Иван Апраксин - Родитель номер два

Да он и сам чувствовал себя не слишком хорошо. Холод, темнота вокруг, ветер, свободно гуляющий по невысоким холмам, треплющий оголившиеся ветки низкого кустарника. И полная неясность впереди…

«Лес, – думал он, вместе с другими направляясь по заснеженной равнине в указанном направлении, – в лесу ведь полно диких зверей. Уж мне ли не знать… И мы, в отличие от лесных людей, не умеем с ними ментально общаться».

Пугать своих спутников он не стал, однако сам испытывал все нарастающую тревогу.

– Пойдемте скорее, – поторапливал всех Павел, взявший на себя роль руководителя. – Нужно скорее пересечь открытое пространство, ведь нас могут искать. Наверняка остановка поезда не прошла незамеченной, и сейчас начнутся поиски.

«А вот это вряд ли, – отметил про себя Марк, – судя по всему, операция отработана до мелочей. Наверняка те, кто может остановить поезд в открытом пространстве и оставить при этом открытыми двери вагона, позаботились и о том, чтобы все прошло незамеченным».

Опасения оказались напрасными: уже возле кромки леса группу встретили два человека. Облик их для неподготовленных горожан выглядел странным и пугающим, но Марку уже приходилось видеть лесных жителей – их мохнатые шапки и меховые куртки не показались ему удивительными.

Более того – в одном из встречавших Марк неожиданно узнал старого знакомого – бородача Никиту, своего недавнего провожатого. Тот тоже его узнал и тотчас заключил в свои богатырские объятия.

– Не ожидал увидеть тебя, брат, – сказал он радушно. – Нам передали, что из города бегут пять человек. Когда мы увидели шесть фигур, то даже растерялись. А это оказался ты…

Он отпустил, наконец, Марка, и тот сумел перевести дух. Никита глядел на него с нескрываемой симпатией, как на старого знакомого.

– Тебе у нас понравилось? – спросил он. – Я почему-то так и думал, что ты еще вернешься. Ну, пойдемте, а то скоро совсем стемнеет, а дорога еще неблизкая.

Спутники Марка были поражены увиденным, хотя никто из них и не решился сказать ни слова. Видимо, они окончательно перестали что-либо понимать в происходящем. Родитель номер два их подруги, полицейский, не только выбрался из города вместе с ними, но еще и оказался своим человеком среди лесных людей…

Горожане искоса посматривали на Марка, не решаясь задать терзавшие их вопросы. Но вскоре им стало не до размышлений: двухчасовой путь по заснеженному темному лесу оказался трудным испытанием.

Снег был еще совсем неглубоким, но обступавшая вокруг черная тьма и отсутствие источников света заставляли людей идти цепочкой вслед за проводниками. Видимо, шедший впереди Никита умел не только ментально общаться с дикими животными, но и обладал способностью ориентироваться в полной темноте.

Тьма вокруг стояла такая непроглядная, что если бы путники не двигались строго один за другим, то непременно натыкались бы на стволы деревьев. Маленький Стивен быстро утомился, и отец взял его на руки.

Вообще, для горожан путешествие пешком по ночному лесу было первым и очень серьезным испытанием. Даже физически и морально подготовленный Марк успел здорово устать за время пути. Он шел посередине, за ним двигалась Аврора, а замыкал шествие Павел.

Девушка за два часа только один раз нарушила молчание.

– Я вижу, ты здесь свой человек, – сказала она негромко в спину отцу. – Что же ты раньше мне не сказал?

На это Марк ничего не ответил, и Аврора замолчала. В течение двух часов раздавалось лишь тяжелое дыхание быстро идущих людей.

На ночь все разместились в землянке – уже знакомом Марку жилище лесных людей. Потолок здесь был низкий, так что голова упиралась в него, а пол – земляной, гладко утоптанный. Все остальное было дощатым – стены и просторные нары возле одной из них.

– Нужно натопить печь, – сказал Никита, снимая меховую шапку и разжигая свечу при помощи зажигалки явно промышленного производства. – Здесь не топили уже неделю – с последней партии беженцев.

В неясном колеблющемся свете было видно, как при каждом слове изо рта у него идет пар…

– Дрова заготовлены во дворе, – объяснил помощник Никиты. – А вот и печь, только ее сначала нужно почистить: золы много, будет чадить.

Все вопросительно посмотрели друг на друга. Кто-нибудь умеет растопить печь? Павел с Тамерланом нерешительно двинулись к двери, ведущей из землянки на улицу, но Никита остановил их.

– Печь топят женщины, – твердо заявил он. – Это правило. Вообще, в доме все делают женщины. Домашние дела – не мужская забота.

Он выразительно посмотрел на Дагмар и Аврору, приглашая их прислушаться к его словам. В наступившей тишине обе пожали плечами и одна за другой вышли из землянки.

– Здесь другая жизнь, – объяснил Никита оставшимся мужчинам. – Другая жизнь и другие порядки. Раз уж вы захотели жить с нами, то должны соблюдать наши правила. Все наши правила. А то боги будут недовольны.

– Где здесь туалет? – поинтересовался Тамерлан, похлопывая руками в тонких перчатках, чтобы согреться.

– Туалет? – усмехнулся Никита. – Здесь нет никаких туалетов, брат мой. Я слышал, что в городе есть такие извращения, но у нас это не принято. Пойди на улицу, брат. Весь лес – наш дом.

– Но у меня же малыш, – заметил Тамерлан, указывая на проснувшегося у него на руках Стивена. – Мальчик может простудиться в лесу. Там же холодно.

Никита улыбнулся еще шире и доброжелательнее.

– Твой сын – будущий мужчина, будущий охотник, – сказал он. – Чем раньше он приучится к простой и чистой жизни – тем лучше. Разве не так? Изнеженный юноша пропадет в лесу.

Едва Тамерлан со Стивеном на руках вышел из землянки, появились Дагмар и Аврора с охапками дров. Павел с Марком встали с нар, чтобы помочь растапливать печь, но Никита снова остановил их властным движением руки.

– Если помогать, они никогда не научатся, – пояснил он. – А не уметь заниматься домом – позор для женщины.

Наутро все снова двинулись в путь. Дагмар и Авроре пришлось встать на рассвете, чтобы снова растопить печь и готовить завтрак. Проснувшийся Марк с интересом наблюдал за тем, как совершенно непривычные к подобному труду молодые женщины суетятся с дровами, с розжигом, а затем пытаются варить овсяную кашу на печи в тяжелой глиняной кастрюле, предварительно растопив в ней принесенный со двора снег…

Цельное овсяное зерно разваривается медленно, так что дров требовалось много, и женщинам пришлось изрядно повозиться.

Несколько раз Павел с Тамерланом порывались помочь своим женам с хозяйством, но Никита и его помощник останавливали их. Да, впрочем, помощь и не имела бы особенного успеха: городские мужчины точно так же, как женщины, не умели ничего делать.