Кристофер Прист - Сближение

Покончив с заменой, он сверился с актом приемки самолета, посмотрев, не указана ли там еще какая-то поломка. Вставать Торранс не стал, хотя в спину врезались педали рулевого управления. Ложиться тут было неудобно, а иногда и болезненно, поэтому заново проделывать всю процедуру ему не хотелось. Однако в отчете значилась лишь «неисправность высокомера».

Почерк был неуклюжим и закругленным, как у ребенка, но орфографической ошибке Торранс не удивился. Пилоты зачастую заполняли эти отчеты в спешке, иногда даже на ходу, пока самолет выруливал на запасной аэродром.

Майк уже хотел встать, чтобы продолжить техосмотр, и тут заметил какой-то плоский цветной прямоугольник под креслом пилота. Он потянулся, вытащил предмет и поднялся на ноги.

Это был бумажник, но изготовленный из плотной ткани, а не из кожи. Судя по всему, там лежали какие-то бумаги: от нажатия там что-то зашуршало. А еще несколько монеток. Таких застежек Торрансу не доводилось видеть: два кожаных шнурка несколько раз обернули вокруг бумажника и связали узлом. Это явно была личная вещь, наверняка очень дорогая для владельца, и, стоя в холодной кабине с бумажником в руке, Майк неожиданно почувствовал себя виноватым, словно украл его.

Торранс знал правила: обо всех личных вещах, найденных в самолете, следовало немедленно доложить. Он поискал глазами дежурного сержанта, но не нашел. Все остальные вокруг сосредоточенно работали.

Майк решил вернуть бумажник сразу после дежурства, сунул его в нагрудный карман, застегнул и продолжил техосмотр.

Вскоре он забыл о находке и вспомнил о ней только вечером, когда собирался идти в столовую на ужин, но, нащупав в кармане прямоугольный предмет, пропустил сослуживцев вперед. Оставшись в одиночестве, он впервые внимательно осмотрел бумажник.

Тот переливался разными цветами: ярко-желтые и оранжевые круги, зеленые полосы вокруг них, ярко-красные стежки по бокам. Что-то в сочетании этих цветов вызвало у Торранса приступ ностальгии, тоску по прошлой жизни, которая вроде не так давно была, но казалась недостижимо далекой: долгие дни в детстве, игрушки, воспоминания о саде, полном цветов, о доме, где он жил с родителями и сестренкой. Сейчас он оказался в выцветшем мире серости. Великобритания во время войны превратилась в страну неосвещенных улиц, заколоченных окон, неработающих вывесок. На базе все носили полинявшие голубые спецовки и куртки, бежевые или серые рубашки, серые пуловеры и темно-синие фуражки. Самолеты были черного или темно-коричневого цвета. На поле росла трава, но ее покрывали пятна и прожилки грязи. Взлетно-посадочные полосы – длинные тусклые полосы из бетона. На небе, казалось, постоянно висели тучи. Торранс жил и спал в сборном бараке типа «Ниссен» из голых металлических листов, ангары ради маскировки красили темным, а главные корпуса или оставляли просто кирпичными, или тоже покрывали зелено-коричневой краской.

Чувство острой и неожиданной тоски охватило Торранса, когда он сидел на своей койке, разглядывая цветной кошелек. Это было осознание безвозвратной утраты чего-то абстрактного и почти забытого, ощущение, каким ужасным стало все для него и для всей страны, нежеланным напоминанием, что мрачную ежедневную серость войны нужно вынести и попытаться выжить.

На пару минут Майк Торранс впал в оцепенение. Ему всего двадцать один, а жизнь, которую он надеялся обрести, куда-то ускользала. Он крутил в руках твердый упругий предмет, снова ощущая жесткость бумаги внутри и округлую тяжесть монет. Майк потянул за кожаный шнур, развязал шнурки, и бумажник открылся. В глубине души Торранс пришел в ужас от того, что творил – вторгался в чье-то личное пространство, – однако казалось, что если он сможет найти владельца, то сумеет отдать находку напрямую, без кучи предписаний ВВС.

Он аккуратно запустил в бумажник два пальца, намеренно стараясь не всматриваться, что там внутри, и нащупал две маленькие плотные карточки, видимо, фотографии, взглянул на них, увидел размытое черно-белое пятно с глянцевой поверхностью и не стал изучать предмет дальше. Под снимками лежали монетки, их оказалось около пяти, но Торранс не знал, много ли это. Вряд ли. В армии с деньгами было плохо.

Помимо них нашлись листки бумаги или куски тонкого картона, некоторые сложенные. Он поморщился из-за того, что предстояло дальше рыться в чужом кошельке, но все же нужно было установить имя владельца.

Затем Торранс заметил небольшое отделение, закрытое на молнию. Внутри лежал кусочек белого картона. Он подумал, что это какая-то членская карточка или талон на питание, однако ошибся. На ней виднелась эмблема, отпечатанная темно-синими чернилами, в форме двух стилизованных крыльев. Нечто подобное, правда не совсем такое, красовалось на груди пилотов эскадрильи. Между крыльями виднелись буквы ВТС, причем «В» и «С» угнездились под верхней чертой буквы «Т».

Торранс тут же опознал эмблему: эта аббревиатура расшифровывалась как «Вспомогательная транспортная служба», так называлась гражданская организация, пилоты, служившие в ней, перегоняли самолеты с заводов на авиабазы. Кто-то из техников пошутил, что можно расшифровать и как «Вышедшие в тираж старики», потому что многие из пилотов были ветеранами Первой мировой и некоторые даже получили на ней увечья. Торранс слышал истории, когда самолеты перегоняли летчики без ноги, или руки, или глаза. По слухам, среди пилотов даже были женщины. Многие из добровольцев бежали в Британию, когда началась война, и едва говорили по-английски.

У пилотов ВТС была неоднозначная репутация, поскольку боевые летчики весьма скептично относились к тому, что гражданские садились за штурвал военных самолетов. Однако четырехмоторные «Ланкастеры», которые обычно обслуживались экипажем из семи человек, пилоты ВТС перегоняли в одиночку, иногда без помощи радио или карт. Тем самым они заслужили уважение вне зависимости от их происхождения. Наземные службы с ними редко контактировали. По прибытии самолеты заезжали на специальную площадку в дальнем конце летного поля, а потом пилот покидал авиабазу на каком-то другом транспорте. Позднее новую машину к месту предполетной подготовки буксировал трактор.

Под печатью стояло имя «авиационный штурман К. Рошка, ВТС», а дальше шел адрес штаб-квартиры ВТС в Лондоне. В самом низу значился номер на телефонной станции в Хамбл. Буквы были те же, что Торранс видел в акте: четкие, круглые, почти детские.

Он перестал размышлять, что предпринять, а решил действовать немедленно, взял один из велосипедов, стоявших у стены на улице, и быстро поехал через летное поле к войсковой лавке, расположенной в административной части базы. Там у главного входа была телефонная будка.