Владимир Венгловский - Хардкор

Вровень с мостами поднимались покрытые черепицей дома зажиточных горожан. Железо и обожженная глина давно потускнели и растрескались.

Так выглядел город-всех-дорог, когда мы шли по лесной дороге. Но едва мы подошли ближе, как Олег удивленно присвистнул. Городские ворота были распахнуты, ветер заносил в них сухую листву. Железный лес, темный и неприветливый, место, где обитают тролли, подступал вплотную к городским стенам. По кладке поднимались колючие побеги, молодые деревца, отталкиваясь друг от друга, взбирались все выше и вгрызались корнями в камни. Слева от ворот, шагов пятьдесят на запад, росло огромное дерево. Его ствол проломил стену, ветви простирались над городом и лесом, вершина терялась среди облаков – белых, пушистых, с розовым отливом от заходящего солнца. Под ними кружились крылатые тени – то ли птицы, то ли гарпии.

Удивительно, что за массой деревьев мы не увидели гиганта раньше. Коричневая листва на нижних ветвях указывала на приближение зимы. Вверху, там, где светило солнце, ветви зеленели изумрудными оттенками, словно принадлежали совсем другому миру. Дерево подавляло величием, было совершенно невозможным здесь, возле Вормса. Я видел уже такой ясень, мертвый, покрытый ледяной корой, когда шел через перевал воющих духов. Помню простирающуюся за перевалом ледяную равнину, покрытую торосами, светящееся небо и гигантский белый ясень Иггдрасиль, сохранивший свое величие даже после гибели. Он стоял на самом горизонте – огромное дерево в ледяной броне, заросшее сосульками.

– Куда семена Иггдрасиля занесло, – сказал Олег. – Растет новое дерево предела. Город выглядит подозрительно пустым, ты заметил?

Мы прошли сквозь ворота. Ворон, сидящий на дереве, каркнул, и его крик затих в лесном тумане.

Ветер гулял по площади, водил хороводы из опавшей листвы вокруг памятника Эрику Яростному, завывал в узких разбегающихся улочках. Каменный Эрик стоял, горделиво поднимая боевой молот, на котором вороны свили гнездо – наваленную так-сяк кучу веток. Пернатый владелец гнезда взгромоздился к Эрику на макушку и сердито косил на нас взглядом.

У памятника прямо на каменной брусчатке сидел нищий. Обычный попрошайка, подобных встретишь в любом городе, будь то тихий Формир, или Вормс, где собираются толпы авантюристов.

Я должен был найти след Ежика, остановился, сосредоточился, изменяя реальность. Сначала распался на отдельные составляющие памятник. Каменное тело Эрика превратилось в цилиндр, руки – в вытянутые трубки, голова стала шаром с нарисованным лицом. Вместо ворона – спрайтовая модель. Город – лишь декорации среди программного кода, где выделялся цифровой след Ежи. След бежал, растворяясь среди символов, вновь выныривая среди спрайтовых моделей, а потом внезапно обрывался. Ежик исчез. Я помахал головой, и город обрел реальность.

– Не густо людишек нынче! – нищий поприветствовал нас склянкой, на дне которой плескалась мутная жидкость, приложился к горлышку и высосал содержимое. – Дело-то того, к вечеру идет. Кто был, по домам разбежались. Ну, и мне пора нору искать.

Он поднялся, помахал склянкой, проверяя, не остались ли еще капли пойла, затем швырнул ее в сторону ворот.

– Пойду я, – он потянулся, не спеша уходить.

– Это NPC, – шепнул я Олегу. – Non-Player Character, неигровой персонаж, ходячий справочник. Слышь, подожди, добрый человек! – Я кинул нищему монетку, и тот с неожиданной ловкостью, будто и не пил вовсе, поймал ее на лету и сунул за пазуху. – Ты вчера здесь мальца не видел? Должен был прийти через ворота, новый иг… гость в городе.

