-то углубленно, просветленно. Они были за, а почему, о том речь ниже.

Взгляды всех устремились на Любарского: в конце концов, он директор, его слово окончательное.

Варфоломей Дормидонтович как раз приходил в себя после переживаний, связанных с тем, что прозевал – позорно, от мелкости мышления – Дрейф галактики М31. Сейчас он просто не мог снова проявить мелкость – пусть даже под названием «разумная осторожность».

– Я поддерживаю, – твердо сказал он. – Мы ни от кого не зависим, никому на блюдечке обоснованные проекты подносить не обязаны – за разрешение и финансы. Конечно, если что-то подобное поднести экспертной комиссии, зарубят на первом заседании. Но мы сами себе эксперты, Давайте. Может, хоть так получится, что наилучшая мысля и новое знание прийдут не опосля, а в самый раз.

– Ну, Варфоломей Дормидонтович, – прочувствованно пробасил Буров, – вы выразили проблему лучше меня.

– «Безумству храбрых поем мы песню…» – не удержался Мендельзон.

Тем не менее так и порешили.

Виктор Федорович сказал не все. Он не сообщил, что у него уже есть замысел, который требует именно такого подхода. Сверхкрупный и fiftV-fiftV с неизвестностью; половина решений маячила в тумане.

В доле были Иерихонский и Климов.

Скоро сей замысел стал достоянием всех.

Шурик Иерихонский любил считать. Он был бескорыстным рыцарем компьютера в первоначальном его смысле: ЭВМ, электронно-вычислительная машина. Электронные счеты.

И если честно, то ведущими в замысле, перед которым отступили все иные, были не идеи, не слова даже, а – числа. (Помните: «Вначале было Число…» Вот и здесь.)

Чисел было два, схожих, но различающихся на порядок: 86400 и 8640. Первое это число секунд в сутках: 3600 на 24. В К-пространстве с таким уменьшением кванта h за одну земную секунду протекают сутки. Соответственно и расстояние в 8640 км там уложится на ста метрах. Да еще поперек сто метров – и на гектаре, на площади футбольного поля с боковыми дорожками уложится 8640*8640=75 миллионов квадратных километров территории.

Обыкновенное математическое перекабыльство; благо компьютер, как и бумага, все выдержит.

«Нет, это я хватил, – думал Шурик, откинувшись в кресле и глядя на экран. – Таких дистанций и на планете нашей почти нет. Только в Советском Союзе были… Да и сутки в секунду слишком уж круто. А свободное место размером за сто на сто метров у нас ныне есть: в расчищенной, но еще не занятой ничем части зоны. Между высоковольтной подстанцией и мусорными контейнерами, в самом удалении от подъездных путей. И интересно примериться… Во! Берем К8640. Это сутки в 10 секунд, 360 их за земной час – то есть К-год в час. И К-дистанции в примерке к тому гектару в зоне более приемлемые: от девятисот до тысячи км…»

– И по высоте впишется на уровне первого этажа башни, – говорил он позже в тот же день Бурову в тренировочном зале; оба упражнялись рядом на снарядах. – Даже со слоем атмосферы километров на двадцать.

Тот слушал, качал пресс и мышцы, передвигая грузы на никелевых рейках: вверх-вниз, вправо-влево… Молвил:

– Если бы да кабы росли бы во рту К-грибы. А освещать как, электрическими лампами?

– Ну, солнц-то там, – Иерихонский боднул черными лохмами в высь, – навалом. Даром пропадают.

– Там же ускорения не те. Совсем не те!

На том и разошлись: один в бассейн, другой в сауну.

Виктор Федорович не подал вида, что идея ему запала в душу. Завела.

Действительно, на хоздворе можно – и нужно! – чего-то такое НПВ-обустроить и К-организовать, пока не заняли место всякой ерундой: контейнерами, машинами… И высоковольтная подстанция там рядом, это удобно. (Инженерная мысль его сама воспряла, как застоявшийся конь.) И с солнцами из МВ что-то можно смикитить… «Их, как и планеты, мы ведь могли синхронизовать с наблюдениями из кабины ГиМ… это надо посмотреть на месте и прикинуть. Давненько я в Меняющуюся Вселенную не наведывался, давненько».

НПВ-хищения уже набрыдли. Да и мелко. Сначала интересно было, пока задача не решена. А теперь… И результаты ерундовые, прихватизаторы куда больше умыкают – и без всяких новаций, старым, как жизнь, способом: взятки и связи.

А здесь есть над чем поломать голову.

И спустившись к себе в кабинет на К24, Буров тоже включил компьютер. Сидел, считал, строил графики. Потом вернулся в выси, на крышу.

В НПВ все делается быстро, особенно вверху. В конце сентября система ГиМ уже действовала. Теперь не отрываясь, так сказать, от почвы. От башни. Новый вариант, новый проект – ГиМ-2. Использовали наработки от Ловушечной техники, новый опыт и знания – и не понадобились аэростаты. В центре крыши воздвигли решетчатую вышку, наподобие буровой или высоковольтной; сходство с последней ей придавали тянущиеся вверх кабели на фарфоровых изоляторах – от генераторов Ван дер Граафа. Внутри была подъемная люлька, сбоку, как водится, лесенка из железных прутьев.