В. Шлифовальщик - Боевые искусства Ветрогорья

- Слушаю вас, - раздался в трубке приятный баритон.

- Евгений Дмитриевич? - спросил Двинянин, немного изменив голос.

- Да.

- Компания "Русакофф", менеджер Виталий Зайченко.

Трубка вопросительно промолчала.

- Я звоню по поручению ведущего менеджера Николая Богданова, - профессионально на выдохе затараторил Гена. - Он мне поручил пригласить вас и ваше руководство на фуршет. Сегодня в шесть вечера. К нам в офис. Всё будет по-простому: коньяк, икра, закуски лёгкие...

- Фуршет? - удивился баритон. - Неожиданно! А повод?

- Закрепление долгосрочного сотрудничества между нашими компаниями, - веско сказал Двинянин.

- Сотрудничество - это хорошо! И фуршет - тоже. Спасибо вам за приглашение! - подобрел Фёдоров. - А что Коля сам не позвонил?

- Он на выезде у клиента, - выкрутился воин. - Я его только что набирал - сбрасывает вызов. Занят, видать...

- Хотел ему сегодня позвонить по поводу договора... Ладно, не буду беспокоить. В шесть, говоришь? - перешёл на "ты" баритон. - Генеральный у нас в отпуске, зама достаточно будет?

- Конечно! Наш гендиректор Русаков с ним с удовольствием пообщается. И Богданов к началу фуршета подъедет. Только на такси приезжайте, а не на личном транспорте, - посоветовал менеджер, - потому как после коньяка...

Фёдоров перебил Двинянина смехом.

- Кому ты объясняешь! Не в первый раз. Ладно, подскочим!

Совершив эту страшную с точки зрения коммерции диверсию, Гена спрятал трубку в карман и вернулся на рабочее место. Его отсутствие никто не заметил: совещание у гендиректора всё ещё продолжалось. Лишь секретарша презрительно фыркнула, заметив новичка, который так подолгу сидит в туалете.

В конце рабочего дня интриган Двинянин с наслаждением прислушивался к звукам назревающего скандала. Сначала в приёмной раздался недовольный баритон невидимого Фёдорова, приехавшего на дармовой коньяк с раскатанной губой. Затем оправдывающийся лепет секретарши. Через пару минут в отдел ворвался красный, будто помидор Храмцов и потребовал Богданова, собиравшегося домой. С полчаса из приёмной раздавались голоса обманутых клиентов, извиняющийся бас Русакова, оправдывающийся тенорок Богданова, недоумевающие возгласы Храмцова, уверяющего, что никакого менеджера Виталия Зайченко у него в отделе нет.

Когда всё успокоилось, и потенциальные крупные заказчики из "Спецснабсбыта", теперь уже бывшие, ушли, оскорблённо хлопнув дверью, в кабинете снова возник Сергей Храмцов. Он подозрительно обвёл глазами подчинённых. Гена сделал вид, что наводит на рабочем месте порядок перед уходом домой. Мимо начальника отдела в кабинет прошмыгнул бледный Богданов и, не глядя ни на кого, раскрыл портфель и стал нервно сгребать в него всё подряд со своего стола.

На другой день стол Богданова опустел. В базе данных у его клиентов теперь значился другой менеджер, а "Спецснабсбыт" получил пометку "Клиента некоторое время не беспокоить". Боргеорус же несколько дней ходил невероятно раздражённым и срывался по любому поводу. Точнее, Русаков, а не Боргеорус... Дурацкое какое-то имя! С чего вдруг привязалось?!

4 . Дракон бьёт хвостом

Наконец настал тот знаменательный день, когда надел Гедвин тёмно-синий плащ дружинника. Но омрачало счастье юного воина то, что попал он волею судеб в десятку Зерха. Подлый десятник чувствовал силу юноши, но и Гедвин насторожен, опасаясь сталкиваться с опытным дружинником. Достойны были друг друга эти два непримиримых соперника.

Миновало две конфы. Достойно проявил себя ученик Алемира в битвах с дружинниками соседних феодалов. В первую конфу доминировал закон "действие равно противодействию". Славная конфа: не нужны в ней стали ни судьи, ни тюрьмы, ни палачи: природа сама карала отступников и нарушителей. Украдёт крестьянин курицу у соседа, а через день у него у самого её украдут. Ограбит разбойник путника, а через час сам окажется ограбленным. Распознал Гедвин в себе свойство ускорять возмездие, и поединки с врагами стали невероятно просты. Стоило только противнику ударить воина мечом, и через мгновенье он получал ответный удар такой же силы. Чем сильнее пытался враг одолеть соперника, тем сильнее было сопротивление.

Домином второй конфы стал закон всеобщей витальности - любая вещь в Ветрогорье стала живой. Замки феодалов принялись бороться за существование, крестьянские телеги обрели изменчивость, а оружие научилось размножаться, но его приходилось кормить и поить. Сконцентрировался тогда Гедвин и ощутил в себе качества укротителя. Выдрессировал он свои доспехи так, что в первом же бою они напугали щит противника, и тот сбежал, оставив хозяина беззащитным. Меч же юноши, отдрессированный и накормленный, оказался самцом, и в стычках умудрялся соблазнять оружие-самок у соперников.

За многочисленные победы над врагами зауважали Гедвина опытные ветераны дружины. И даже сам Боргеорус одарил воина горстью золотых. Но два обстоятельства омрачали жизнь юного воина, полную побед. Первое - козни коварного Зерха. А второе - странные видения, с некоторых пор начавшие преследовать юношу.

Виделся ему невероятно странный мир, в котором законы природы были незыблемы, словно одна затянувшаяся до бесконечности конфа. Зато законы общества там менялись чуть ли не каждый день, в отличие от Ветрогорья, где феоды, сеньоры, вассалы и церковные десятины существовали вечность. В привидевшимся мире феодалы меняли законы по своему усмотрению, а сами стояли над законами и могли их нарушать. Там мужчины женственны и изнежены, а женщины - мужественны. В том удивительном мире торговцы и монахи ценились больше воинов и поэтов.

Мерещился ему в том мире молодой воин с нелепым двойным именем Гена Двинянин, состоящий в дружине у местного феодала Русакова. И чувствовал Гедвин с ним некую странную ментальную связь.

* * *

За последние два месяца Двинянин, успешно прошедший испытательный срок и принятый на постоянную работу, сильно возрос в глазах руководства "Русакоффа". Генеральный директор ему благоволил, довольный успехами новичка в борьбе с конкурентами. Даже выплатил небольшую премию за зависть коллегам и особенно Храмцову, с которым Гена пока так и не решился схлестнуться.

С Мирошниковым он сталкивался в коридоре регулярно раз в неделю. Наставник холодно кивал ему, будто незнакомому, и иногда дружески подмигивал. Менеджер помнил, что по окончании курсов эспритиона психолог разрешил Двинянину и ещё паре наиболее толковых учеников заходить к нему в любое время за советом. И теперь каждый раз, встречаясь в коридорах бизнес-центра, Гена видел в глазах наставника приглашение зайти поболтать. Менеджеру не хотелось посещать Мирошникова: тот совершенно не умел слушать собеседника, и "зайти поболтать" будет выглядеть как сплошной монолог психолога, перемежаемый библейскими цитатами к месту и не к месту.