Масако Тогава - Вампир

Он говорил, разглядывая пациентку, лежавшую рядом. Это была девушка из той пары, которая совершила попытку самоубийства. Она была покрыта по грудь белой простыней — кровотечение, очевидно, было остановлено, хотя ее внешний вид свидетельствовал, что она потеряла много крови.

Когда вампир видел обильное кровотечение, он становился сам не свой и не успокаивался до тех пор, пока не высасывал от двухсот до четырехсот кубиков крови из пациентов своей лечебницы, таких, как Джиро.

В комнату вошел вампир, таща за собой тяжелый шланг, который извивался и гремел вслед за ним. Джиро боялся взглянуть в лицо вампира, но опаснее всего было глядеть ему в глаза, скрытые за стеклами.

Миёта бросилась навстречу вампиру и стала льстиво увиваться вокруг него.

Джиро тайком сунул руку под простыню, чтобы дотронуться до тела пациентки. Кожа у нее была холодной и влажной. Однако это не вызвало у него беспокойства — возможно, у всех женщин такое тело, холодное, как у трупа. Откуда ему было знать, у него совсем не было опыта. Приподняв простыню, он увидел, что грудь и нижняя часть живота у нее были перебинтованы повязками из марли. Должно быть, здесь были самые тяжелые раны. Чуть пониже повязки на животе он увидел черный куст, похожий на водоросли, колыхавшиеся на морском дне. Внезапно ему захотелось дотронуться до него. Он не знал, почему у него возникали такие безотчетные желания.

— Что ты делаешь? — резко сказала Миёта, ударяя его по руке.

Вампир заговорил. Он говорил редко, ограничиваясь чаще всего короткими приказаниями Миёте.

— Вот видите, я же говорил вам, что этого типа нельзя использовать. Он опасен: у него пробуждаются инстинкты, как у нормального человека.

Когда Джиро понял, что речь идет о нем, он замер в ужасе.

— Ничего страшного, — ответила Миёта вампиру. — Зато у него кровь богатая. Не беспокойтесь, я присмотрю за ним.

Вампир не стал терять время. Он резко шагнул к Джиро и вонзил свой клюв ему в вену. Вскоре весь стеклянный клюв наполнился кровью Джиро.

Джиро закрыл глаза. Как только вампир начинал высасывать его кровь, у него слабели и немели руки. Некоторые пациенты ослабевали настолько, что теряли сознание. Но они были вынуждены отдавать вампиру свою кровь и даже были счастливы, потому что тот давал им немного денег. Если бы они не служили вампиру, им пришлось бы покинуть лечебницу, где им предоставляли еду, одежду и жилище.

Подошла Миёта и сняла с руки Джиро резиновый жгут. Потом она сказала:

— Пойди вон туда и отдохни немного.

А Джиро не мог оторвать взгляда от землистого лица девушки, лежащей рядом. На ее щеках сейчас показался румянец. Если все пойдет хорошо, то ее можно еще спасти. У нее было пухленькое лицо, из тех, которые очень нравились Джиро.

Миёта отвела Джиро в маленькую комнатку на втором этаже, предназначенную для отдыха ассистентов вампира. Другие обитатели обычно отдыхают в другой, более просторной комнате.

Миёта была доброй. Она ласково погладила Джиро по плечу, помогая ему лечь в постель.

— Сегодня ты проведешь ночь здесь. У меня к тебе есть дело, — сказала она многозначительно. «Верно, она тоже будет высасывать мою кровь», — подумал Джиро.

Миёта вышла в зал и вскоре вернулась. На старых часах, висевших на стене, стрелки показывали три часа — в это время дня все вампиры Японии заняты работой.

Миёта принесла с собой кружку молока и кусок хлеба, густо намазанный маслом.

— Ну-ка, покушай, — сказала она, — ты сразу почувствуешь себя лучше.

Пока Джиро поглощал еду, она присела на стул рядом с кроватью. Дождавшись, когда он покончит с едой, она расстегнула халат и, наклонившись над Джиро, сунула ему в рот розовый напрягшийся сосок. Джиро зачмокал, чувствуя, как ее прохладная рука стала шарить по его телу.

На следующее утро из лечебницы прислали машину, чтобы забрать Джиро. Курашики любил заезжать в госпиталь, потому что приударял за Миётой. Он часто приглашал ее в кино, только она не хотела иметь ничего общего с бывшим бандитом.

Миёта поздоровалась с Обатой.

— Он был немного слаб, так что мне пришлось поухаживать за ним, — сказала она радостно. — Но сейчас он в порядке, можете забрать его.

Джиро понял, что говорят о нем. Он знал, что ему не следует никому рассказывать о том, как он сосал грудь Миёты, иначе вампир или сама Миёта убьют его. Перед поездкой они выпили чаю. Толстый Обата, прихлебывая чай, спросил:

— Ну, а как дела с парочкой самоубийц?

Миёта лениво ответила:

— Мужчина умер в четыре часа утра. Он перерезал себе сонную артерию бритвой. Странно, но обычно первыми умирают женщины.

— Ну а что с женщиной?

— Та может оправиться. Она все еще в тяжелом состоянии, которое может ухудшиться. Но пока жива.

— Ее родители приезжали? Они заплатят нам за то, что мы доставили для их дочери? — Обата говорил о крови, которую вампир высосал из Джиро. Его кровь была редкой группы и, вероятно, дорогой. Здесь всегда набивали цену вздорными доводами, такими, как: «Очень трудно было найти донора с отрицательным резусом, это обошлось нам дорого».

— Не беспокойтесь, родители парня приезжали. Скоро заплатят и родители девчонки. — Миёта скривила кроваво-красные губы. Теперь она была совсем другой: довольной и доброй.

Когда они сели в машину и отъехали от госпиталя, Курашики сказал угрожающим тоном:

— Эта дешевка положила на тебя глаз. Что она нашла в таком жалком сморчке, как ты, не могу понять? Вы там случайно не занимались любовными играми? — Курашики питал интерес к Миёте, поэтому ему не нравилось внимание, которое та уделяла Джиро.

— Ничего между нами не было, — пробормотал Джиро, напуская на себя храбрый вид.

— Советую тебе не врать, идиот! — грубо сказал Курашики и, повернувшись, хлестнул Джиро ладонью по щеке.

Обата сразу же вмешался:

— Прекрати, Курашики, отстань от него.

Из глаз Джиро полились слезы.

Прошла спокойная неделя. Джиро не вызывали к вампиру, хотя других пациентов лечебницы возили к нему почти ежедневно. Он сосал у них кровь и взамен давал деньги.

Однажды заведующий Обата был в ужасном настроении. Джиро валялся на постели, глядя пустыми глазами на картинки с обнаженными женщинами в журнале с оборванной обложкой. Он слышал, как Обата ругал Курашики сердитым шепотом:

— Ты что, ослеп? Как ты думаешь, зачем мы держим здесь охранника? Если в газеты просочатся сведения о нашей лечебнице, нам несдобровать. Достаточно председателю узнать о побеге, как ты полетишь с работы.

— Я не виноват. Я не смыкал глаз. Тот парень, что сбежал, донес на нас газетам.

— А почему он сумел сбежать? Потому что ты, негодяй, проспал его побег! Только и знаешь, что таращиться на Миёту, а до остального тебе нет дела! Вот почему так случилось.