Константин Мухортин - Мы другие

Модный диджей играл отличные треки, постепенно увеличивая темп, словно чувствуя настроение собравшихся, и в один из треков музыка дошла до самых верхов. У всех собравшихся настроение было под стать музыке, и те, кто слушал трек, ощутили состояние, когда какая-то сила из груди тянет их выше и выше, а потом и вовсе поднимает над землей. Диджей на самых верхах остановил музыку в логической паузе, а после нескольких секунд тишины черное небо над Химкинским водохранилищем озарил сумасшедший салют преимущественно зеленых цветов, начавшийся вместе с музыкой, которую продолжил диджей. Людей словно бросило обратно на землю. Небо взорвалось изумрудными огнями одновременно с музыкой и радостными криками Милнов, приветственно вскинувших руки вверх. Все были счастливые и каждый из собравшихся постепенно залезал на свою «гору удовольствия», пытаясь удержаться на ее пике.

В суете этого праздника Гари не заметил, что уже сидит рядом с Милой Йовович в компании с Иваном, Миленой и еще двумя незнакомыми мужчинами и одной женщиной. Как ни странно, но один из мужчин был сероглазым, однако это не сильно удивило Гари. Мужчина был пьян, и мутно смотрел на свою рыжеволосую спутницу.

«Мутные глаза — нет энергии», — вспомнил слова Ивана Гари. Действительно, от этого мужчины не исходила энергия какого-либо рода. Если он и оказался бы Ивори, то совсем не опасным. Странно было вообще то, что он присутствовал в их компании, но в атмосфере всеобщего куража это почти не замечалось. Гари обратил внимание на других. Девушка была красива и интересна, а в ее зеленых глазах блестел дьявольский огонь. Но больше его заинтересовал мужчина, который привез их всех. Это был уже немолодой, но очень статный человек, и в нем чувствовалась такая уверенность и сила, что Гари подумал, что мог бы даже рядом с ним заплакать, если бы был трезв. Улыбаясь своим мыслям, Гари старался общаться со всеми, но все равно то и дело переключался на него. Мила называла мужчину Дмитро, на основании этого и своеобразного акцента Гари сделал вывод, что он из восточной Европы, может, хорват или серб. Несмотря на то, что Гари ни разу не заметил, чтобы Дмитро смотрел на него, ему почему-то показалось, что этот мужчина сильно интересуется им. Мало того, Гари чувствовал, что Миле Иовович он тоже интересен, хотя никаких логических предпосылок для этого не было. Внезапно Дмитро резко встал и на довольно неплохом английском произнес:

— Who are ready for beautiful travel? — спросил он на английском и, не дожидаясь ответа, пошел к яхте.

Разгоряченные тела уже не могли сидеть на месте, поэтому все, кто был в шатре, ринулись за ним. К ним присоединились еще пара и диджей, который только что закончил играть, уступив место у пульта другому, после чего они все шумно погрузились на борт.

— Forget about your business for a few days or leave the boat, — улыбнулся он, но все поняли, что про несколько дней он не шутит. У Гари промелькнула было мысль насчет того, что они будут делать на яхте несколько дней, но он решил не заморачиваться, тем более, что они уже отошли на середину водохранилища, откуда открывался потрясающий вид на огни ресторана, других яхт и высоток города, а также на вспышки великолепного салюта, которые освещали небо. С середины водохранилища полоска берега, на котором остались все гости, была яркой прослойкой между черной водой и черным небом, которое периодически освещалось разноцветным салютом, отражавшемся цветами на черной глади воды. Гари стоял один с бокалом виски на носу яхты и просто смотрел на воду, салют, берег. Он был счастлив.

То, что происходило потом, было, как в кино, тем более, что алкоголь пили, уже не закусывая.

Потом они куда-то плыли в ночи и через час пришвартовались у другого яхт-клуба, где их ждал огромный лимузин, который повез их шумную компанию уже по земле. Шумная компания, смесь и толкаясь, практически вываливалась с яхты, а потом так же пыталась залезть в лимузин, в котором веселье продолжилось. Мила Йовович потеряла одну туфлю, когда выходила на берег, и, когда это выяснили в машине, под громкий смех компании она выкинула оставшуюся через открытый люк. Минут через двадцать пути машина остановилась, и дверь открылась. В угаре никто не отслеживал, куда они приехали, но, выходя из машины, каждый восторженно закричал от увиденного. Они оказались в VIP-терминале аэропорта «Шереметьево», заехав сразу на летное поле к частному самолету бизнес-авиации «Cessna».

Гари, как и остальная компания, был в таком состоянии, что все дальнейшее им воспринималось, как меняющиеся картинки комикса.

Трап… самолет… стюардесса… еда… шампанское… кабина пилота… и сумасшедший рассвет над облаками, догоняющий их откуда-то сзади, с востока.

Бесконечный день уже перетек в новый, когда шасси частного самолета коснулось взлетно-посадочной полосы аэропорта Ниццы. Сил и энергии у компании было хоть отбавляй, поэтому все хотели продолжения банкета. Уже ярко слепило солнце, когда они добрались до изысканного небольшого отеля, поставив на уши весь персонал. Мила была босиком, что периодически взрывало всю компанию и вводило в ужас сотрудников дорогого отеля в Ницце. Было такое ощущение счастья, что хотелось продолжать еще и еще, и, как ни странно, темы для общения и шуток не заканчивались.

Потом были опять яхты, рестораны, город и пляжи…

Гари и Милена время от времени что-то говорили друг другу, но в основном это было восхищение происходящим с ними. Гари вдруг на мгновение осознал, что он на Лазурном берегу с любимой женщиной, с прекрасными людьми, с известной голливудской актрисой и не менее известным диджеем. Ему хотелось брать еще и еще от жизни, и они с Миленой искусственно продолжали и продолжали этот день, который начался более суток назад в Москве. Ночью того же дня, словно меняя картинки комикса и уже не понимая смысл происходящего, компания продолжила, ввалившись в самолет, и оказалась через пару часов в центре Парижа. Как ни поддерживали они себя, но усталость от всего дала о себе знать, и в полуобморочном состоянии остатки компании дошли до Эйфелевой башни, чтобы постоять рядом несколько минут и уехать в отель неподалеку от Елисейских полей. Гари и Милена кое-как доползли до кровати и, не успев раздеться, уснули мертвым сном.

Гари проснулся от звуков уличных музыкантов, которые, казалось, играли прямо рядом с ним, а может, и вообще у него в голове. Повернувшись, он увидел спящую обнаженную Милену, которая лежала на фоне большого открытого окна. Балконная дверь была открыта, и от улицы их отгораживал только легкий белый тюль, через который можно было увидеть светящуюся Эйфелеву башню. В другое время Гари восхитился бы этой картиной, но сейчас его состояние оставляло желать лучшего. Была ночь, и Гари понимал, что это уже следующая ночь. Еле встав, он выбрался на маленький балкончик, который выходил на уютную пешеходную улицу с ресторанчиками, невдалеке виднелась светящаяся Эйфелева башня. В другом состоянии Гари оценил бы все, что видел: и отель, и Париж, но сейчас ему ничего не хотелось. Он понимал, что переборщил с удовольствиями, но… как же хотелось продлить этот день! Словно читая его мысли, среди ночи в номер постучал Иван и принес ему какой-то отвар, похожий на зеленый чай.