Юрий Мясников - Проект Святогор или Путь Черного Сталкера

Вот и последняя дверь. Ручка заляпана чем-то синим. Стараясь не задеть это руками, я толкнул дверь…

Денис лежал на полу, раскинув руки так, словно решил позагорать. Прямо рядом с ним лежал длинный стеклянный баллон, разбитый надвое. Из баллона натекла синяя лужа, от которой шел черный дымок. Точно такие же синие пятна украшали потолок над баллоном. Денис лежал почти в луже, касаясь баллона левым плечом. Я наклонился над ним. Слава богу, дышит. От моего прикосновения Денис дернулся и открыл глаза. Глаза его, с совершенно синими белками, долго блуждали, пока не остановились на мне.

— Г… де… м… мы? — с трудом разобрал я звуки, вылетающие из уст Дениса.

— Мы в поезде.

— Н… ннн… не… нельзя здесь ос… таваться… по…следние се…

Денис тяжело задышал и замолчал. Глаза его оставались открытыми, и неестественная их синева была просто пугающей. Я взвалил Дениса на плечи, и несколько капель синей жидкости брызнули мне в лицо. Опять все поплыло. Кое-как я добрался до выхода и заметил, что поезд почти остановился. Дверь поддалась без труда. Я буквально вывалился наружу, в кусты. Денис, кажется, престал дышать. Я подхватил его, как ребенка, и пошел вперед, по рельсам, оставляя поезд за собой. Я будто бы видел себя со стороны, из глубин космоса. Я как наяву ощущал вокруг вселенскую пустоту, и где-то в ней — маленький шарик с материками, а на нем — тончайшая ниточка железной дороги, и я иду по ней, под палящим солнцем, а вокруг тишина, да такая, что чуть не лопаются барабанные перепонки. Солнце прожарило меня насквозь, и обугленное тело уже давно должно было упасть на сверкающие рельсы, но я иду. Тело уже не принадлежит мне, оно остается на рельсах там, затерянное на маленькой планетке. Да и какое это имеет значение мне, продукту термоядерной реакции в недрах седьмого Солнца созвездия Кассиопеи, плывущему строго по курсу своих собственных мыслей… -- О, герой, очнулся! — раздался голос откуда сверху. Куда уж выше? Я открыл глаза, словно примитивный биологический организм. Я лежал на горизонтальной плоскости, как же ее, а, вспомнил — кровать! Надо мной склонились двое. В одном из них я узнал Чугунова.

— По-моему, он в порядке, — сказал Чугунов своему спутнику, и они обменялись красноречивыми взглядами

— Что с Денисом? — спросил я. Чугунов присел на краешек кровати, а тот, второй, вышел в коридор, что-то пробурчав под нос.

— Видишь ли, Вадим. Он плох. Очень плох. Его, как и тебя, отравили Синей Смертью.

— Он будет жить?

— Мы всячески поддерживаем его организм, но это — все, что мы можем сделать. Его разум все еще находиться под Пвоздействием препарата. Денис, если можно так сказать, заключен внутри себя самого в мир своих собственных иллюзий. Любая мозговая активность перехватывается остаточной энергией Синей Смерти и возвращается обратно в устрашающе искаженном виде. Лишь единицы смогли вырваться из этого плена. Ты — один из них.

— Значит, и Денис тоже может?

— Ты отделался сравнительно малой дозой, кроме того, твои умения помогли тебе.

— Это тебе я должен сказать спасибо, сэнсей.

— Оставим. Анализы показывают чудовищный коэффициент вложенности иллюзий…

— Что это значит?

— Это значит… очень плохо, проще не сказать. Тебе никогда не снился сон, в реальности которого ты не сомневался?

— За кого ты меня принимаешь?

— Ты видишь страшные кошмары, и вдруг просыпаешься, и испытываешь огромное облегчение, что все позади, а они начинаются снова, и предыдущие по сравнению с ними — просто детские игрушки? И ты просыпаешься снова?

— Да, подожди, что-то такое было. В детстве.

— Такое случается с КАЖДЫМ. Но не все помнят "многоэтажные" сны. Но факт остается фактом. Это задокументированное явление. Именно на этом эффекте и основано действие Синей Смерти. Предельный уровень — семь. Доза, полученная Денисом, превышает ее. Но он еще держится.

— Я могу увидеть его?

— Доктора запретили входить даже мне. Он максимально изолирован от всех раздражителей — света, звука… Но от себя самого нет преграды. И… хватит, Вадим, об этом. Не для того парнишка пострадал, чтобы ты тут разлеживался. Ты уже абсолютно здоров. Ну-ка, вставай! Чего бы ты сейчас хотел?

Я ответил честно:

— Котлету. С картофельным пюре.

Через полчаса я уже уплетал заказанное, сидя за широким столом в просторном, но немного пыльном кабинете. Чугунов сидел рядом на диванчике для посетителей.

— Прежний хозяин этого кабинета был арестован нашим Ведомством за пособничество некоторым делам Аркадия Северного. Он, конечно, отпирался и, естественно, на Северного нас не вывел, но кое-какие ключи к загадкам обнаружились. Здание это теперь наше, и мы облазили почти каждый уголок, но пока ничего интересного не нашли. Сейчас мне придется тебя покинуть, а ты порыскай пока в этом кабинетике. Мы в нем еще не смотрели. Может, найдешь чего, а я пришлю тебе парня потолковее, он введет тебя в курс дела. Если что произойдет по твоей специальности, я тебе сообщу, займешься. Я знаю, у тебя куча вопросов, но мы еще встретимся, а пока…

Чугунов ушел, оглядел помещение и вздохнул. Началась работенка…

…Я рылся в бумагах прежнего хозяина, когда в дверь постучали. Вошел молодой парень с очень спокойными глазами и представился Семеном.

— Меня Чугунов прислал, — сказал он.

Я осмотрел его с ног до головы и остался доволен.

— Ну, вот что, — сказал я Семену, — Твой рост нам поможет. Видишь эти полки? Мне нужно разобрать все, что на них накопилось. Вот тебе табуретка. Дотянешься?

— Ну а куда же я денусь, — вздохнул Семен и полез на антресоли. В этот момент заверещал телефон.

Я зажал радиотрубку между плечом и ухом и принял из рук Семена первую пачку запыленных фолиантов, обтянутых потрескавшейся коричневато-красной кожей и других, совсем новый изданий в глянцевой обложке.

— Слушаю, — крикнул я в трубку, подавив желание чихнуть от поднявшейся пыли.

— Вадим, ты? — Спросила трубка голосом Чугунова.

— Еще утром был им, сейчас не знаю.

— Ну, хватит. Семен у тебя?

— Да.

— Свободны?

— Вполне. Только вот останки библиотеки Конгресса нашли.

— Какой библиотеки, что ты мелешь? Библиотеку Конгресса уже год как всю оцифровали, а книги продали во время благотворительной акции!

— Ну да, и часть книг осела здесь. Семен, читани-ка заголовки.

Семен мягко спрыгнул на пол с новой пыльной стопой.

— Значит, так. "Поединок" Куприна тысяча девятьсот тридцатого года издания, "ЖЗЛ", том первый, под редакции Горького, Большая Советская Энциклопедия, буква "К", справочник по ядерной физике две тыщи седьмого года, подшивка статей Ландау, переписка Энгельса с Каутским, "Спектр" Лукьяненко на японском языке, с автографом автора, кстати.