Джеймс Дашнер (Дэшнер) - Бегущий в Лабиринте (Трилогия)

Минхо фыркнул:

– Такой откровенный кланк мне еще никто впарить не пробовал.

Как же здорово, что Минхо не утратил запала.

– А что лекарство? Нам его обещали. Дайте лекарство нам и нашим проводникам, иначе о доверии и речи быть не может.

– Подумайте, чего хотите прямо сейчас, – посоветовал Дэвид. – Отныне все будет по-другому. Лекарство получите, как и было обещано. Вот только вернемся в штаб. Пистолет можешь оставить себе. Кстати, если хотите, выдадим вам оружие. Сражаться, правда, не с кем и не с чем. Не осталось больше тестов. Берг приземлится в заданной точке, вы – здоровые – окажетесь на свободе и в безопасности. Единственное, мы попросим выслушать нас. Просто выслушать. Уверен, вы сгораете от любопытства, жаждете узнать, что стоит за Испытаниями.

Хотелось закричать на рыжего, но Томас знал: пользы это не принесет, а поэтому лишь ответил как можно спокойнее:

– Больше никаких игр.

– Чуть что, – добавил Минхо, – и мы поднимем кипеж. Если умрем, так тому и быть.

Дэвид улыбнулся во весь рот:

– Именно такого поведения мы от вас и ожидали. – Указав на дверцу в противоположном конце отсека, он предложил: – Пройдемте?

На сей раз заговорил Ньют:

– Что еще вы нам приготовили?

– Вам же, наверное, хочется поесть, помыться? Поспать? – Дэвид двинулся в обход глэйдеров и девушек. – Полет предстоит долгий.

Томас и остальные некоторое время переглядывались, но в конце концов молча согласились: выбора нет – и последовали за Дэвидом.

Следующие пару часов Томас старался ни о чем не думать.

Он выдержал Испытание, однако напряжение, адреналин и чувство триумфа ушли. Группа принялась за обычные дела: все наелись горячего, напились холодного, прошли осмотр у медиков и, вдоволь наплескавшись в душе, переоделись в свежее.

Томаса не оставляло ощущение, что ситуация повторяется. Ребят успокаивают, перед тем как устроить им новое потрясение. Как тогда, в бараках, после спасения из Лабиринта. Но делать нечего. Ни Дэвид, ни его подчиненные не угрожали, не пытались поднять тревогу.

Сытый и чистый, Томас присел на диван в узком переходном отсеке берга (перед просторной комнатой, полной разномастной мебели грязноватого цвета). Как он ни старался избегать Терезы, она все же нашла его. Все еще трудно было находиться рядом, говорить с ней или с кем-то еще. Томас пребывал в смятении.

Пришлось смирить себя, потому что ничего изменить Томас не мог. Берг не захватить, а если и взять экипаж в заложники, то как управиться с этой махиной? Куда лететь? Томас и остальные подчинятся ПОРОКу и выслушают их вердикт.

– О чем думаешь? – спросила Тереза. Хорошо, что вслух. Томасу как-то не хотелось общаться с ней телепатически.

– О чем думаю? Да я вообще стараюсь не думать.

– Ага, наверное, стоит насладиться миром и покоем, пока есть возможность.

Томас посмотрел на Терезу. Девушка сидела подле него как ни в чем не бывало. Как будто они все еще лучшие друзья. Нет, всякому терпению есть предел.

– Ведешь себя, будто ничего не случилось. Бесит.

Тереза опустила взгляд.

– Я многое стараюсь забыть, как и ты. Не думай, я вовсе не глупая. Прекрасно понимаю, что прежними мы уже не будем. Если бы был шанс поступить иначе, я не воспользовалась бы им. План сработал. Ты жив, и это главное. Может, однажды ты меня и простишь.

Как рационально она рассуждает… прямо тошно становится.

– Меня волнует одно: как остановить ПОРОК. То, что они делают с нами, неправильно. И не важно, насколько крепко я с ними связан. Так нельзя.

Тереза вытянулась, положив голову на подлокотник.

– Забей, Том. Нам стерли память, но мозги-то оставили. И когда ПОРОК напомнит, чего ради мы участвуем в эксперименте, расскажет все, то с ними придется сотрудничать дальше. Выполнять все их требования.

Томас подумал секунду. Нет, он не согласен с Терезой. Никак не согласен. Может, когда-нибудь он и проникнется идеями ПОРОКа, только не сейчас. И с Терезой этого обсуждать не станет.

– Наверное, ты права, – пробормотал он.

– Когда мы последний раз спали? – подумала вслух девушка. – Уже и не вспомню, хоть тресни.

И снова она ведет себя как ни в чем не бывало.

– Зато я помню. Последний раз я спал в газовой камере, куда ты меня запихнула, оглушив перед этим здоровенным копьем.

Тереза потянулась.

– Тут я могу лишь извиниться в очередной раз. Ты хотя бы отоспался – я же глаз не сомкнула, пока ты не вышел. Два дня на ногах.

– Бедняжечка, – зевнул Томас, не удержавшись – усталость брала свое.

– М-ммм?

Тереза лежала с закрытыми глазами и дышала мерно и глубоко. Заснула. Томас огляделся: глэйдеры и девчонки из Группы «В» тоже спали. Бодрствовал один Минхо: пытался завязать разговор с симпатичной девушкой, но глаза у той были закрыты. Бренды и Хорхе Томас нигде не заметил. Странно, если не сказать тревожно.

Томас вдруг ощутил острую тоску по Бренде. Правда, веки уже налились свинцом, усталость сковала члены, и Томас, съезжая по спинке дивана, решил поискать девушку позже, а сейчас отдался во власть сладкой дремоты.

Проснувшись, Томас поморгал, протер глаза. Вокруг царила сплошная белизна: ни силуэтов, ни теней, ни оттенков прочих цветов. Лишь белый.

Ощутив укол страха, Томас сказал себе: это сон. Такой вот странный сон. Он чувствовал тело, чувствовал кожей прикосновение пальцев, а слышал в полной пустоте только собственное дыхание.

«Том».

Голос. Голос Терезы. Проник в его сон? Прежде такое случалось? Да.

«Привет», – ответил Томас.

«Ты… ты как?» – встревоженно спросила Тереза.

«Порядок, а что?»

«Ты не удивлен?»

«В каком смысле?» – смутился Томас.

«Скоро ты многое узнаешь. Очень скоро».

Только сейчас Томас заметил, что с голосом у Терезы что-то не так.

«Том?»

Он не ответил, чувствуя, как в кишках зашевелился червь страха – ужасного, тошнотворного, ядовитого страха.

«Том?»

«К-кто ты?» – спросил наконец Томас, боясь услышать ответ. И после паузы получил его:

«Это я, Том. Бренда. Тебя ждут неприятности».

Рефлекторно Томас закричал, и все кричал и кричал, пока не проснулся.

Покрытый испариной, он сел. Еще не успев ничего осознать, прежде чем информация об окружающем мире прошла по проводам нервной системы в соответствующую зону мозга, Томас понял: все изменилось, и все не так. У него снова все отняли.

Он лежал на полу комнаты: стены, потолок – все вокруг белого цвета; пол пружинит, плотный, гладкий, и в то же время не причиняет неудобств; стены обиты подушками, через каждые четыре фута шляпки гвоздей; свет идет от прямоугольника в потолке – слишком высоко, не достать; пахнет чистотой: нашатырем и мылом. Даже одежда на Томасе: футболка, хэбэшные штаны и носки – не имела цвета.