Илья Варшавский - Тревожных симптомов нет

– Великолепное.

– А мы тут совсем зашились с грузовыми перевозками. Заходи к концу смены, поболтаем.

– Зайду, – сказал Климов, – обязательно зайду. К концу смены.

Он еще раз прошел по пассажирскому залу и сел в глубокое низкое кресло под репродуктором. Очередной автобус привез большую группу пассажиров, и зал наполнился оживленной толпой.

Климов машинально взял со столика проспект туристских рейсов.

Регулярные рейсы на Луну, полная безопасность полетов. В пути пассажиры обслуживаются квалифицированными экскурсоводами-космологами, туристкие лайнеры ведут самые опытные пилоты.

«Самые опытные, – подумал он. – Каждый из них еще ходил в коротких штанишках, когда я сделал свой первый рейс на Луну. А сейчас… Самые опытные! Что ж, видно, действительно пора кончать эту комедию. Ружена права. Сейчас, пилот, ты пойдешь в диспетчерскую и скажешь, что завтра… Потом ты зайдешь за Руженой, и больше не будет ни этого томительного ожидания чуда, ни вечного одиночества. Зачем ты берег свое одиночество, пилот? Для дела, которому служишь? Тебе больше нет места там. Теперь тебе на смену пришли самые опытные – те, кто еще сопливыми щенками носил на школьные курточках памятные жетоны с твоим портретом. Ну, решайся, пилот!»

Диспетчер – девушка в новенькой, с иголочки форме, со значком Космической академии на груди – смерила его колючим взглядом серых глаз.

– Почему вы не на месте? Только что отправили в больницу второго пилота с ноль шестнадцатого. Кроме вас, никого в резерве нет. За три дня – двенадцать внеплановых рейсов. Сможете лететь?

– Смогу.

– Бегите скорее в санчасть. Ваше дело уже там. Первый пилот – Притчард. Вы его найдете в пилотской. Старт через сорок минут. Счастливого полета!

– Спасибо!

Климов закрыл за собой дверь и прислонился к стене.

«Ноль шестнадцатый, рейсовый на Марс. „Бегите скорее в санчасть“. Нет, дудки! Пусть бегают самые опытные, у них не бывает сердцебиений».

Он стал медленно подниматься по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке.

– Фамилия?

– Климов. Второй пилот с ноль шестнадцатого.

– Раздевайтесь!

Непослушными пальцами он расстегнул китель.

– До трусов.

…Десять оборотов, двадцать, тридцать… сто. Все быстрее вращение центрифуги, все медленнее и слабее толчки сердца. Невообразимая тяжесть давит на живот, сжимает легкие. Тупые, тяжелые удары по затылку. Рот жадно ловит воздух. Сто двадцать. Огненные круги бешено вращаются перед глазами, рвота поднимается из желудка и комом застревает в горле. Сто тридцать. Невыносимая боль в позвоночнике. Сто тридцать пять. О чудо! Невесомость. Он парит в свободном полете. Черная бездна усеяна звездами – синими, красными, фиолетовыми. Какое блаженство! Если бы только так не жал загубник кислородного аппарата. Какой болван придумал эти новые скафандры…

– Спокойно, Климов! Глотайте, глотайте. – Врач вынул у него изо рта ложку и взглянул на часы, проверяя пульс. – Сколько вам лет?

– Там написано… пятьдесят два.

– Вы же давно имеете право на пенсию. Какого черта…

– Я не могу.

– Глупости! – Врач подошел к столу и открыл личное дело. – С моей стороны было бы преступлением выпустить вас в полет. Ничего не поделаешь, батенька, возраст есть возраст. Сколько лет вы летаете?

– Тридцать… из них три – в резерве.

– Вот видите, – он перелистывал послужной список, – две аварии за последние пять лет, а до этого… постойте! Вы что, и есть тот самый Виктор Климов?!

– Тот самый.

Врач тихонько свистнул.

«Решайся, пилот! Это твой последний шанс».

– Один рейс. Очень прошу вас…

– С кем вы летите?

– Первый пилот – Притчард.

– Хорошо, – помедлив мгновение, он поставил размашистую подпись на путевке, – я поговорю с ним, чтобы он вас щадил, особенно на перегрузках. Счастливого полета!

– Спасибо!

– Минутку! Вы помните наш уговор? Последний рейс. Вот таблетки. Без особой надобности не принимайте. Так помните?

– Помню.

– Простите, вы Притчард?

Широкоплечий верзила, расправлявшийся с полукилограммовым бифштексом, поднял рыжеволосую голову.

– Угу.

– Виктор Климов. Назначен к вам вторым пилотом.

Притчард исподлобья бросил на него взгляд. Уважение пополам с жалостью. Самые опытные всегда смотрели на него таким взглядом.

– Очень приятно. Садитесь. Что вы будете есть?

– Спасибо, я никогда не ем перед стартом.

– Напрасно. Может быть, кофе?

– Я уже пил.

Первый пилот молча жевал.

«Начальство, – подумал Климов, – сосунок, а начальство».

– Вы летали на шестой серии?

Климов замялся.

– Вообще не приходилось, но я прошел курсы переподготовки.

– Великолепно, – В голосе Притчарда было все, что угодно, кроме восторга.

– Старт в двадцать три тридцать, – сказал он, отодвигая тарелку. – Сейчас объявят посадку. Я пойду оформлю документы, а вы пока проверьте укладку груза.

– Я не должен присутствовать при посадке?

– Нет, там Рита, она справится.

Объявили посадку, и пассажиры устремились к выходу на летное поле. Климов зашел в бар.

– Я улетаю на ноль шестнадцатом.

– Ох, Витька! – радостное выражение на лице Ружены быстро сменилось тревожным. – Да разве ты можешь такой?!

– Ерунда. Врач сказал, что я вполне в форме.

– Ну, поздравляю! – Она перегнулась через стойку и неловко чмокнула его в щеку. – Буду ждать.

– Прощай.

– Подожди, Витенька. – Она торопливо расстегнула халат и оторвала пуговицу от блузки. – На счастье!

Благодарить не полагалось.

У служебного выхода он небрежно показал дежурному путевку.

– Летите, Климов?

– Лечу, вторым пилотом на ноль шестнадцатом.

– Вторая площадка налево.

Климов вышел на поле. Вдали, за железобетонной оградой, высилась стальная громада стартовой башни с устремленной ввысь ракетой.

Он поднял голову и посмотрел на маленькую красноватую звездочку в небе.

«Тебе здорово повезло, пилот!» – Рука нащупала в кармане пуговицу и судорожно сжала ее.

У подножия башни высокая тонкая стюардесса усаживала пассажиров в лифт.

Климов взглянул наверх и направился к трапу.

Он уже был на высоте грузового отсека, когда вновь почувствовал тяжелый, горький комок в груди. Прислонившись к перилам, он взглянул вниз и сжал зубы, чтобы побороть головокружение. Только этого не хватало. Неужели боязнь высоты?! Он поднял взгляд вверх, и вид мерцающих звезд неожиданно принес облегчение…

Грузовой отсек был забит до отказа. Путаясь в многочисленных оттяжках креплений, Климов ползком пробрался в кормовую часть. Кажется, все в порядке, можно идти в кабину.

– Вот черт! – Выбираясь через люк в тамбур, он ударился головой об один из оцинкованных ящиков, укрепленных по стенам. – Однако загрузочка выше нормы!