Николай Горькавый - Астровитянка (сборник)

Занятие посвящалось моделированию биологической эволюции. Развитие «жизни» происходило не в реальной пробирке, а в виртуальном пространстве, и каждый организм представлял собой компьютерную программу, способную эволюционировать.

На большом экране аудитории появились исходные программы – «искусственные организмы» в виде одинаковых шариков с единственным жгутиком или щупальцем. Они немедленно стали драться друг с другом, искать пищу, партнёров, обмениваться генами и быстро эволюционировать. В результате на экране через короткое время воцарился полный разнобой.

Часть шариков вообще потеряла щупальца и обросла прочным панцирем, пассивно защищаясь от врагов. Какие-то организмы, наоборот, ощетинились бахромой стрекал и вели себя очень агрессивно. Другие предпочли пойти по пути не личного, а общественного усовершенствования и объединились в небольшие колонии, выставив наружу затвердевшие шипы. Некоторые организмы стали разваливаться на мелкие части и инфицировать окружающих соседей своими частями-генами.

– Прелестно, – хмыкнула Никки, глядя на экран, – всё, как у людей.

– Это у людей, как у них, – ответил Джерри. – Генетическая память о взаимном пожирании.

Профессор рассказала о том, что принципы биологической эволюции понятны ещё плохо, поэтому искусственная саморазвивающаяся жизнь пока бедна – в ней нет организмов большой сложности, нет неограниченного развития. Майсофт отметила популярность идей эволюционной кибернетики и упомянула попытки создания саморазвивающегося софта.

– Было бы здорово, – заметила Никки, – не писать программы, а выращивать их из информационного семечка.

– И воспитывать потом, как ребёнка, – фыркнул Джерри, – наверное, и пелёнки программе придётся менять…

Прозвенел звонок на перерыв.

– Сушёные мозги астролога! Почему бы и нет?! – загорелась Никки. – Представим многоклеточный организм, оптимальный для жизни в какой-то среде. Пусть организм – это рабочая программа, его клетки – подпрограммы, иногда специализированные, иногда нет. А среда – это будущие условия работы программы. Создаем аналог ДНК – зародышевую программу, которая выращивает рабочую многоклеточную программу, оптимальную для заданных требований.

– ДНК – программа, а ген – команда? – задумался Джерри. – Неглупо… Только мутации в ДНК-программе должны быть не случайными, а направленными, иначе помрёшь, не дождавшись, пока программа вырастет во что-то полезное…

– Вообще, софты давно развиваются под руководством других программ, – добавил юноша, глядя на жизненные игры на экране. – Проблема в том, что в софтах после длительной эволюции накапливается множество старых и неработающих кусков – оптимальность неважна, если машины мощные, а результат удовлетворителен.

– Похоже на устройство геномов, – отметила Никки. – Человек тоже использует лишь около одного процента своих генов: остальное – не очень понятный балласт, накопленный в ходе эволюции. Раньше их считали дарвиновскими кладовками генохлама, но потом оказалось, что именно там организм может черпать нетривиальные решения для дальнейшего развития… ДНК примитивных организмов обычно меньше, чем у высших животных. Это, конечно, лишь статистическое правило – геном простенькой инфузории-туфельки Paramecium tetraurelia насчитывает сорок тысяч генов – гораздо больше, чем у человека.

– И зачем ей столько? – удивился Джерри.

Никки сказала:

– Она сама не знает. Зато самые простые и оптимальные организмы-бактерии состоят из нескольких сот генов. Видимо, это критическая сложность для возникновения из неживой смеси химикалиев живого существа, со способностью к делению и расползанию по сторонам.

– Ну, способностью к размножению и распространению обладают даже примитивные компьютерные вирусы, заражающие киберсети.

– А! – понимающе сказала Никки. – Вирусы, порождённые тоской.

– Что? – удивился Джерри.

– Создание компвирусов – типичное проявление вандализма, к которому склонен страдающий, обиженный мозг. Так некоторые мстят окружающим, подчёркивают себя и ищут суррогатной компенсации.

– Откуда ты это знаешь? – поразился Джерри: раньше Никки не очень разбиралась в человеческой психологии.

– Помнишь наш недавний разговор о связи голливудских фильмов с компенсирующими мифами? Я заинтересовалась этой темой, и сейчас Робби читает мне лекции по человеческим странностям и психологическим особенностям.

– Робби, почему люди так много смотрят тивизор?

– Это культурная магия, которую не постичь дикой Маугли.

– Не капризничай, объясни. Это наркотическое привыкание к зрелищу чужой жизни?

– Не совсем. Попробуй представить – ты смотришь на экранную картинку, на которую ОДНОВРЕМЕННО с тобой таращится сто миллионов человек. Такая концентрация взглядов на квадратный метр пылесосом засасывает в экран твой мозг. И ты становишься как все.

– Почему я должна быть как все? Не понимаю.

– Я же говорил – Маугли!

– Как можно часами смотреть в тивизор, если там столько раздражающе смешного и глупого? В то, что показывают, просто невозможно поверить.

– Вспомни театральные спектакли: там люди видят в фанерных декорациях каменный замок, а в марлевых занавесках – морские волны. И герой не замечает героиню, пока она не наступает ему на ногу.

– Ну… условность театрального искусства – это одно, а…

– А внутренняя условность тиви-вселенной ещё больше. Она компенсирует реальную жизнь, надстраивая её нереальной, но в чём-то привлекательной. Реалистичность противопоказана тиви-жизни.

– Э-э… начинаю понимать. Значит, и газеты служат не для сообщения правдивой информации, а для выдачи желаемого и достраивания недостающего?

– Примерно так.

– А показы модной одежды на красивых девушках – вовсе не для того, чтобы люди надели продемонстрированное?

– Конечно, нет. Это сладостное реальное потребление транслированной нереальности. Покупатель модной одежды приобретает символ магического приобщения, а не функциональный предмет. Ведь желаемые фигура и лицо в комплекте с одеждой не продаются.

Никки грустно выдохнула:

– Уф! Люди – это настоящие инопланетяне.

– Согласен, – сказал Джерри, – компьютерные вирусы порождаются людьми с большими комплексами, а как компенсируются тоскливые, которые не умеют программировать?

– Разве ты не помнишь толстяка из госпиталя, который хотел допросить меня?

– Точно! – воскликнул Джерри. – Мы нашли интеллектуальную связь между вирусами и Фитассом.

Никки добавила:

– Обижать слабых и мучить кошек, бить стёкла и писать крупные буквы на стенах – это любимые компенсации подростков с маленькими пенисами.