– Видал, а как же не видеть? Я здесь все время стою, пока не сожрут меня, несчастного, ни за что слопают с потрохами темной ночью.

– Куда он пошел? – нетерпеливо остановил словесный поток Олег.

– Пошел, – нищий задумчиво поскреб щетину на подбородке. – Куда же он пошел?

– Я тебя спрашиваю, куда он пошел?

– Кто?

Олег поднял руку, над ладонью зажглись огненные руны. Я схватил его за рукав, потряс, сбивая магию, и руны с шипением погасли.

– Мальчик, – сказал я. – Вчера. Куда направился?

«Мастерство дипломатии достигло второго уровня».

– А, мальчик! – улыбнулся нищий. – Так того, – он покрутился, затем махнул рукой в глубь города. – Туда! Вот, значит, прямо туда и пошел, даже не заглянул к Илве.

Туда же, на узкую улочку, мимо покосившейся башни вел увиденный мною цифровой след Ежика. Там он и пропадал, не оставляя мысли, куда исчез мальчишка.

– Кто такая Илва? – спросил я.

– Владелица «Волчьей головы», вон того, башка зубастая висит над входом, – нищий ткнул пальцем в обитую железными пластинами дверь. – Не ее башка, ясное дело, а волка, ха-ха, – рассмеялся он, демонстрируя пожелтевшие зубы. – Все, кто в город приходят, обязательно у нее останавливаются. И вам, значит, туда надобно.

– Зачем? – хмуро спросил Олег.

– Вечер, – поднял вверх указательный палец наш собеседник. – Скоро твари появятся, сожрут, значит, тех, кто не спрятался.

– Твари? Из леса? – удивился Олег. – А как же стражники?

– Так нет никого. Как, значит, дерево-то стену проломило, защищать город сразу некому стало. Вона, Граф всех поразогнал, сам охранять взялся, да только первым прячется, как цуцик.

– Ты лучше скажи, где у вас здесь алхимики? – задал вопрос Олег, почесывая грудь.

– Алхимики?

– Лекари, те, кто с травами возятся. Кто лечат, ну?

– А, травники! – обрадовался нищий. – Так нет их. Вернее, есть, но у Графа все. Он их, значит, под собственное покровительство взял, под крылышко, так сказать, хе-хе. Хотите что купить – к Графу идите, он денежки любит.

– Кто такой Граф? – спросил я.

Нищий обеспокоенно поглядел на небо.

– Некогда мне с вами разговаривать. У вас, значит, денежки водятся, Илва примет, а мы люди бедные, нам искать, где спрятаться, надо.

Я бросил еще одну монетку, нищий расплылся в улыбке, повернулся и потопал с площади, припадая на правую ногу.

– Где в городе травники? – крикнул Олег в спину уходящего попрошайки. – Где мой сын?

– Идем в таверну, нам надо переждать ночь, – сказал я. – Ежик тоже спрятался, не волнуйся.

Его след потерялся, я не могу его найти, но говорить об этом Олегу тоже еще рано.

Глаза волка зловеще светились отраженным заходящим солнцем. Окна таверны закрывали толстые деревянные ставни, обшитые, как и дверь, стальными листами. На двери металл был исполосован, длинные царапины тянулись от верха до низа, словно кто-то пытался прогрызть проход либо рвал дверь когтями. Олег провел пальцем по бороздам и удивленно присвистнул.

Мы нырнули в душную атмосферу таверны, где горели свечи и витали пропитавшие воздух дым, винный аромат и запах жареного мяса. На скрытых сумраком стенах висели охотничьи трофеи: головы вепрей и волков смотрели на посетителей стеклянными глазами, скалилась саблезубой пастью шкура тигра. Над очагом, в котором разлеглась сонная саламандра, хищно раскрывала клюв голова гасторниса. Свечи стояли на столе в центре зала. За столом сидели трое поздних посетителей – здоровенный бородатый детина со свернутым набок носом и напротив него двое других таких же громил. Бородач размахивал косточкой, подзывая хозяйку таверны.