Олег Дивов - Настоящие индейцы

Он встал.

– И не потому что я такой приверженец закона. Я презираю закон, только у сыщиков всего мира мозгов не хватит меня поймать. Я делаю это потому, что мы когда-то были друзьями, Делла. Я не любил Берга. Но он не сделал ничего, чтобы отказать ему в приличной могиле. И если твоя совесть потребует отдать ему последние почести – я помогу. Просто так.

Он направился к двери. Я поднялась проводить его.

– Не стесняйся обращаться ко мне за помощью, – сказал Дик Монро на прощание. – Раньше тебе помогал Берг, но его больше нет. Я не оставлю тебя. И не беспокойся – я не предложу такой помощи, за какую ты рискуешь сесть в тюрьму. Все будет чисто.

– Спасибо, Дик, – выдавила я.

Он отечески поцеловал меня в лоб и уехал.

Мне не стоило звонить матери Макса. Особенно зная, что на Сонно ночь. Но я поняла это только потом.

– Здравствуй, Валери, это Делла.

– И что тебе нужно? – очень холодно спросила она.

Валери была пьяна. Как обычно. Кажется, я ни разу не видела ее трезвой.

– Ты… ты, случайно, не знаешь, как можно найти Макса?

Мне нельзя было говорить о его смерти. Это военная тайна. И я не знала наверняка, сообщили его семье или нет.

– Вот оно что, – протянула Валери. – Деньги. Ты думаешь, я уговорю поверенного изменить условия? Чтоб княжество отдали тебе прямо сейчас, без ограничений? Да черта с два. Послушай, ты, хитрая дрянь. Мне наплевать, во что вляпался Макс. Просто уже наплевать. Сдох – так ему и надо. Если он докатился до предательства… Впрочем, этого стоило ожидать. Князь Сонно, который бегает за какой-то потаскушкой, забыв о долге перед семьей, – это уже не князь. Я счастлива, что у него нет детей. И Татьяне я запрещу выходить замуж. Выйдет – я ее больше не знаю. Я хочу, чтобы этот чертов род наконец прекратил свое существование. Одни идиоты. Мне надо было сделать аборт, когда я залетела Максом. Хотела же. Я хочу, чтобы ты накрепко запомнила одно. Титулом хоть подавись, но если ты, сука, только посмеешь явиться на Сонно – я тебя застрелю. Мне терять уже больше нечего. Поняла? И забудь этот номер.

Она отключилась. Я посидела еще немного, потом кишки свело от лютой обиды. Я ничего, совершенно ничего плохого не сделала Валери. Если, конечно, забыть, что я бросила ее сына. Но это ведь не повод проклинать меня? Мы развелись восемь с лишним лет назад. До прошлого года Валери держалась со мной дружески. Притворялась ради Макса? А теперь его нет, и лицемерить ни к чему.

Н-да. А ведь я всего лишь хотела, чтобы Валери рекомендовала мне надежных людей из ветеранов. Таких, какие могли бы составить мой экипаж на пожарный случай. И у кого еще спрашивать, как не у Валери? Она ведь коммандер в отставке. И уже, было дело, помогала.

Посидев тихонько, я достала темно-синюю коробку и вынула княжеский перстень. Его носил Макс. И я буду носить. Как носила после развода его фамилию.

Просто на память.

– Делла, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – негромко сказал Йен. – Я понимаю.

– Я… я сама не знала, что люблю его так сильно. Любила.

– Нет, Делла. Любишь. Я знал. И быстро понял, что заменить его не смогу. Хотя мы оба старались.

Мы сидели в маленьком кафе на тихой улице в трех кварталах от штаб-квартиры Агентства федеральной безопасности. Пили горячий шоколад. Рядом с моей чашкой стояли бокал с виски и пепельница. На моей руке мрачно блестели зеленые бриллианты в фамильном перстне Сонно.

– Я не верю.

