Юрий Никитин - Alouette, little Alouette…

Так стоят часовые в людных местах, так работали кассиры в магазинах, служащие в муниципалке… Сейчас вся эта масса народу высвобождена, их работа автоматизирована, но им приходится выдавать некую зарплату, которую снова начали называть зряплатой, но не давать же им подохнуть с голоду… хотя почему бы не сделать это как-то гуманно, что вроде бы это они сами восхотели, по своей свободной воле? Как она слышала краем уха, созданы целые научно-исследовательские институты, что разрабатывают изящные программы по сокращению населения Земли, чтобы уменьшалось как бы само по себе под вздохи и сожаления тех, кто это сокращение запланировал и активно проводит в жизнь.

Максим прошел мимо и вскоре исчез за исполинской установкой ККК-3С, Аллуэтта не решилась проследовать с ним дальше. Здесь все на виду, и пока она позволяет себе пройти с ним рядом не больше пяти шагов, а вот завтра уже можно будет решиться на целых шесть.

Анечка сказала с сияющим лицом:

– Готово. Можешь звать за стол.

Аллуэта ответила с опаской:

– До обеда еще пять минут.

– Ученые точные, – сказала Анечка, – но не занудные.

– Поняла, бегу.

К ее облегчению, из-за рабочих столов с огромным удовольствием поднялись все, даже Джордж, который всегда уверяет, что он сидит на голодной диете и вот совсем, ну совсем никогда не хочет есть.

Только Евген некоторое время двигался в направлении обеденного стола, как зомби. Максим как-то объяснил Аллуэтте, что гордый потомок запорожцев недавно отыскал «гены суицида», так их называют в обиходе. Это те самые, что находятся в полусонном состоянии вплоть до глубокой старости, а затем их активность растет по экспоненте. Однако отключить их не удается. Где-то есть то ли запасные механизмы, то ли организм умеет создавать новые, но по этой теме работают несколько десятков лабораторий, идет соревнование, кто быстрее, проще и дешевле отыщет «выключатель», потому Евген жаждет закрепить за собой приоритет открывателя и потому последнее время и ночует в лаборатории.

Аллуэтта отправилась вытаскивать из-за стола Георгия, тот в последний момент вспомнил, что пора покормить своих мышек. Аллуэтта начала уверять, что она сама покормит, Георгий надменно напомнил, что лучшие повара всегда мужчины, даже в мире людей, а уж для мышей так и вообще…

Максим и Френсис уже сели за стол, Максим оглянулся на спор Георгия с Аллуэтой, проворчал:

– Господи, ну что эта дурочка прицепилась…

Френсис посмотрел с изумлением:

– Ну дура, а что тебе еще надо? Умная женщина не менее притягательна, чем искусственный разум.

Максим сказал в нерешительности:

– Я не совсем тебя понял… Хочешь сказать, что умные тебе неинтересны? А вот мне искусственный разум очень даже нравится.

– Мне тоже, – согласился Френсис. – Ну там, чтоб два раза не повторять «подай-принеси».

– А интегралы…

Френсис прервал:

– Не надо! Вот этого не надо. Нужна умная, даже очень умная, но не слишком. «Подай-принеси» понимает, этого достаточно. Ты что, извращенец?

– Н-нет…

– И я вроде нет. Как мне временами кажется. Но временами думаю, если мы в самом деле достигнем бессмертия и войдем в сингулярность, то почему мы сейчас такие вот и здесь?.. Если сингулярность достижима, мы должны быть на вершине времени, в его конце, а все события – в прошлом. Но если мы здесь и такие, то это значит, сингулярность не может быть достигнута?

Максим сказал с интересом:

– А другие варианты?

– Есть, – ответил Френсис. – Сингулярность достигнута, сам сингуляр уже в конце времени, а все остальное видит в прошлом. Но мы в данном случае являемся цифровыми, так сказать, персонажами. Некий сингуляр создал мир, содействовал зарождению жизни, а теперь смотрит, как она развивается. Временем он не ограничен, так как может заглядывать в любую точку, хоть в пещерные времена, хоть в эпоху Карибского кризиса, или смотреть на взрыв первой атомной бомбы. Потому я вот, тоже он и есть, он смотрит моими глазам на мир, наблюдает за моими переживаниями, страданиями, радостями, моим развитием и умиляется, это же он таким был всего несколько миллионов лет назад!..

Максим спросил скептически:

– То есть Бог?

Френсис кивнул:

– Да, он Бог. Точнее, я – Бог. Потому что я хоть и здесь, но я одновременно и там.

Максим придвинул ему подрумяненные хлебцы на блюдце.

– Ешь, в сингулярности таких не будет.

Подошел наконец Георгий, Аллуэтта заботливо придвинула ему широкую тарелку со вкусностями.

Они заканчивали с обедом и неспешно разделывались с булочками и гренками, прихлебывая из больших чашек кофе, когда в лабораторию важно вошел священник, неся впереди себя огромное брюхо.

Френсис с интересом покосился на важно шествующего по лаборатории священника.

– Может, пригласить его к столу? Для прикола?

Максим покачал головой:

– У православных сейчас постные дни. Так что наш святоша уже нажрался всяких севрюг с хреном и белуг с аджикой, закусил грибочками сорока сортов, и теперь ему дышать тяжело…

– Да-а, – сказал Евген озадаченно, – поджаренные хлебцы точно есть не станет.

– И на митинг не пойдет, – сказал Френсис.

– На какой?

Френсис отмахнулся:

– На любой. Сейчас народу делать нечего, вот и митингуют. Все от власти чего-то требуют. Эти уволенные за ненадобностью официанты, кухарки и менеджеры магазинов точно знают, как править страной, а тупое правительство ну никак не желает их слушать!

– А что, – сказал Евген обидчиво, – если молодые, то тупые? Галуа вон в восемнадцать лет математику открыл, а Шварц генетику придумал. Сам Алферцев вчера шел во главе демонстрации…

Джордж сказал скорбно:

– Евген, опомнись. Гении в математике не всегда гении в, скажем, ловле рыбы. От того, что Алферцев в двадцать восемь получил Нобелевскую премию за создание молекулы кренбрелазы, не значит, что он умеет ладить с женой или управлять процессами в стране!.. А он замахивается решать и в области, где еще ни рыбы, ни улова в силу недостаточности развития!

Евген поморщился.

– Ну вот, – сказал он со скукой, – а теперь скажи: вот доживешь до моих лет, поймешь…

– Не скажу, – ответил Джордж почти ласково, – потому что гусенице рано рассказывать, как правильно махать крылышками. Алферцев гений в биологии и полный идиот в жизни. Как можно ходить на митинги, требуя резкого повышения качества жизни, даже не зная, откуда деньги берутся!

Георгий сказал примирительно:

– А что в этом плохого?

Джордж всплеснул короткими руками:

– Шутишь? Да посмотри запись их вчерашнего митинга! Этот наш Алферцев идет во главе и орет: «Долой правительство! Долой президента!»

Георгий сказал настороженно:

– И что? Я тоже так считаю. Нужен кто-то помоложе, поэнергичнее.