Рафаил Киров - Разбитый Адам (СИ)

-Ты хочешь спасти этот мир? Готов ли ты умереть за мир?

Шейн кричит от боли, но стигматы - только начало.

-Ты хочешь спасти весь мир? Готов ли ты каждого искупить своей молитвой? Молиться, значит истекать кровью.

Шейн теряет сознание от боли и шока.

-Готов?!

На кресте психонавт превращаться в жирного любителя фастфуда. Неведомая сила сорвала с Шейна скафандр, чтобы новое тело Шейна явило себя миру. На обнаженной и заплывшей жиром груди, словно углями, Злой Демиург выжег грех этого тела .

«ЧРЕВОУГОДИЕ».

Толстяк-психонавт дрожит. Вены вздулись. Кажется, что в нем кипит все, что он сожрал за целую жизнь.

-А ты? Готов ли ты пожертвовать собственным братом, чтобы искупить целый мир? – спросил голос и невидимой силой направил руки Эррола так, чтобы психонавт целился в тушу на кресте.

-Это не мой брат, зверь! - закричал Эррол.

-Что ж, тем лучше. Стреляй!

-Я не могу!

-Что? Ты только час назад устроил настоящую бойню в МакДональдсе!

-Это другое, это не считается… я боюсь.

-Стреляй или мы все зажмуримся! - крикнул Броз.

-Брат, прости…. Ааааа!!!

Выстрел дробовика безобразно разнес в клочья грудную клетку раздувшегося толстяка, которым стал Штейн.

Но разорванное тело на кресте тут же регенерировалось и теперь на кресте распят какой-то транссексуал в карнавальном костюме.

-Штейн? Это ты?

-Это я, да, да, не стреляй! Я не хочу умирать снова!

-Стреляй! – раздался голос из бездны в затылке психонавта.

-Пожалуйста, не надо! - просит Штейн.

На груди нового тела Штейна выгорели слова.

«ДЕБИЛ, Б****».

-Прости! - невольно улыбнулся Эррол. Ему начинает нравится эта игра.

Дробь снесла всю верхнюю часть головы транса.

Но тело вновь регенерируется. Пока на кресте вновь и вновь появляются типичные для массовой культуры фрики, а брат убивает брата, радуясь, что ему выпал более легкий жребий, голос Архетипа обратился к Брозу, конфиденциально.

-Посмотри на них, Бессмертный. Они превратили искупление в игру, они думают, что все это не по-настоящему. Им мало даже одной смерти, чтобы очиститься от греха. Но ты не такой. Твоя потерянная рука стоит тысяч таких напарников, как эти. Ты можешь стать истинным христианином, если захочешь. По-настоящему бессмертным.

-Хах, ты прав. В мире слишком много недоумков, и я всех их ненавижу также, как ты. Но ты немного опоздал, боженька. Это будущее. Никакого смысла, никакой правды, никакой истины.

-Никогда не поздно вернуться к своему Отцу… не упорствуй…

-Отец мертв, он гниет, разве об этом недостаточно говорит то безумие, которые ты творишь здесь?

-Ты правда так считаешь? Я должен разочаровать тебя. Все происходящее есть лишь ваше извращенное представление об истинном мире. Психоанализ, псевдорелигия извращенных желаний, ложь, которой вы заглушили жажду истины.

-Хорошо, если ты претендуешь на абсолютное знание внутри меня самого, скажи, что есть истина?

В ответ Броз почувствовал как в пространстве разливается презрительная улыбка.

-Вот видишь! никакой Истины нет!

Эррол уже в 7 раз стреляет в Штейна, но на этот раз дробовик взорвался в руках и дробь вылетела в лицо легкомысленного убийцы.

В пространстве снова раздался голос.

-Ты оказался не так безнадежен, Штейн! Я могу вылечить тебя, если ты хочешь, идем со мной.

Сломленный и потрясенный шестью собственными смертями к ряду Штейн ответил.

-Господи! Спаси меня!

Перед крестом снова открылся источник света. Крест с распятым психонавтом медленно поднялся из земли и направился по воздуху в облако света.

-Я это так просто не оставлю! - крикнул Броз и, вооруженный пистолетом в левой руке, с разбегу прыгнул в световое облако вслед за крестом.

Шанс

В фиолетовом мраке, родившемся от слияния небесной багровизны и голубого сияния Луны, зашевелилось искривленное тело. Делая чудовищное усилие воли, оно застонало, захрипело, затряслось и словно по воле какой-то неземной силы начало выправлять свои суставы и сухожилия в подобие нормального человека.

Это душа рвется из своей мясной избушки. В глубине ее родился нечеловеческий стимул для безнадежной борьбы с окостеневшим телом. Душа рвется вон, но не жажда жизни ею движет. Для нее теперь жить, значит умереть. И стимул этот творит чудеса. Час целенаправленной работы над совладением со своим телом дает неожиданный результат. Гортанные звуки ушли вглубь и в комнате раздался голос.

-Агат!

Таким стало первое слово Сверхчеловека, чей голос прорезался, чтобы и тело свое и мир предать анафеме. Слово облеклось в плоть гомосексуальной любви и отразило единственный Абсолют, который оказался целым и живым перед взором перерожденного человека - и имя ему просто «Агат».

В комнату вбежала сиделка. От того, что тело урода заговорило, ей стало жутко. Но этот урод – потомок живого Бога. Сиделка внутренне скрепилась и приготовилась к невероятной ночи.

-Встать…

Дамира посадили в кресло-каталку.

-Туалет. - проговорил инвалид.

Сиделка посадила Дамира на дыру в полу – это их отхожее место - и оставила Наследника наедине со своим прояснившимся сознанием. На короткое время в голове сиделки все сложилось: больному очень понадобилось в туалет, и он так старался призвать кого-то на помощь, что сумел даже произнести несколько слов.

Сидя задом в холодной бетонной дыре Дамир прислушивается и пытается управлять мышцами лица. Взор его тупо упирается в пыльный пол.

За углом раздается диалог. Похоже, сиделка встретила коллегу, которая сразу же взволнованно начинает говорить.

Дамир тихо и аккуратно вылазит из дыры и растягивается по нему, чтобы достать непослушной рукой из кармана штанов заветный пакетик.

-Ты еще не знаешь? Тогда скрепи сердце, матушка. Произошло нечто роковое. – доносится из-за угла. Туалетной двери нет.

Где-то минуту-две Дамир шарит непослушной рукой. Похоже, для бедняги это целая вечность. Наконец, он находит, что искал. В его дрожащей руке зеленый пакет, набитый большой горстью разноцветных таблеток.

«Копил пол жизни» подумал он.

-Для чего тогда все это было? Для чего двигаться дальше? – за стеной слышатся всхлипывания. - Все напрасно, Бог мертв! Снова эта пустота и скорбь, черная желчь в груди. Я не хочу к этому возвращаться, слышишь? Я не хочу! За что?

-Успокойся, маточка, возьми себя в руки. Он услышит! - зашептала первая сиделка.

Инвалид замирает с горстью таблеток в руке. Внезапная мысль.

-Он ничего не понимает. Хотя… - сиделка задумалась. - Это я уже ничего не понимаю. Лучше скажи, Отец еще может поправиться?

-Не знаю, у меня недоброе чувство. Что-то Дамир там долго…

-Ах, да, надо взять себя в руки. - сиделка сделала глубокий вдох. - Дамир, Дамирочка, ты в порядке, солнышко?