– Дел, к сожалению, это правда. Он действительно погиб. На Саттанге есть наше посольство, есть резидентура. Рублев давал запрос на поиск. Местные власти пошли навстречу. О Максе ни слуху ни духу. Его нашли бы, будь он жив. Скорей всего, погибла и Ида Рафферти, а индейцы растворились в местном населении. У одного из них на Саттанге есть родня. Родню оповестили, но – безрезультатно. Оповещали местные власти. Если индеец из страха уговорил родню не выдавать его – значит, действительно была измена. И Макс погиб так, как рапортовали выжившие. Если же его убили… то его убили. Я уверен в одном: будь он жив, мы бы знали.

– Я не верю, что он предал.

Йен вздохнул.

– Прости, я не понял. Я тоже не верю. Поэтому и инициировал дополнительное расследование нашими силами. Когда на меня вышел Кид Тернер, я понял, что не одинок в своих подозрениях. Значит, ты решила лететь на Саттанг?

– Не могу же я бросить его там, – я всхлипнула. – Даже мертвого. Мертвого – тем более, он ведь не может уже сам о себе позаботиться.

– А Август?

– Он не летит, конечно. – Я помолчала. – Я больше не работаю у него. Долго объяснять. Долго и не хочется.

– Как знаешь. – Йен помолчал. – Дел, как только будут соблюдены все формальности… Мы уже работали. Сейчас я не имею права даже намекать. Заканчивай с формальностями, а я готов помогать хоть сейчас.

– Хорошо, Йен. Мне просто нужно очнуться. Очнуться и включиться. И клянусь, я найду не только его труп. Я найду вообще все.

Йен грустно кивнул.

– А чем тебе не нравится псевдоним «Ева Браун»? – искренне удивился Кид Тернер.

– Тем, что так звали жену Гитлера.

– Гитлер предал человечество. Макс считается предателем, ты жена предателя. Символично, по-моему. Люди с чувством юмора оценят.

– Он не предавал!

– Так и замечательно. Кому придет в голову, что такой нелепый псевдоним взяла себе жена честного человека?

– Если уж тебе хочется исторических параллелей, то, согласись, Жозефина Богарне звучит куда круче, – ехидно заметила я. – Тем более что она, как и я, разведенная жена.

– Ты б еще Медеей назвалась, – парировал Кид. – А что, тоже брошенная жена.

Я сдалась.

– Она хорошая, эта Ева, – заверил Кид. – Совершенно как настоящая. Путешественница, журналист-натуралист, ее посылают туристические агентства открывать новые маршруты. Ева может появиться где угодно в любой момент, и никто не удивится. Два раза в одном месте не бывает, ей это неинтересно. Очень хорошая Ева.

Я пожала плечами. На самом деле мне было безразлично. Ева так Ева. Хотя, конечно, это издевательство. Капитан тактической разведки Офелия ван ден Берг, княгиня Сонно, рабочий псевдоним – Ева Браун. Охренеть не встать. Одного не отнять: совершенно ничего общего с моим настоящим именем.

Я отвыкла носить форму. Спецразведчик надевает форму редко. Полевую – когда ожидает назначения, на базе. Надо же в чем-то ходить. А на праздники мы надеваем парадную – черную с серебром и сапогами по колено. И с двумя ножами. Диверсионный кинжал на поясе и прямой широкий нож за голенищем. Полевая форма – только с кинжалом, тактический нож каждый подбирает сам, какой ему удобнее. Курсантская форма без оружия. Такую я носила, будучи студенткой. И сейчас, когда я прошла по территории университета, на меня никто не оглянулся. Хоббит как хоббит. Только на кармане куртки – булавка с парой малюсеньких меховых тапочек. Тапочки дарят выпускникам, потому что мы – хоббиты. Древние хоббиты носили такую обувь и поэтому ходили бесшумно. Они были разведчиками и всегда доходили до цели.