Анастасия Баталова - Дети богини Кали

У борделя «Белое пламя» была сравнительно неплохая репутация. Регулярные обязательные полицейские проверки не выявляли никаких нарушений.

«ЦветокДружбы», однако, не полиция. Им не «галочка» в документе нужна. Знают девчонки, как обычно полиция проверяет подобные заведения: пройдет по комнатам лейтенанточка, ковыряя в носу, по попкам мальчиков похлопает; содержательница вынесет ей лучшего виски из личных запасов, посюсюкает с нею – и готово дело! – достанут бумагу и, разомлевшая в кресле от искусного массажа и льстивых речей, полисменочка всё подпишет и печатью жирно приложит. Сюжет на все времена.

Организация «ЦветокДружбы» с истовым упорством двадцатилетних идеалисток боролась с необоримыми монстрами человеческой лености, подлости и корыстолюбия.

Когда приехали, представились, естественно, новыми клиентками.

Полуодетый юноша в белоснежной просторной тоге и с лампадой в руках, проводил Онки и девушек в комнату ожиданий.

Атмосфера умиротворяющая: афродизиаки в курильницах, развешенных по стенам, приглушенный свет, мягкие подушки на большом ковре, бесплатное вино в высоком кувшине с кранчиком в боку, стоящем прямо на полу. Паршивое, правда, вино, но бесплатное. И безлимитное, если кому-то из гостий угодно. Хотя такого много не выпьешь.

Юноша провожатый шёпотом спросил каждую из девушек о предпочтениях: желают они блондинов, или темнокожих, или мулатов, уточнил, не принести ли на закуску фруктов.

Получив инструкции (которые заранее выдумали в офисе, давясь стыдливыми смешками) юноша в тоге удалился их исполнять.

Смелые девочки принялись за работу. Для начала Онки внимательно осмотрела помещение в поиске камер наблюдения. Затем в одну из пузатых подушек для сидения была зашита миниатюрная прослушка. Паршивое вино было нацежено в маленькую бутылочку для отправки в службу контроля качества.

Внезапно у входа в комнату ожиданий послышался шорох – точно кто-то пробежал мимо на цыпочках. Амина, отвечавшая за прослушку, застыла с иглой в руке. «Криста, дочь господня, спаси и помилуй, только бы не засекли!»

Она перекусила нитку и сунула иглу в карман.

Лиз, третья девушка в команде, осторожно высунувшись за дверь, стала свидетельницей престранной сцены: мужчины, разряженные в меха и перья, осыпанные сверкающей бижутерией, очевидно, сотрудники данного заведения, собравшись кружком и покорно кивая, выслушивали возмущенный шепот хрупкого мальчонки не старше пятнадцати, одетого в обыкновенную рубашку и джинсы.

Схватив подвернувшийся под руку стаканчик с приторным тёмно-вишнёвым пойлом из кувшинчика и притворившись сильно пьяной, Лиз выступила им навстречу. Онки, подкравшись к двери, включила диктофон. Так, на всякий случай.

Лиз сделала несколько неверных шагов по коридору, морщась, хлебнула из стаканчика, мастерски икнула; обведя обернувшихся на шум мужчин наглым оценивающим взглядом, она остановила его на мальчике в рубашке и заплетающимся языком изрекла:

– Эй, красавчик, ты мне больше всех тут нравишься… Я тебя хочу… сейчас прямо. Деньги вообще не вопрос… Проси сколько хошь… Всё продам! – девчонка экспрессивно разрубила рукой воздух перед собой, – Всё заложу!.. Это, понимаешь… Любовь… с первого взгляда…

Лиз эффектно качнулась и неловко уперлась рукой в стену.

Онки восхитилась про себя – голос подруги звучал действительно пьяно. «И чего она с театральный не пошла? Впрочем, хорошо. Нам тут в нелегком деле защиты народа всякие таланты нужны.»

– Это невозможно леди, – гордо заявил, обращаясь к Лиз, мальчуган, – я не работаю здесь, я содержатель данного заведения.

«Что за эрунда?» Онки и Амина переглянулись.

Вынув из подкладки пиджака бутафорский пистолет, Онки присоединилась к Лиз в коридоре.

– А ну кыш! Пошли все отсюда! – заявила она ряженым парням, направляя на них дуло.

Те сначала застыли, изумленно уставившись на незваную гостью, а потом, суетливо придерживая свои одежки, изобилующие драпировками и кокетливыми прорезями, двинулись прочь и по одному начали исчезать за боковыми дверями.

Тем временем Онки извлекла из-за пазухи фальшивый «серый билет» и ткнула им в лицо побелевшего от страха мальчонки, назвавшегося «содержателем».

– Служба Государственной Безопасности.

– Я … Я… Ничего не сделал… – лепетал он; между острыми крылышками воротника рубашки у него трогательно болтался на тонкой цепочке маленький золотой знак Кристы, дочери Господней.

– Вот именно, НЕ сделал, – Онки грозно выделила частицу «не», – ты налоги не заплатил.

– Это не я… Я… Я ни в чем не виноват. Я только месяц тут. Моя мать… Её застрелили в бандитской разборке. И я с тех пор. Один. Я не хотел…

Подросток был сильно напуган; его лицо и тонкая шейка едва не сливались цветом с рубашкой.

– Ладно, – Онки опустила пистолет, сзади к ней подошли Лиз и Амина.

Мужчины в броских одеждах начали любопытно высовываться из своих дверей.

– Рассказывай по-хорошему, – велела Онки, – какого черта тут происходит?

– Кто производитель этой дряни? – Лиз сунула парнишке под нос стаканчик, – есть лицензия на реализацию алкогольной продукции в розлив?

Тот инстинктивно вздрогнул от резкого запаха спирта.

– Простите… Говорю… Только месяц я… Ничего сам ещё не понял. Моя мама…

Он смотрел на Онки и девочек круглыми светло-серыми глазами, широко распахнутыми от ужаса и усилий, направленных на то, чтобы доказать свою невиновность. Худенькая грудная клетка его почти зримо сотрясалась под ударами растревоженного сердечка.

– Вы… Вы ничего плохого со мной не сделаете? – он еле шевелил потерявшими цвет губами; в нём говорил совершенно детский страх побоев и наказания.

При этом он умоляюще смотрел на Лиз – самую высокую и мускулистую.

Она сделала над собой усилие, чтобы не разразиться хохотом:

– Ну… ни убивать, ни калечить тебя мы точно не собираемся, мы же не преступницы-душегубки, а слуги народные, правдолюбивые… Впрочем, наверное, судя по тому, кем была твоя мама, ты привык к определённому окружению…

Парнишка в этот миг сделал резкое движение, слава Всеблагой, что Лиз удалось быстро среагировать, она отскочила в сторону, а Амина вывернула юнцу руку.

На пол с глухим звуком упал штопор.

– Ты что это? Мы же с тобой только поговорить хотим. По-доброму…

– Пожалуйста… Только… Не трогайте меня, – в глазах парнишки блеснули слезы, – Я знаю, такое заведение держать нужно по закону, но я не виноват, я ничего не понимаю, мне женщина нужна, жена, потому прошу… Оставьте меня… Если что… То кому я нужен буду…

Две крупные слезы, набухнув наконец и выкатившись из его глаз, прочертили по щекам блестящие дорожки.